кафе в лучшем виде. Через пятнадцать минут мы с Павлом Ивановичем будем.
— Хорошо, Руслан Мансурович, — ответил Рощин и вышел.
— А вы считаете, что Бахметов сам на такое решился? — спросил я, возращаясь к прерванному разговору.
— Нет, я так не думаю. Сам бы он на такое никогда не решился.
— И вы догадываетесь, — кто эти люди?
— Более того, Павел Иванович, — я в этом уверен. Ожидая вас, я пробросил звонок во Владикавказ своим людям. Они мне сообщили, что на днях туда приезжал Сосновский и встречался с Бахметовым.
— Почему же они сразу не сообщили вам об этом?
— Они полагали, что встреча эта проходила с моего ведома.
— Теперь ясно. Но отчего вы перестали устраивать Сосновского?
— Есть один момент, — усмехнулся Татиев.
— Это секрет?
— Да нет, никакого секрета здесь нет. Недавно я встречался в Москве с Сосновским. В разговоре я сказал, что много оружия раздаю своим соплеменникам бесплатно. На это он мне ответил: «Что за оружие, если оно не стреляет». Я понял, что он имеет в виду, не сдержался, схватил его за грудки и чуть было душу не вытряс. Хорошо, что рядом не было его телохранителей. А то бы тут же меня кончили.
— И что же он хотел сказать этой фразой?
— А вы не догадываетесь?
— Может быть и догадываюсь, но хотел бы услышать от вас.
— Этот интриган хочет, чтобы весь Кавказ полыхнул так же, как Чечня. Вот чего он хочет. Хочет погреть свои грязные загребущие руки у большого костра.
— А вы, значит, против?
— Я не только — против, но и сделаю все возможное, чтобы этого не случилось.
— Даже так?! — проговорил я насмешливо. Не верил я всей этой патетике. Нет, не верил. Это горный козел не далеко ускакал от козла московского. Если они даже пасутся в разных стадах, то сущность-то у них все равно одна — козлинная. Определенно.
— Вы что же — мне не верите? — спросил Татиев, насупившись, как мышь на крупу.
Обиделся. А мне плевать! Все равно ты, сученок, никуда не денешься и отработаешь мне по полной программе за все мои здесь унижения и мордобой. Иного выхода у тебя просто нет. Обижайся на здоровье! Впрочем, нет, ссориться с тобой — в мои планы не входит. А потому ответил:
— Верю. Сейчас верю. Но ведь до недавнего времени Сосновский и Бахметов были вашими друзьями.
— Друзьями они мне никогда не были. — Он усмехнулся. — Скорее, как принято у вас говорить, — подельниками.
Вот это он верно. С этим трудно не согласиться. Все они — подельники, одной веревкой связаны. Всех бы разом и подвесить на этой веревке. Ничего, скоро уж.
— Пойдемте, Павел Иванович, к столу, — сказал Татиев, вставая. — А то там обед простынет.
От вида роскошного стола и запаха жаренной баранины у меня случились голодные спазмы желудка. Закружилась голова. А в гортань мощным потоком хлынул желудочный сок. Я едва успевал его сглатывать.
Татиев наполнил рюмки коньяком. Торжественно встал. И я приготовился вновь слушать длинный, как язык сварливой тещи, и витееватый, как речь политика, тост. И был искренне удивлен и даже разочарован, когда услышал:
— За вас, Павел Иванович! Спасибо вам!
Что ж, скромно, но со вкусом. Выпили. Вскоре мой желудок удовлетворенно урчал, переваривая вкусную и полезную пищу. Насытившись, я вспомнил, что не просто здесь, а на работе, напомнил Татиеву:
— Руслан Мансурович, а где же обещанные вами материалы?
— Они в моем кабинете, Павел Иванович. Брат переслал с оказией.
— Вы очень хорошо знаете русский язык.
— Это от мамы, — улыбнулся Татиев. — Она была русской. Потому и внешность у меня несколько необычная для горца. Она воспитала нас с братом на Пушкине, Достоевском, Чехове.
— Что-то не похоже, — усомнился я.
— На что вы намекаете?! — его красивые голубые глаза гневно засверкали. Сильные руки сцепились как раз в том месте, где должен был находиться эфес кинжала. Он обиделся. И здорово обиделся.
Но мне вся эта демонстрация силы, все эти устрашающие приемы были до лампочки, если не сказать больше. Козел! Еще он будет своими сраными губами марать такие светлые имена!
Я ответил ему ни менее выразительным взглядом.
— Я ни на что не намекаю, просвещенный вы наш. Это они вас научили торговать героином и оружием? Надо обязательно будет перечитать. Может быть и я что полезное для себя извлеку.
Татиев даже заскрежетал зубами. И если бы я дважды не спас ему жизнь, то он бы меня сейчас прирезал. Определенно. Вот те раз! А где же его хваленая выдержка?! Хохоже, последние события и на него подействовали, основательно потрепали нервы. Наконец, он взял себя в руки. Криво усмехнулся.
— Если бы не я, то был бы кто-то другой. Спрос рождает предложение. Вместо того, чтобы устранить причины, вы хотите устранить следствие. А так не бывает.
— Да вы ещё и философ, батенька! — делано удивился я. — У меня был один «мокрушник» — вот такой же вот философ! Он любил говорить: «Какой же я убийца. Я лишь убыстрил бег истории. Результат все равно был тот же». Как вам нравится — «убыстрил ход истории»? По-моему, замечательно! Одни убыстряют ход истории, другие, такие, как вы, — его замедляют. И все при деле. Хорошо устроились. Вам не кажется?
Лицо Татиева покрылось красными пятнами, левая половина лица стала заметно подергиваться.
— Похоже, вы, Павел Иванович, сегодня в дурном настроении. Потому и цепляетесь ко мне.
— Будем считать, Руслан Мансурович, что сегодня у меня «день открытых дверей». Вы ведь никогда не знали и не интересовались, что у меня здесь, — я постучал по груди. — Вот я и приоткрыл вам дверь, чтобы вы взглянули. А если вам не понравилось то, что увидели — не взыщите. Что имею, то имею и постоянно ношу с собой.
— Значит, вы отказываете мне в дружбе?
— Самым решительным образом, догадливый вы наш! В сложившейся ситуации мы можем быть деловыми партнерами. И только. Но наступит такое время, когда вопрос будет поставлен ребром — либо вы меня, либо я вас. Другого не дано.
— Не знаю, не знаю... — раздумчиво проговорил Татиев. — Возможно вы и правы. Но только, вы мне очень симпатичны, Павел Иванович.
— Вы мне, отчасти — тоже. Однако, перейдем к делу. Вы обещали предоставить мне информацию по остальным, интересующих нас, политикам и бизнесменам?
— Я не забываю своих обещаний, Павел Иванович. Завтра еду в Москву. Надеюсь, что материалы уже подготовлены.
— Надолго? — спросил как можно равнодушнее, а сам едва не задохнулся от радости. Это значит, что скоро я увижу мою возлюбленную!
— На пару дней.
— Информацию вам организует Сосновский?
Татиев бросил на меня внимательный изучающий взгляд. Помедлил с ответом.
— Вы это знаете? — спросил.
— Нет, всего лишь догадываюсь, — ответил чистосердечно.
— Да. Он, — кивнул Татиев.
— Но трудно предположить, что делает это он бескорыстно. Не такой человек Виктор Ильич. Верно?
— Верно. — улыбнулся Татиев.
— Он хочет использовать наши органы, чтобы в нужный момент, наряду с достоверной информацией на людей, которые по тем или иным причинам стали ему не нужны, снабдить нас дезинформацией на своих конкурентов. Так?
