чем кто-либо другой, умели заставить людей почувствовать свою второсортность. Как будто люди, как мясо в магазине, делились на категории.
Мне стало жалко себя и Андрея. Сейчас, когда прошло несколько лет, я уже не чувствовала той обиды и боли, какую чувствовала тогда. Я обыграла судьбу, добившись ценой Андреевой любви назначения и в хороший экипаж, и на самые престижные рейсы. Но ощущение продажности с тех пор никогда меня не покидало. На секунду я представила, как рассматривала бы наши злосчастные снимки в «Дамском поклоннике» моя несостоявшаяся свекровь. Наверное, сказала бы:
– Вот она, неславянская кровь!
Как будто другие девочки с вывернутыми попками на этих снимках были китаянками или папуасками.
Компьютер мой давно погас, а я все сидела и всматривалась в черный экран, как будто там, за мутным стеклом монитора, могло возникнуть незабытое лицо Андрея. Он погиб через год после нашей первой встречи. Их самолет, перегруженный вопреки всем правилам, рухнул на взлетную полосу, никого не оставив в живых.
На следующее утро Рита собрала нас всех на экстренную летучку.
– Итак, подруги, у меня для вас две новости, одна плохая, а другая очень плохая. С какой прикажете начинать?
Плохая новость никого не удивила. Редакционный портфель был по-прежнему пуст, а значит, выпуск первого номера «Лапушек» под угрозой срыва. Этого мы допустить не могли, потому что наши мечты в отношении будущего любимого (да, уже любимого) журнала ускакали куда дальше мести этому мерзавцу Ворошилову. Журнал был нашим дитятком, и каждой хотелось, чтобы он родился, состоялся и процветал.
Вторая новость привела всех в замешательство. Никто из нас не сомневался, что с финансами будут проблемы, но что они возникнут так быстро и так неотвратимо, не ожидал никто.
– Итак, – какие будут предложения по добыче денег? – спросила Рита и при этом, как мне показалось, пристально взглянула на меня. – Учтите, что в нашем случае цель оправдывает средства, – добавила она.
– У меня есть блестящая идея, – в этом была вся Ника.
– Конечно, что же ты можешь предложить, если не «блестящее», – я тут же не замедлила съехидничать.
Ника между тем даже бровью не повела в мою сторону и предложила:
– Все вы знаете, девочки, что я пою. Я опять не выдержала и перебила ее:
– А почему это не «блестяще пою»?
– Все, больше не могу, – тут уже не утерпела Ника, – или меня не будут прерывать, или…
Я смиренно опустила голову под осуждающими взглядами подруг.
– Итак, девочки, я предлагаю снова устроить меня танцовщицей в клуб, – она бросила в мою сторону упреждающий взгляд и тщательно, смакуя каждое слово, договорила: – Где я буду блестяще танцевать, соблазню какого-нибудь банального татарского нувориша… и подсыплю ему клофелин! Мы его быстренько упакуем, вывезем в тайное местечко и раскрутим на денежки. На его родные и любимые денежки!
– Конечно, как татарский, так уж и банальный, – заступилась я за свой народ.
– Действительно, Ника, можно обойтись без колкостей! – Марго на правах главы нашей будущей фирмы уже усвоила интонации строгие и сдержанные.
– Ой, родненькие, давайте будем дружить! – Оля Клюева, как всегда, призывала всех к мировой. Она, как тот кот Леопольд, готова была простить все и всех, ее любви и терпения хватало на всех нас, и она наивно ждала такого же миролюбия в ответ. Ну, что ж, жди, жди, родная. Вообще Олька знала наизусть все диалоги мультяшных героев и еще целую кучу детских стишков. Так и казалось, что она одной ногой застряла в золотом детстве и мама до сих пор читает ей на ночь «Доктора Айболита: „Не ходите, дети, в Африку гулять… В Африке разбойник, в Африке злодей…“ Вот только не знает мама, что ее дочке встретился злодей покруче Бармалея. Тому, сказочному, наверное, и в голову бы не пришли такие изощренные издевательства, как этому уроду из „Дамского поклонника“.
– А ведь Ника права, – медленно произнесла Маша. К ее рациональным крестьянским мыслям стоило прислушаться. Маша всегда предлагала вещи простые и дельные. И главное, вполне выполнимые. Без эдакой, знаете, городской мечтательной заоблачности. – Можно, конечно, и без стриптиз-танцев, – Маша не успела закончить мысль, как теперь ее перебила Ника:
– При чем тут стриптиз? Я не собираюсь раздеваться!
– Ой-ой-ой! – съерничала Маша. – Что ли только мы, ну, те, что от сохи, не видим большой разницы между стриптизом и танцами в закрытом клубе!
– И никакой он не закрытый! – неожиданно рявкнула Марго. – Прекратите в конце концов базар. Или мы находим общий выход, или…
– Только не «или», – хором закричали девчонки.
– Так вот, Ника права! – как ни в чем не бывало продолжала Маша. – Нашего кошелечка нужно заманить после танцев к Нике, соблазнить и заснять… в разных там похабствах. Как нас, – мстительно закончила наша простодушная крестьянка.
– Ну уж нет! – возмутилась Ника. – С меня хватит. Сама снимайся в этих самых позах! – Но ей почему-то никто не поверил, слишком уж быстро ее интонация из возмущенной превратилась почти в мечтательную. Артистическая натура Ники уже нафантазировала себе шевелящийся клубок обнаженных тел, и в горле у нее сладко запершило. – Ну если только в маске. Да, я буду в золотистой маске с нежной черной вуалью на лице. Ой, девочки, как здорово!
– Так, приехали, – прервала ее сексуальные грезы Марго. – Есть еще предложения?
– Ну, зачем сразу клофелин, шантаж, – робко возразила Оленька. – А нельзя по-хорошему попросить?
– Нет, – тут же выказала свой воинственный нрав Ника, – его нужно убить и забрать себе его деньги.
– У трупа? – наивно уточнила Катя. – У трупа будет трудно забрать.
– Надо пытать, – продолжала кровожадная Ника.
– Стоп, хватит нести бред. – Ритка аж позеленела от злости. – Прежде чем убивать, пытать, травить, надо знать кого, когда и где. Желательно, кстати, чтобы клиент был не в ладах с законом, для нашей же безопасности. Есть какие-нибудь реальные кандидатуры? – Рита опять пристально посмотрела на меня и тут же отвела взгляд.
– Ритуля, тебя к телефону, – раздался голос Милы Пчелкиной.
Ритка взяла трубку, и по ее голосу все сразу поняли, что звонит ее мямля из УГРО, а значит, разговор будет долгим и после него у Марго непременно испортится настроение и разыграется мигрень.
Мне стало не по себе. Судя по выразительным Риткиным взглядам, она знает про Марата. Откуда? Неужели в родной ментовке нашептали? Нет, не может этого быть. Не такой Ритка человек, чтобы вынюхивать что-то за спиной своих подруг. Тогда кто? Катюша? Да она сама толком ничего не знала. «Догадайся с трех раз», – вспомнила я ее слова. Господи, как же до меня сразу не дошло? Это же вездесущая Стрельцова! Это она меня запеленговала, когда мы с Маратом месяц назад зашли в «Подворье» поужинать. Ника гордо продефилировала мимо нашего столика с каким-то хромоногим субъектом с отвратительно-глумливым выражением лица. Я была в полной уверенности, что Стрельцова нас не заметила, да видно, ошиблась. Вычислить Марата ей не составило большого труда: он частенько наведывался в клуб, где раньше танцевала Ника. А обслуга, как известно, знает все обо всем и даже немножко больше. Только вот я ничего уже не хотела знать о Марате, который появился в моей жизни только потому, что в какой-то момент мне показалось, что он может заменить собой Инвира. Любовь тогда перестала быть для меня подарком, и Марат стал просто дешевым сувениром, как необязательный слоник или козлик на туалетном столике.
– Уважаемые дамы и господа! Командир корабля и экипаж приветствуют вас на борту лайнера ТУ-154, совершающего рейс по маршруту Санкт-Петербург – Париж. Наш полет проходит на высоте десять тысяч метров. Расчетное время в пути три часа тридцать пять минут. Попрошу всех пристегнуть привязные ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение.
