Глава 11
— Здорово Крест.
— Догадливый ты, дядя Саша.
— Поживи с мое, научишься.
Я медленно повернулся назад. Крест стоял у двери. Не ошибся я, однако. Наган в руке, смотрит мне в грудь.
— Что так стоять и будем?
— Можно и присесть, — не опуская револьвера, Крест свободной рукой нашарил стул, подтянул к себе и сел. Я сделал шаг в сторону и опустился на табурет.
— Ну, зачем пришел?
— Ты Ланге видел?
— Видел и знаю, что он и тебя приглашал.
Есть! Крест дернулся. Но, виду не подал, также насторожен и цепок. Глаза его внимательно отслеживают каждое мое движение.
— Откуда?
— Он сам и сказал.
— Врешь!
— А ты у него спроси.
— И спрошу.
— Ну, да, так он тебе и ответил. Категории весовые у нас с тобой разные. Если я для него почти равный, то ты где-то там, внизу. Не будет он с тобой ТАК говорить.
— Что разное? — даже револьвер в руке дрогнул.
Ага, не ожидал от зека таких слов? Подожди, то ли еще будет!
— То самое, родной. Ты, надеюсь, за дурака меня не держишь?
— Нет. И раньше так не думал. Ты у нас человек непростой.
— Знал бы ты, милок, насколько непростой.
— Вот и расскажи.
— Ну, да. А ты потом меня шлепнешь.
— А я и без того это сделать могу.
— Ну, скажи, что я тебе такого сделал? Дорогу перешел? На твое место у Ланге нацелился?
Есть! Попал! То-то он так дернулся! Спекся парень, теперь уже яснее на горизонте стало. А еще один заходик?
— Так ты успокойся, не пойду я к нему.
— Чего так?
— Не с руки это мне. Да и другие причины есть. Мне здесь делать нечего.
— А где же?
— А то ты недогадливый стал?
— Ты загадками-то мне не говори, — шевельнул он стволом нагана. — Что тебе еще Ланге говорил?
— Молчать буду — стрельнешь?
— Не будешь ты молчать.
— А вдруг? Терять-то мне нечего. Мне-то при любом раскладе терять неча, а вот тебе… ты ж к нему в непонятках не пойдешь, тебе ясность нужна. Без этого страшно. Да и не простят тебе ошибки.
— Доиграешься ты, дядя Саша. Вот, как поговорят с тобой люди опытные…
Все! Съел!
Р-р-а-з! Пущенный сильной рукой табурет врезался Кресту в плечо, опрокидывая его на спину. Наган вхолостую щелкнул бойком, но было уже поздно…
Привязав его к стулу, я сходил на кухню и налил себе воды. Поднял табурет и уселся напротив связанного Креста. Задрал ему штанину и осмотрел рану на ноге. Ну, да, как я и думал.
— Может, хватит тебе дурака валять? Очнулся уже, вон веки дрожат.
— …
— Молчишь? Ну, ладно, я не гордый. Ты помолчи пока, а я поговорю. Ты по какой линии у нас идешь? НКВД? ГУГБ? ГРУ?
Крест открыл глаза и удивленно на меня посмотрел.
— Ты не удивляйся, я много чего знаю. И про подставу вашу с побегом и расстрелом, и про Ланге. Я не знаю, сами вы этот побег затеяли или все же зеки его спланировали, но ты про него знал. А нужно тебе было позарез вместе с Ланге к немцам попасть, так, чтобы в доверии у него быть. Убеги он сам — и что? Попал бы ты к немцам, кто б тебя к нему на пушечный выстрел пустил? Подходов в зоне ты к нему не имел. Он и не вспомнил бы тебя вовсе. Значит — не нужен был тебе УСПЕШНЫЙ побег. А вот проваленный — самое то! Вот и увел тебя утром конвой вместе с другими. И назад ты вернулся уже в тюрьму. И там уже с нами вместе комедию на суде ломал. Не так?
— Заговариваешься ты. В меня же стреляли со всеми вместе.
— Вот! Я все ждал, когда ж ты про этот козырь неубиенный вспомнишь! Стреляли, это так. Вместе, но не в тебя. Помнишь, Райнхельт спрашивал, как так вышло, что у тебя раневой канал сверху вниз, не как у всех?
— Так с вышки же стреляли. Он и на плане ее видел.
— Он на плане, а я — наяву. И чтобы Ты ТАКУЮ рану получил, должен ты был бы не от нее бежать, а к ней. И встать под ней почти вплотную, да еще и извернуться так, как не всякий гимнаст сумеет. У тебя пуля прошла через правую ляжку по направлению от левого плеча к правой пятке, а вышка справа стояла. Это ж, какую ты позу должен был принять, чтобы тебя ТАК ранили?
Крест угрюмо молчал.
— Я уж и не знаю, как в Ланге попали, также как в тебя или иначе как, но проверку МЫ все прошли. И вот, как итог — он на месте, а ты с ним рядом? Так? Да, не так! Дядя Саша тебе поперек горла стоит, более опытный и для Ланге более интересен. А значит — я тебе не нужен и убрать меня надобно, так? Опять молчишь? Лады, я те еще и добавлю. Синяк свой на морде помнишь?
— Так, баба это…
— Под два метра ростом твоя баба! — и я описал ему внешний вид Дьяченко. Риск, да, но вряд ли Ланге стал бы посылать две разные группы. Скорее всего, одни и те же работали. Похоже, попал, вон он как скривился-то.
— Не знаю, как ты из ЭТОЙ проверки вылез, но видимо, сумел как-то. Раз Ланге тебе поверил — и эту проверку ты прошел. А вот, баба твоя, видать услыхала что-то не то, вот ее и… Сызнова молчишь?
— Да, все это твои домыслы.
— Да, лопух ты псковский, я ж тебя и весь твой кодлан, как щенков сопливых, за нос по городу уже три дня таскаю! Ты домой ко мне, отчего сегодня пришел? Оттого, что знали — далеко ехать хочу, бензином я где только не запасался, только б твои сослуживцы усекли! А есть у тебя и там стукачок, есть! И в конторе моей кто-то есть. И секли вы за домом, знали, что нет меня тут. Вот я укачу неведомо куда, а вернусь — вот оно предписание! И все, и рухнула твоя задача! А за ней следом и башка твоя полетит! Не достанешь ты меня у НЕГО за забором.
— Врешь ты все, дядя Саша. Повезло тебе, наган осечку дал…
— Вот же ты лопух безголовый! — я вскинул наган и трижды нажал на спуск. Револьвер трижды сухо щелкнул. — Убедился? Да у него в барабане вареные патроны! Я их перед домом зарядил, когда тебя в квартире усек.
— Это, каким таким макаром?
— А то, что в пустом доме стекла никогда не замерзают — ты знал? А меня дома два дня как нету и замерзнуть им не с чего. А тут подхожу — здрастье, замерзли. Вот я и знал в какой комнате ты сидишь и наган на стол положил, чтобы ты его хапнул, а не свой ствол!
