Лили прошла в угол комнаты и легла на прикрепленную к полу кровать. Дождь тяжелыми каплями бил по оконному стеклу. Если бы только кто-нибудь знал, как ей осточертела эта нью-йоркская зима!
– А как твои успехи в танцклассе?
– Когда надо показать, как правильно выполнять движение, репетитор обращается ко мне. – Лили закрепила на лодыжках ремни тренажера. Тренер верил в нее. Месяц назад Лили была в чудовищной форме, но его поразила ее необыкновенная сосредоточенность и работоспособность. Он привык иметь дело с актрисами и редко встречал среди них столь дисциплинированных людей. Он знал, что может быть строг, даже резок с ней, и это только заставляло Лили крепче сжать зубы и работать еще больше, в то время как любая другая на ее месте наверняка закатила бы истерику и хлопнула дверью.
– Но от канона «Фоли-Бержер» ты еще, к сожалению, далека. – Он подошел к тренажеру, на котором лежала Лили, и резко поднял вверх ее левую ногу.
– Вверх и вниз пятьдесят раз, – скомандовал он. – Тебе все еще не хватает силы в этой ноге. – И пока Лили из последних сил выполняла движение, он внимательно следил за положением ее мышц.
– Посмотри, ты уже даже внешне меняешься. – Он подвел Лили к зеркалу и показал, как подобрались ее бедра и ягодицы, как укрепились мускулы брюшного пресса. Все шло по плану. К маю Лили должна уже быть в полном порядке и в полной готовности к съемкам «Лучших ног в шоу-бизнесе».
Старинное здание одного из лондонских кинотеатров было специально оборудовано для рок-концерта и напоминало теперь праздничную посылку, обернутую в ярко-красную бумагу и перевязанную золотой ленточкой.
Прикрепленный к фасаду и вздрагивающий под порывами ветра огромный плакат извещал: «Энджелфейс Харрис. Начало европейского турне сегодня вечером. Все билеты до 5 апреля проданы».
Эдди подумал, что раньше, даже в самые тяжелые времена, жизнь менеджера была куда легче. Достаточно было организовать задержание полицией кого-нибудь из ансамбля в начале турне, и дальше шумиха нарастала в геометрической прогрессии.
Когда Эдди подходил к гримерной звезды, дверь с треском распахнулась и оттуда в коридор вылетела девушка – заплаканная, с размазанной по всему лицу кровью.
– Ты, гребаная корова, – прокричала она в дверь, откинув назад с бледного лица темные локоны. Девушка прислонилась к стене, поправляя на своих худеньких, как у цыпленка, бедрах мини-юбку.
– Жирная лондонская шлюха! – Девушка проверила рукой серебряную цепочку, продетую сквозь ее левую ноздрю и тянущуюся через всю щеку к уху. – Ты думаешь, кто ты есть?
Вслед за девушкой из комнаты вылетел дешевый, из оранжевого пластика ящик. Ударившись о пол, он раскрылся, и наружу высыпались коробка с гримом, клочья грязной ваты и несколько тюбиков с гелем.
– Я его жена, дорогая, и никому не советую об этом забывать. – В дверях появилась небольшого роста женщина в длинной, до пят, шубе из белой лисы. – А теперь забирай свое барахло и проваливай, пока я тебя не изувечила!
– Здорово! А ты уже неделю как его жена или, может, две? – крикнула в ответ девушка в мини-юбке. – Или, небывалое дело, он уже месяц с тобой трахается? Хорошо бы организовать где-нибудь в Уэмбли встречу всех старушенций, трахнутых Энджелфейсом!
Наступившая тишина казалась наэлектризованной. Затем Мэгги – четвертая миссис Харрис – сделала шаг вперед на своих шестидюймовых каблуках и подняла руку, словно бы для удара. Но она не ударила девушку, а, взявшись двумя пальцами за серебряную цепочку, с силой рванула ее вниз. Девушка вскрикнула, и быстрым потоком, словно дождь по оконной раме, по блузке и юбке ее побежала кровь.
– Перестаньте, ради Христа! – вскричал бросившийся вперед Эдди, с силой затолкал Мэгги обратно в комнату, а стонущую и истекающую кровью девушку потащил наверх, где в небольшой комнатке за сценой дежурили добровольцы из Красного Креста.
Эдди извлек из заднего кармана брюк портативную рацию.
– С Кев, гримершей, произошел несчастный случай, – заговорил он в передатчик. – Подгоните машину к служебному входу и отвезите девушку в клинику. Возле гримерной Энджелфейса небольшой беспорядок. Хорошо бы его убрать.
Он отправился обратно в гримерную и приветственно помахал рукой Энджелфейсу, который, стоя перед зеркалом, заканчивал накладывать на лицо тени. Певец был облачен лишь в темное гимнастическое трико, которое обычно носят танцоры на репетициях.
– Все под контролем? – Энджелфейс поднял на менеджера невинные голубые глаза. Даже несмотря на грубо наложенный грим, его лицо не теряло своей мальчишеской привлекательности. Эдди окинул взглядом светлое, мускулистое тело и в очередной раз задумался над тем, в чем секрет легендарной, неувядающей молодости Энджелфейса.
Певец тем временем надел на себя красное, с серебряными полосками трико, а сверху водрузил блестящий воротник, украшенный фальшивыми бриллиантами и тяжелой массой нависающий на узкие плечи звезды. В этом костюме фигура Энджелфейса приобрела V-образные контуры культуриста.
Безусловно, секрет успеха Энджелфейса-певца заключался в том, что он казался самим воплощением рок-н-ролла – этой смеси американских «черных» блюзов и кантри-мьюзик. Энджелфейс был одним из самых интересных рок-исполнителей в 50-е годы, потом, в 60-е, он вновь «попал в десятку», став солистом ансамбля «Черные ангелы». Каждый раз, когда рок менял стиль и направление, бросало из стороны в сторону и Энджелфейса. Так, в 1967-м он чуть было не оказался похоронен психоделическим роком, но в 1977-м вновь попал на вершину, а журнал «Роллинг стоунз» недоумевал, как долго еще будет удаваться певцу себя реанимировать. Теперь Энджелфейс, появляющийся на сцене весь затянутый в черную кожу, стал олицетворением панк-рока.
«В сущности, все очень просто, – подумал Эдди. – Каждое новое поколение, открывающее для себя рок, открывает и Энджелфейса. Двумя годами старше Мика Джеггера.[3] он все еще казался таким же стройным и юным, как в тот день, когда впервые ступил в лучи прожекторов.
Мэгги застегивала на запястьях мужа манжеты – тоже серебряные и так же, как воротник, украшенные фальшивыми бриллиантами. Затем надела на его тяжелые, флэш-гордоновские ботинки серебряный каркас.
