История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

венгерского дворянства независимо от того, поддерживало оно его политику или нет.

Безвременная смерть Бетлена в 1629 г. вызвала легкий кризис власти в Трансильвании. По брачному договору, его непопулярная и политически неопытная жена Екатерина Бранденбургская должна была унаследовать престол Трансильвании. Государственное собрание выполнило это условие, но одновременно назначило брата Габора Бетле- /218/ на – Иштвана, крайне посредственного политика, опекуном княгини. Свары между ними лишь помогали католической части дворянства королевской Венгрии, возглавляемой палатином Миклошем Эстерхази, интриговать против них с целью присоединить Трансильванию к владениям Габсбургов. Государственное собрание Трансильвании воспрепятствовало этому, отстранив вдову и брата Бетлена от власти и избрав своим князем соратника Бетлена, богатого магната из Верхней Венгрии Дьёрдя Ракоци. Он оказался идеальным преемником: то, что Бетлен получил с помощью своей политической прозорливости и изобретательности, Дьёрдь I Ракоци сумел сохранить благодаря своей осторожности и надежности. Он был менее одарен, чем его предшественник, но, к счастью, сам это сознавал. Золотой век Трансильвании, начавшийся при Бетлене, продлился вплоть до конца правления Дьёрдя I, в значительной мере, из-за самообладания и самодисциплины этого князя. Он сохранил все основные параметры внутренней политики Бетлена, особенно в части системы управления и финансов. В религиозной сфере, однако, он существенно сузил рамки терпимости, все более и более ориентируясь на ортодоксальный кальвинизм. Если Бетлен финансировал перевод Библии, осуществлявшийся иезуитом Дьёрдем Кальди, позволял православным румынам иметь собственного епископа и укрывал анабаптистов, то при Дьёрде I унитарии оказались урезанными в гражданских правах, а еще более радикальные секты, например, саббатариане, подвергались судебным преследованиям и приговаривались к тюремному заключению с конфискацией имущества.

Едва Ракоци оказался на престоле, как протестантские правители принялись натравливать его на Габсбургов. Он, однако, с этим не спешил даже после того, как сумел отбиться от претендента Иштвана Бетлена, с помощью турок в 1636 г. попытавшегося захватить престол Трансильвании. В 1644 г. он, наконец, присоединился к войскам шведско-французского союза, и в результате затяжной кампании, которая велась с переменным успехом, его армия заняла Верхнюю Венгрию и вошла в Моравию навстречу силам шведского командующего Леннарта Торстенссона. По мирному договору, завершившему эту кампанию и подписанному в Линце в конце 1645 г., он вернул семь комитатов Верхней Венгрии, которые после смерти Бетлена были возвращены Габсбургам. Свидетельством международного престижа, завоеванного Бетленом для Трансильвании и сохраненного Дьёрдем I Ракоци, является автограф ее князя, который красуется на мирных договорах, подписанных в Вестфалии (Мюнстер и Оснабрюк) и положивших в 1648 г. конец Тридцатилетней войне. /219/

В том же году Ракоци умер, оставив Трансильванию на вершине экономического процветания и в поле зрения обеих политических партий, на которые была разделена элита королевской Венгрии. Одну из них можно охарактеризовать как «прогабсбургскую», хотя ее сторонники не были предателями, подкупленными дарами и должностями. Ход Пятнадцатилетней войны убедил их, вернее, укрепил во мнении, что основная задача – изгнание турок – невыполнима без опоры на Габсбургов. Поэтому любые попытки противодействовать Габсбургам, как, например, восстание Бочкаи, любые силы, не интегрированные в государственность империи (в частности, гайдуки), рассматривались ими как противоречащие интересам нации, отождествлявшимся у них с собственными интересами. После 1608 г., когда Габсбурги почти всегда соглашались уважать корпоративные привилегии, венгерским дворянам особенно не на что было жаловаться, и между ними и Фердинандом II (а после 1637 г. и Фердинандом III) установилось гармоническое взаимодействие, укреплявшееся по мере того, как они всё активнее стали возвращаться в лоно католической церкви. Они призывали к реформам в военной области и в сфере налогообложения, к сдержанности в отношениях с Османской империей до тех пор, пока Габсбурги не вздохнут свободнее, избавившись от натиска протестантских держав на западных своих границах, и вновь, как они надеялись, повернутся лицом к южным границам своих владений. Поэтому они возмущались вылазками, в период Тридцатилетней войны совершаемыми против Габсбургов Трансильванией, которую они считали форпостом Османской империи, непрезентабельным политическим образованием, где князь обладал чрезмерной, сверхцентрализованной властью. Отсюда та настойчивость, с какой палатин Эстерхази действовал против этого княжества. Вторая партия считала, что, прежде всего, необходимо покончить с иноземным владычеством. Поэтому ее сторонники видели в Трансильвании Бетлена, а затем и Ракоци колыбель, в которой может вырасти вновь объединенная Венгрия. И хотя многих могли увлечь надежды, связанные с восстанием в Богемии и с первоначальными военными успехами Бетлена и, казалось, приближавшие день воссоединения национального королевства, все же в течение большей части данного периода партия эта оставалась в меньшинстве.

Hic Rhodus, hic salta[13] – могли бы сказать депутаты венгерского государственного собрания Габсбургам после того, как Вестфаль- /220/ ский мирный договор 1648 г. развязал им руки на западных границах. Фердинанд III, однако, не имел ни малейшего намерения прыгать. Он даже медленным шагом не собирался идти на войну с Портой. Тридцатилетняя война действительно истощила империю Габсбургов. Но ничто не могло убедить могущественную группу в основном католических магнатов, до сих пор занимавших бескомпромиссную прогабсбургскую позицию и объединенных вокруг Пала Палфи, что не пришло еще время исполнить ожидания, томившие их почти полвека. В 1649 г. Палфи был избран палатином. Значительную поддержку в этом ему оказал Жигмонд Ракоци, младший сын покойного князя Трансильвании. В качестве мужа Генриетты, дочери павшего короля Богемии, Жигмонд Ракоци оказался в родственных отношениях с несколькими протестантскими правителями Европы, и резиденция его семьи в Шарошпатаке в Верхней Венгрии превратилась в политический центр, соперничавший с самой Веной. Здесь даже размышляли о возможности создания нового антигабсбургского движения. Однако и Палфи, и Ракоци вскоре умерли, и все надежды венгерской аристократии оказались связанными с братом последнего – Дьёрдем II Ракоци, новым князем Трансильвании. Его поддерживал и Миклош Зриньи, бан Хорватии, один из ближайших сподвижников Палфи. Он был не только талантливым политиком и блестящим военачальником, но и первоклассным лирическим поэтом, автором эпической поэмы «Сигетское бедствие» (1651) о защите Сигетвара, где доблестно сражался и в 1566 г. погиб его собственный прадед. Зриньи также написал значительные труды по военной и политической теории «Храбрый командир» (1653), «Размышления о жизни короля Матьяша» (1656), где в манере Макиавелли анализировал процессы создания национальной армии и национальной монархии.

Поначалу казалось, что Дьёрдь II Ракоци оправдывает возлагавшиеся на него надежды – на престолы Молдавии и Валахии помог сесть претендентам, которых поддерживало бунтовавшее население, и таким образом завоевал политический вес в этих двух румынских княжествах. Лишь следующим своим деянием он обнаружил свойственные ему слабости. Отсутствие опыта и политического здравомыслия, торопливость и упрямство в сочетании с чрезмерным личным честолюбием привели к краху его самого и страну. Его отец обдумывал возможность приобретения польского престола для его брата Жигмонда, когда в 1648 г. умер Владислав IV. Однако польский сейм избрал тогда сына умершего короля Яна Казимира.[14] Дьёрдь II вспомнил об этом, /221/ когда шведский король Карл X в 1655 г. захватил Польшу, но, столкнувшись с коалицией государств, в которую вошли империя Габсбургов, Россия, Нидерланды и Дания, призвал к себе на помощь князя Трансильвании, предложив ему польскую корону.

Ослепленный этой перспективой, Ракоци вместе со своими румынскими и казачьими союзниками начал военную кампанию в совершенно неподходящее для нее время – в январе 1657 г. Ему и в голову не приходило, что католическая Польша едва ли с нетерпением ждет осуществления его протестантских миссионерских замыслов. От его внимания ускользнули и те серьезные изменения, которые произошли в Османской империи в результате реформ, проведенных начиная с 1656 г. великим визирем Кепрюлю Мехмедом. Он не обратил внимания на приказ Порты воздержаться от этой кампании. Первоначально его продвижение было безостановочным. В июне 1657 г. он даже взял Варшаву. Однако к тому времени наступление датчан заставило шведского короля увести свою армию, а Польша начала контрнаступление, вступив на территорию Трансильвании. Ракоци добился мира за огромный выкуп в 1,2 млн. форинтов и ринулся домой, бросив на поле боя основную массу своих войск, которые по приказу турок были разбиты татарской конницей. Также по требованию Порты государственное собрание Трансильвании низложило