этот мой маневр обязательно зафиксирован объективом телекамеры или, на худой конец, фотоаппарата. Мне почему-то так ка-а-ажется.
Но мои действия не прошли не замеченными не только от телеобъектива, но и банковского клерка с лицом министра финансов или фельдмаршала. Он не мог скрыть самодовольной улыбки, наполнил наши рюмки водкой, а бокалы дам — шампанским и торжественно проговорил:
— Светлана Анатольевна и Сергей Иванович, я хочу выпить за вас, за вашу новую семью. За то, чтобы вы всегда жили богато и счастливо!
Мы со Светланой не стали против этого возражать.
Вечер уже близился к своему логическому концу, когда Владислав Юрьевич спросил:
— Сергей Иванович, у вас нет желания пойти покурить?
Я чистосердечно признался, что такое желание у меня появилось уже давно. В курительной комнате было многолюдно и накурено.
— Пойдемте на улицу, — предложил Владислав Юрьевич.
Ночь встретила нас чернильной чернотой и прохладой. Небо затянули тучи. Не было видно ни звезд, ни луны. Моя бабушка отчего-то называла такие ночи сиротскими.
Закурили. После довольно продолжительной паузы Владислав Юрьевич спросил:
— Сергей Иванович, а сколько вы получаете за свою работу?
— Не скажу, — ответил решительно.
— Отчего же?
— Будете долго смеяться.
— И все же? — не отставал он.
— Где-то около четырех тысяч.
— Рублей?
— Естественно.
— Да, не жалует вас государство, — посочувствовал он.
— Это точно. Не жалует, — согласился я.
— Но ведь у вас в связи со свадьбой намечаются большие расходы?
— Это точно, — вздохнул я обреченно. — Займу у друзей. Как-нибудь выкручусь.
— В связи с этим у меня к вам есть весьма для вас заманчивое предложение.
Мой оппонент пер прямиком к намеченной цели, как атомный ледокол по ледяным торосам. Он торопливо нанизывал на крючок жирного червя, полагая, что я с удовольствием его слопаю. Святая простота! Нет, дорогой, видит Бог, но кушать эту наживку придется тебе самому. Такова участь всех дилетантов на свете. Ибо не разбираешься ты ни в тактике, ни в стратегии ведения борьбы с такими кондовыми мужиками, как Сергей Иванов. Извини, но, как говорится, каждому свое: одному — попадья, а другому — попова дочка.
— И что же это за предложение? — спросил я после некоторой паузы, связанной с размышлениями на заданную тему.
— Вы могли бы давать нашему банку юридические консультации за определенную, естественно, плату.
— Но вы ведь знаете, что нам запрещено совместительство, — возразил я.
— А я и не говорю о совместительстве. Оформим это трудовым соглашением на оказание консультационных услуг. Это ведь не запрещено законом. Кроме того это для вас будет не обременительно — пару раз в месяц, не больше. Наш банк очень нуждается в таких людях, как вы, с вашим опытом и знаниями. Поэтому, уверен, скупиться на оплату ваших услуг не будет. Так как?
— А вы уполномочены решать кадровые вопросы?
— В определенной степени. У меня хорошие отношения с управляющим.
— Вот когда вы с ним переговорите на этот счет, тогда и потолкуем.
— А в принципе? В принципе вы не против?
— Я подумаю. Посоветуюсь со Светланой, — пообещал я.
Расстались мы в этот вечер почти друзьями.
Глава шестая: Говоров. Третий «господин».
Все те же симпатичные ребята с хорошо развитой мускулатурой и с почти не тронутыми цивилизацией мозгами, которые совсем недавно едва не помогли мне стать хомо бывшими, подхватили меня по белы руки, выволокли в холл и по винтовой лестнице подняли на второй этаж. Напротив массивной дубовой двери они придали моему телу строго вертикальное положение, одернули мой пиджак, разгладили руками, и тот, кто имел преимущественное право голоса, сказал удовлетворенно:
— Порядок!
Его приятель подтвердил это кивком головы. Похоже, что он ещё не научился говорить. Хотя кое-что уже понимал, а вот говорить — не научился.
Вскоре появился их шеф — яркий представитель юрского периода, сторонник палочных аргументов в споре интеллектов. Он строго и взыскательно осмотрел меня, снял чего-то там с моего пиджака и, как только-что это делал его подчиненный, вдохновенно продекламировал:
— Порядок!
Я невольно им позавидовал. Хорошо этим ребятам живется. Факт. Все-то у них в порядке. Если бы они получили задание отправить меня прямиком в прошлое, то, осмотрев мой молодой и красивый труп, они вот так же сказали бы: «Порядок!» К моему счастью — они такого задания не получили.
Шеф, почтительно склонившись перед дверью, будто метрдотель ресторана — перед почетными гостями, осторожно постучал. Подождал, прислушиваясь. Затем приоткрыл дверь, спросил заискивающе:
— Разрешите, Виктор Ильич?!
— Чего уж там ага... Входите, — раздался скрипучий голос Сосновского.
И мы оказались в довольно просторном кабинете, выполненном в стиле барокко — пышно и помпезно. Современный Растрелли здорово над ним потрудился, чтобы заслужить одобрение олигарха. Обилие хрусталя и позолоты ослепляло. Даже письменный стол из орехового дерева с гнутыми ножками и изукрашенный позолоченной вязью был подлинным произведением и смог бы достойно представлять его автора в музее декаративно-прикладного искусства. И за этим столом, посреди этой роскоши сидел черненький плюгавенький хомункулюс (человечек), герой телеэкрана и политических скандалов, этакая ходячая карикатура Кукриниксов. Если бы меня спросили, — как выглядит современная Россия? Я бы не задумываясь ответил — как Виктор Ильич Сосновский — столь же жалко и нелепо.
Сосновский пробуравил меня насквозь черными умными глазками. Но это ему показалось недостаточным. Выскочил из-за стола, подкатил на коротких ножках, схватил меня за предплечье, помял его, будто желал убедиться — материален ли я, и только затем проговорил:
— Вот каков... Однако каков. Здравствуйте ага!
— Авэ, цезар, моритури тэ салютант! — ответил со свойственной мне иронической улыбкой.
— Чего это он того? — обратился босс к шефу службы безопасности.
Тот лишь пожал плечами, обнаружив тем самым полное незнание латыни. Потребовал от меня:
— Скажи по русски.
— Я сказал: "Здравствуй, Цезарь! Идущие на смерть тебя приветствуют!
Сосновский заливисто рассмеялся. Очевидно, ему очень понравилось сравнение с Цезарем.
— Это хорошо того... Кхе-кхе... Юмор, да?... Смешно ага. Рад того, этого... Да вы чего же... Садитесь того. — Он повернулся к шефу службы безопасности, все ещё скрывавшемуся от меня под псевдонимом Ашот Насырович: — Как его?
— Максим Казимирович, — подсказал тот.
— Ага. Садитесь, Максим Казимирович... А то чего уж... В ногах того...
Так и не дождавшись от него ответа — что же у меня в ногах, я сел. Он оббежал стол, сел на свое законное место и, небрежным жестом указав на дверь, сказал:
— А вы, дружочки, того... Идите ага.
Бой-скауты со своим шефом незаметно вышли. Мы с олигархом остались вдвоем и принялись заинтересованно друг друга рассматривать. Он пытался острым, как язык Жванецкого, и «твердым», как
