ждать, пока вы найдете ответы на все эти вопросы, возможно мы потеряем еще не одну человеческую жизнь. Сам генеральный штаб приказывает арестовать его, а вы этому противитесь.
— Откуда вы взяли, что я противлюсь?
— Из того, что вы только что сказали.
— Вы меня неверно поняли. Вы хотите его арестовать? Арестуйте.
— Вы это говорите таким тоном, как будто хотите добавить: «Я умываю руки!..»
Генерал, который к этой минуте нарисовал множество ромбиков на листе бумаги, спросил Улю:
— В самом деле, вы и сейчас не согласны с арестом Барбу? Или данные, полученные нами, кажутся вам недостаточно убедительными?
— Господин генерал, они достаточно убедительны для того, чтобы считать Барбу «подозрительным номер первый».
— Невероятно! — воскликнул возмущенный капитан Георгиу. — Что же вам еще нужно? Чтобы генеральный штаб прямо написал, что Барбу и есть агент Абвера? Но для этого мы здесь существуем. И вас для этого послали сюда. Мы его арестуем и, как бы он ни был изворотлив, заставим всё-таки признаться.
В эту минуту дверь приоткрылась и адъютант генерала лейтенант Смырындою просунул голову в дверь:
— Простите, господин генерал! Дежурный офицер, младший лейтенант Параскивеску, хочет обязательно видеть господина капитана Георгиу. Он говорит, что у него есть важное сообщение.
— Идите, Георгиу! Что опять там случилось?
Капитан Георгиу поспешно вышел. Оставшиеся беспокойно зашевелились на своих стульях, предчувствуя новые неприятные известия.
Капитан Георгиу скоро вернулся. Все смотрели на него вопросительно.
— Барбу Василе исчез! — объявил ои многозначительно.
— Слишком поздно! — прошептал капитан Смеу, с трудом удерживая ругательство.
— Что это значит: исчез? — спросил возмущенный генерал. — Я прошу объяснить, что это значит?!
— Параскивеску докладывает, что четверть часа тому назад к нему пришел Бурлаку и сообщил, что Барбу Василе исчез. Утром он остался на квартире, так как был болен. Во время обеда один из шифровальщиков, я не запомнил его имени…
— Вероятно, Мардаре, — вставил капитан Смеу, — остальные были со мной.
— Пусть это был Мардаре. Он принес ему обед. Барбу чувствовал себя лучше. Он поел, потом снова лег. Вечером, когда Мардаре принес ужин, он Барбу уже не нашел. Стали расспрашивать хозяйку, искать его повсюду, но безрезультатно. Тем временем вернулись и все остальные. Тогда Бурлаку, не зная, где найти вас, Смеу, пошел к Параскивеску, который сегодня дежурит. Параскивеску пришел ко мне. Это всё. Да, вот еще что: Параскивеску сказал, что ребята из шифровальной команды совершенно деморализованы. Они думают, что Барбу постигла та же участь, что и Томеску.
— На этот раз они ошибаются, — зло проговорил капитан Смеу. — Барбу почуял, что его ждет, и смылся. Так нам и надо, если мы уж настолько щепетильны! — нашел нужным добавить капитан Смеу, с досадой и укором глядя на Улю Михая.
Тот стоял, скрестив руки, опустив голову, словно чувствуя себя виноватым. «Неужели я до такой степени ошибся? — спрашивал он себя. — И всё-таки Барбу исчез!.. Нравится мне это или не нравится, но факты именно таковы!»
Уля чувствовал, что все взгляды направлены на него.
Генерал, видимо понимая его душевное состояние, решил избавить Улю от возможных упреков и закрыл совещание:
— Господа, вы свободны! Георгиу, примите срочные меры, какие вы считаете необходимыми. Может быть, нам всё-таки удастся поймать его. Я не думаю, чтобы он слишком далеко ушел. Держите меня в курсе дела. До свидания, господа.
Выйдя от генерала, Уля Михай пошел к дому, где размещались шифровальщики. Он шел медленно, засунув руки в карманы, стараясь собраться с мыслями. Но мысли бродили в голове расплывчатые, отрывочные, они возникали вдруг и снова исчезали, и трудно было поймать ускользнувшую нить. В том, что приходило в голову, не было никакой связи с главным, с тем, что волновало и на чем необходимо было сосредоточиться. У генерала над левой бровью бородавка… А в погребе, где они укрылись днем, пахло квашеной капустой… Не забыть бы завтра подстричься… Когда кончится война, он напишет Франсуа, чтобы тот выслал книжки, оставленные ему на хранение…
Уля прошел мимо своего дома, даже не заметив этого. Его догнал мотоцикл с коляской:
— Кто такой?
Капрал узнал голос лейтенанта Тымплару, командира полицейской роты.
— Это я, господин лейтенант, солдат краткосрочной службы Уля Михай.
— А, это вы! Не ходите без дела по улице. Запрещено. Отправляйтесь сейчас же на квартиру.
— Слушаюсь! А вы куда, господин лейтенант, на ночь глядя?
— Приказано! Черт побери этих шифровальщиков, всегда мне из-за них хватает работы. Опять не придется спать всю ночь!
Лишь когда мотоцикл отправился дальше, Уля сообразил, что прошел мимо своей квартиры, и повернул обратно.
Своих товарищей он нашел в скверном настроении.
— Ты слышал? Исчез Барбу! — встретил его на пороге Пелиною.
— Слышал. Мне капитан сказал.
— Томеску… Барбу! Нас осталось всего четверо. Это возмутительно. Мы решили завтра подать рапорт и просить, чтобы нас послали на передовую.
— Это ваше дело!
— А ты с нами не согласен? — набросился на него Бурлаку.
— Подите вы все к черту и оставьте меня в покое. Я спать хочу!
Он бросился на лавку под окном, на которую уже давно никто не посягал, и укрылся шинелью с головой. Не прошло и пяти минут, как в окно постучали.
— Вы что там, все заснули? — спросил голос со двора.
— Кто там?
— Посыльный из штаба! Господин капитан Смеу приказал всем немедленно явиться в штаб. Только быстро, братцы!
— Ладно… Иди, мы скоро придем!
— Чего еще от нас хотят? — спросил Мардаре.
— Чего могут хотеть, — ответил Бурлаку, соскакивая со стола, на котором он лежал прямо в ботинках. — Хотят нас допросить в связи с исчезновением Барбу. Теперь только держись! В эту ночь нам опять предстоит развлечение.
И Бурлаку плюнул прямо на пол посреди комнаты,
— Не будь свиньей, «старик»! — упрекнул его Мардаре. — Ты, может, и свою нужду справлять будешь здесь в комнате?
— Иди ты…
«Бедняги! — подумал Уля Михай, который, укрывшись с головой шинелью, слушал весь этот разговор. — Страх совершенно выбил их из колеи. Они стали ссориться друг с другом».
Бурлаку крикнул ему в самое ухо, одновременно встряхнув за плечи:
— Вставай же! Ты что, не слышал? Нас капитан в штаб вызывает.
— Идите без меня. Меня же тут не было, и мне всё равно нечего рассказывать.
— Пойдемте, братцы! Этот, должно быть, совсем рехнулся!
Несколько минут спустя Уля уже спал глубоким сном, без всяких сновидений.
