обожал концерты в День милиции — смотря их, он добрел и раздавал хорошее настроение окружающим. Юморил он в эти часы от души, и вообще для Проблемы этот день был вместо дня рождения. Дело в том, что свои настоящие дни рождения Слава не справлял уже десятилетия, потому как аккурат в шестнадцатилетие был арестован, и осадок остался на всю жизнь.
В магазине пахло слякотью вперемешку с опилками, рассыпанными на мраморной плитке пола. Кореша уже затарились всем необходимым, осталось достоять до косхалвы, которую очень любил Варшава. В честь праздника они не стали лезть без очереди, но ехидные характеры брали свое — стоять просто так им было скучно. Слава аккуратно продавил мизинцем крышечку на бутылке кефира в сетке стоявшей перед ними женщины:
— Ой, гражданочка, а у вас кефир просроченный!
Полная женщина в демисезонном пальто обернулась:
— Спасибо…
Она кокетливо улыбнулась, решив, что к ней пристают, но приятели уже переключились на хмурую продавщицу. Искоса поглядывая на нее, Слава громким полушепотом начал свое концертное выступление:
— Ишь бумаги ложит на весы! Грамм шестьдесят на ум пошло!
— Согласен, — подыграл ему Варшава. — Страх совсем люди потеряли!
— Помнишь, с нами чалился продавец сельхоз-мага?
— Тот, что цынгу уже на этапе подхватил?
— Он самый! Так вот, дали ему четыре года…
— За шо, не припомнишь?
— А он из каждого ящика по нескольку гвоздей вынимал. По мелочи тырил, расхититель. Так при обыске все гвозди у него в хате повыдергивали как вещественные доказательства, потом эксперты колдовали-мудрили, какие откуда. И ведь доказали. Да-а, БХСС может, когда захочет…
Очередь зашелестела смешками. Продавщица начала злиться и путаться.
— Очень смешно! — парировала она через головы покупателей, приподнявшись на носочки.
— Обхохочешься, — согласился Слава. — За гвоздь по году!
Какой-то мужчина в добротном галстуке решил назидательно возмутиться:
— Чем хвастаетесь?
— Свят-свят-свят, — испуганно перекрестился Проблема. — Мы вот вчерась планировали зубило с арматурного цеха умыкнуть — всю ночь мозговали…
— И очень правильно, Славик, что вовремя отказались от преступного умысла, — скроив лицо куриной попкой, подхватил Варшава. — Во-первых, совестно. Совестно и стыдно. А во-вторых, опасно.
— Еще бы! В местах скупки зубил у уголовки агент на агенте козлом погоняет!
Вот так, шутя и дурачась, очередь достояли и косхалву получили. Настроение было фартовое. Поскольку до концерта еще оставалось достаточно времени, решили заглянуть в «Бочонок», размяться пивком с солеными сушками. В пивбаре, как всегда под вечер, было тесновато. Слава по-хозяйски подвинул сидевшего с недопитой кружкой молодого человека:
— Братишка, задницей вильни в сторону!
Варшава ухмыльнулся и, продолжая беззлобно хохмить, назидательно сказал:
— Слава, следи за базаром! Паренек привыкнет, потом по «шоферской статье» загремит![12]
Парень юмора не понял. Это было видно по его злому лицу, с которым он вынужден был прижиматься к чужой компании. Слава глянул на него и пояснил добродушно:
— Мы говорим, что неправильно задом сдавать — иногда накладно выходит…
— Хотя в трудную годину недостатка в барбарисках не будет!
Варшава и Проблема захмыкали над своими же остротами. Молодой человек сжал зубы и отвернулся, уставившись в пасмурные очертания Среднего проспекта за окном…
Между тем приятели переговаривались. Тема была проста: годы мчатся, жизнь ломала и свободу отнимала, но память — не зла, она выбирает только хорошее, а надежду можно разделить на сколько угодно друзей…
А парень продолжал прислушиваться к их разговору, и прислушивался он недобро. Интуитивно он, видимо, понимал, что его обстебали — к тому же легко и запросто так. Амбиции его просто распирали, но открыто вступить в конфликтный диалог он не мог — упустил темп, да и дядьки были явно языкастее его.
— А пивко-то — дрянь сегодня, — заметил Варшава.
— Ну! — согласился Проблема. — Колямба-бармен, наверное, его водой из-под крана бодяжит, супостат. Нет, чтобы кипяченой!
— Построение социализма в нашей стране не означает еще, что сознание всех советских граждан стало социалистическим…
— Да, верткий народец у нас обитает… Верно? И Слава тыкнул локтем сидевшего рядом парня. Тот медленно повернул голову:
— Вам чего?
Проблема с грустным лицом Пьеро повернулся к Варшаве:
— Не хотит с нами общаться.
— Да ладно тебе, не приставай, — махнул рукой вор, но в этот момент молодой человек медленно и раздельно произнес:
— Мужики, зачем вам проблемы?
Слава слегка поперхнулся пивом:
— Это что за мужики рядом с ним?[13]
Варшава не был настроен конфликтовать и потянул приятеля за рукав:
— Пошли-ка домой, к телевизору — в нарды катанем…
— Нет, я по поводу проблем, — не согласился Слава и полностью развернулся к незнакомцу. — Ну, я — Проблема, и что?
— Идите играйте в нарды, — с заметной долей брезгливости в голосе посоветовал парень.
— А, — сказал Проблема. — На большее мы, судя по интонации, не тянем, да?!
— Я этого не говорил.
— А я это услышал. А мы, может, и в шахматы могем?
— Могете? — презрительно дернул губой парень.
Слава цыкнул зубом:
— И всю дорогу молю я Бога… Придется в шахматы обучиться — позорют. Сегодня же купим.
— Ага, — негромко с издевкой сказал, глядя в свою кружку, парень. — Купите. С клеймом Ланга.
Последних слов парня Проблема не понял, но поднявшийся уже Варшава потянул его за рукав и вытащил из-за стола. Отойдя от бара метров на сто и поправляя сверток с косхалвой в глубоком кармане своего пальто, Слава пробурчал:
— Я чего-то не понял… Это он про каторжанское клеймо, что ли, намекнул, жабеныш?
— Да нормальный парень, — отмахнулся Варшава. — Чего ты?
Но Проблему, видимо, зацепило:
— Глаза у него… как у слепого — бельмастые какие-то… неживые… И еще про клеймо мне вкручивает…
— Про какое клеймо? — Варшава финала пикировки с парнем не слышал, так как уже вставал в тот момент из-за стола, а молодой человек говорил очень тихо.
— Дескать, на лбу у меня — клеймо Панга!
Вор улыбнулся:
— Пошли-пошли, скоро Кобзон тебе споет…
Слава фыркнул, и, соглашаясь с тем, что проблема не стоит выеденного яйца, свернул на другую тему:
— А я вот не понимаю, почему в День милиции не славят вертухаев? Впадлу, что ли?
— Так они же ВВ.[14]
