бросил зерно в удобренную почву, будто зная то, что знали немногие, — как хозяин кабинета, куда последовал звонок, ненавидел Удалова — были между ними какие-то старые личные счеты. Если информация подтвердится — антикварные шахматы поставят на карьере Удалова жирный крест…
В понедельник с утра начальнику следственного отдела Василеостровского РУВД Сипягину позвонил начальник РУВД Власов:
— Степа, там у тебя дело по квартире на Второй линии свежее…
— Есть такое дело, — согласился Сипягин. — Так с поличным же там, все признались… Чик-чирик — и в суд!
Власов тяжело засопел в трубку:
— Чик-то оно, может, и чирик, а только там какие-то шахматы изъятые имеются?
— Имеются, — подтвердил Сипягин. — Тяжелые, старинные, дорогие. Я их даже, от греха, к себе в кабинет занес. Завтра собираемся потерпевшему отдавать.
Власов помолчал, а потом вдруг рявкнул ни с того ни с его:
— А вот ни хера не чик-чирик, Степа! Бери шахматы и дуй ко мне. Потолкуем. Однако потолковать с глазу на глаз им не пришлось, потому что когда Сипягин с шахматами добрался до кабинета Власова там уже присутствовали гости: как навскидку определил начальник СО, — комитетчик и какой-то партийный функционер.
Оценив обстановку, Сипягин водрузил шахматы на стол и сказал хмуро, обращаясь к Власову:
— Вот шахматы, но они уже «того»? Чего «того», молодой человек? — не понял партиец.
— Какой я вам «молодой человек»?! — взвился тридцатисемилетний Сипягин.
— Степа, Степа, — успокаивающе привскочил Власов. — Товарищ — представитель обкома.
— И я при нем молодею, что ли? — огрызнулся Сипягин, но уже тоном ниже.
Опытный «комитетчик» решил выступить в роли миротворца:
— Товарищи, товарищи… Ну при чем тут!!! Милиция — блистательно среагировала, следствие ведется безупречно, мы нос не суем в чужие дела, преступление совершено в отношении высокопоставленного партийного работника…
* * *
Чекист говорил долго, складно и убедительно. Сипягин слушал его хмуро, дождался паузы и вставил:
— Мое дело маленькое. Я просто хочу заметить, что шахматы официально изъяты у задержанного, уже опознаны женой потерпевшего, следователь провел осмотр и признал их вещественными доказательствами. Раз они такие ценные, то я могу сегодня же отдать их высокопоставленному партийному работнику…
Комитетчик и партиец переглянулись, а потом оба серьезно посмотрели на Власова. Начальник РУВД крякнул и вдруг блеснул непонятно откуда взявшейся эрудицией:
— Шахматы стоят десятки тысяч долларов… Долларов!!! Конец XVIII века… Их один король другому подарил где-то в Европе.
— Не где-то, — поправил «комитетчик», — а, по нашим данным…
Сипягин устало махнул рукой:
— По мне — хоть в Швамбрании!
Власов кивнул:
— Степа, ты сам все прекрасно понимаешь. Вещь пока полежит у меня. Мы с товарищами разберемся.
Сипягин пожал плечами:
— Вы-то разберетесь, а что мне потерпевшему говорить?
Комитетчик и партиец снова переглянулись, после чего сотрудник «карающего меча партии» решил представиться:
— Моя фамилия — Кисель, телефон — 2786809. Если у товарища Удалова возникнут вопросы — пусть позвонит мне. Тем более, что и у нас вопросы к нему имеются. Серьезные вопросы. А шахматы… Шахматы мы вскоре у вас официально заберем.
Совершенно секретно.
НАЧАЛЬНИКУ ОТДЕЛА КОНТРРАЗВЕДКИ
4 АРТИЛЛЕРИЙСКОГО КОРПУСА
Подполковнику тов. Виноградову.
СПЕЦСВОДКА № 7
По делу-формуляр на рядового 100 Артбригады — Калистратова Петра Павловича.
На Ваш № 445 от 31 января 1947 года.
По делу-формуляр на рядового Калистратова работают два с/осведомителя «Максимов» и «Новиков». Разработка Калистратова ведется в направлении установления его службы в немецкой армии и принадлежности к немецким разведорганам.
За последний период от агентуры, работающей по делу, получены нижеследующие материалы:
С/о «Чикилев», не имеющий отношения к разработке Калистратова, на явке 18.11.1946 года донес:
«1 ноября 1946 года во время торжественного обеда солдат Калистратов проявил недовольство празднованием: сказал: к празднику и обеда хорошего не приготовили, затем сказал на этот обед и музыку еще тянут, она только делает сумасшедшее настроение, кроме того, играют и сами не знают что».
С/о «Максимов» 18.11.46 года сообщил:
«Во время читки „опровержения ТАСС“ Калистратов сказал о том, что Советские самолеты бомбили Гаминдановский район, чтобы затеять войну».
Этот же осведомитель на явке 15.01.47 года донес следующее:
«Калистратов рассказывал ему, что в 1943 году был угнан немцами в Латвию, где работал ординарцем у некоего Гаймана. Носил немецкую форму. При отходе немецких войск мародерствовал, отбирал велосипеды, ценности у латышей. Калистратов сказал, что однажды он ударил латыша топором в плечо и забрал у него из квартиры драгоценные шахматы. Когда он нес шахматы прятать, то один немецкий офицер увидел его и спросил, кто он такой? Калистратов вынул свой документ и показал. Офицер не стал его обыскивать, но отобрал шахматы, что расстроило Калистратова, поскольку он полагал, что шахматы могли обеспечить ему безбедное существование в Германии. Также Калистратов сказал, что при подходе Красной Армии он сбросил свое обмундирование, одел цивильное и бежал в глубь Германии, где и был освобожден американцами»…
— Да хоть дело забирайте!
— Нет, нет, дело вы оставите себе. А вот шахматы — нам. И — никто ничего не слышал, надеюсь — объяснять не надо? Или — требуется дополнительная проработка вопроса?
— Боже упаси! — усмехнулся Сипягин. — Куда нам, сирым и убогим…
— Все, Степа, свободен, — недовольно поморщился Власов.
— Интересные у вас кадры, — успел услышать Сипягин, закрывая дверь в кабинет начальника РУВД. Власов что-то забубнил в ответ оправдывающее плохой характер начальника следственного отдела. «Похоже, пиздец товарищу Удалову», — констатировал мысленно Сипягин, направляясь к себе в кабинет. Будущее показало, что он в прогнозе не ошибся…
Из выступления начальника РУВД перед оперсоставом подразделения по итогам работы за полугодие 1982 года.
