– Никто, правда, – рассмеялся он. – Даже Тони не в курсе, что у леди Мирабель возникли проблемы.
Джуди откинулась назад на шелковую подушку. Том смотрел на нее и думал, что все это совсем не похоже на мисс Джордан – вести себя так неразумно и к тому же так себя жалеть. Ведь само по себе происхождение из бедной семьи еще не означает, что рано или поздно мир будет обязан открыть тебе все свои сокровища. Некоторые периоды жизни Джуди были действительно тяжелы, но почти все – чрезвычайно интересны, а на пути к вершине ее поджидало несколько действительно фантастических удач. Может быть, она стала слишком амбициозна. А может, они оба такими стали? Том знал, что именно так и считает Кейт. Беда в том, что Джуди не привыкла проигрывать. И оба они сейчас жили под страшным стрессом.
– Джуди, мы пошли на риск в истории с принтерами и проиграли, – произнес он. – Но ведь в большой игре нельзя без риска. И проигрыш иногда лишь этап растянувшегося на долгую дистанцию выигрыша. А леди Мирабель легко можно понять. Зачем же им тратить миллионы на поиск цвета для своих упаковок, если на наших страницах их темно-фиолетовый оказывается бледно-пурпурным. Смена принтеров была неверным шагом. – Обычно жизнерадостное лицо Тома напряглось. – И вот еще что ты могла забыть: мы не можем потерять одного из наших рекламодателей, не вызвав эффекта домино: они все начнут отказываться, так как своим имуществом страхуют журнал.
– Том, это кошмар. Всю жизнь я боялась разорения, а ты всегда говорил, что я слишком мнительна. Говорил, что мы занимаем деньги только для того, чтобы не упустить открывающихся возможностей. Ведь еще девять месяцев назад ты говорил, что мы стоим на два миллиона дороже. Что с тем делом Хоффман – Ларош и швейцарскими франками?
– К сожалению, это было еще до наших фьючерсных торгов медью, – в смущении произнес Том: он знал, что Джуди всегда была против его участия во фьючерсных торгах.
– Как бы я хотела, чтобы мы послушались в свое время Кейт и отделили коммерческую деятельность «Вэв!» от издательской.
– А я бы хотел, чтобы ты никогда не помещала этого интервью. Но давай оставим сослагательное наклонение и настроимся на рациональный лад. Наш финансовый расклад напоминает карточный домик. Мы одалживаемся у Петера, чтобы отдать долг Полю, и так далее. Но так дальше долго продолжаться не может.
– Иногда, – голос Джуди был безучастен, – мне просто хочется сесть в самолет и улететь от всего этого. – Она смотрела прямо перед собой, на то место, где долгое время висела старинная японская вышивка, которая была продана несколько недель назад на аукционе Сотби. Несмотря на то что в квартире было тепло, а ноги покрывала меховая накидка, Джуди ощутила, как ее до костей пробирает озноб. И почему только юристы «Вэв!» не почувствовали опасности в том злосчастном интервью Лили? Как может один несчастный абзац печатного текста перечеркнуть всю жизнь, все ее достижения? «Если бы можно было стереть любые пять минут из собственной жизни, – подумала Джуди, – я бы выбрала те, в которые Лили рассказала мне о сенаторе Рускингтоне».
Том встал и взял со стола тяжелую папку, где хранились все документы их тяжбы с сенатором.
– Прочти, пожалуйста, твое заявление еще раз, прежде чем подписать, – мягко проговорил он, обращаясь к Джуди. – Мы должны быть уверены, что в нем нет никаких ошибок.
Джуди вздохнула и взяла в руки документ.
– В конце концов, когда мы выиграем это дело, можно будет подать на сенатора в суд за клевету и вытрясти из него несколько тысяч.
– Даже если мы выиграем, Джуди, мы все равно останемся по уши в долгах.
– Не если выиграем, а когда выиграем, Том! – Джуди знала, что, опустив руки в отчаянии, ничего не добьешься. Том ничего не ответил и, чтобы переменить тему, спросил:
– Хочешь узнать новости о Кейт?
– Конечно! – просияла Джуди, и Том вытащил из кармана авиаконверт, адрес на котором был написан аккуратным мелким почерком, без лишних росчерков и загогулин.
– Вояки из горных племен набирают все большую силу. Они уже атаковали бенгальские формирования и, как подозревает Кейт, готовят нападение на нефтяные компании. У нее украли пишущую машинку, но она надеется купить на черном рынке другую и утверждает, что тогда будет засыпать, только приковавшись к ней цепью.
– Ты, кажется, не слишком беспокоишься за нее, Том?
– Ты же знаешь Кейт. Она ненавидит однообразную жизнь, и мне приходится мириться с тем, что составляет смысл ее существования. Но, конечно, я за нее волнуюсь.
– Но неужели нет никаких новостей, которые могли бы меня ободрить? – простонала Джуди, Доставая из папки следующий документ.
– От Марка ничего не слышно?
– Я ведь уже говорила тебе! Там все кончено, кончено несколько месяцев назад. – Она уронила голову на руки. – Нет, я так больше не могу, – прошептала в отчаянии Джуди. – Почему именно тогда, когда ты чуть покачнулся, все вокруг словно сговариваются, чтобы свалить тебя окончательно? Марк в Никарагуа, и он там потому, что не хочет находиться рядом со мной – старой неудачницей.
– Джуди, я не могу поверить, что кто-нибудь может бросить тебя только потому, что ты сейчас ранима, находишься в угнетенном состоянии, и потому, что тебе больше не шестнадцать. Ты настоящая женщина, Джуди, и честная женщина. Думаю, что ты самая честная женщина из всех, кого я когда-либо встречал, и тебя можно любить уже только за это.
Она покачала головой и потерла покрасневшие глаза.
– Марку нравилось во мне именно то, что я в нем не нуждалась. А как только он стал мне нужен, действительно нужен, он исчез, причем самым болезненным для меня способом. – И вновь у нее на глаза навернулись слезы. – Он был рад заряжаться от меня эмоциональной энергией, пока мне хватало ее на двоих. А когда участие понадобилось мне, оказалось, что взять его неоткуда. – Голос Джуди сорвался, и, закрыв лицо руками, она зарыдала от жалости к себе.
– Когда происходит разрыв, – заметил Том, – каждый из нас страдает, и это нормально. Ты получаешь
