– Сколько нам еще осталось, как ты думаешь?
Понятно... он думает, что кровь или слюна уже попали на кого-то из нас. Вот зачем и накрыл девушку шторой. Ясно, почему не бил дважды одним и тем же кинжалом – боялся, что брызги крови попадут на окружающих. Черт! Вот это хладнокровие! Прямо-таки боевой компьютер, а не человек.
– Да черт его знает! А как вообще происходит отравление?
– Я же тебе говорил.
– Ты говорил про того, кого укусит или поцарапает отравленный, так?
– Ну.
– А сам он как отравился?
Кот чешет в затылке. Впервые вижу его настолько озадаченным.
– Ну... таких сведений у нас нет.
– А почему, кстати говоря, ты настолько хорошо обо всем этом осведомлен?
– Коты всегда были рядом с королем. Рядом с Лораном Шестым – тоже.
– И?
– Последний из них поднялся на городскую стену и рассказал солдатам, окружившим город, все, что знал. Монахи записали его рассказ.
– А потом?
– Ушел назад. В город. В нашей казарме стоит стела, на которой написаны имена всех, кто погиб в тот раз.
– Это у вас всех так помнят?
– Всех. Но этот памятник – особенный. Они все знали, что умрут, и никто не бросил своего поста. Шансов выжить не было с самого начала.
Ладно. Более точных сведений мне уже не получить. Значит, остается использовать свои знания. Криминалист я или где?
Подбираю с пола клинок. Он так и лежит там, куда я его отбросил. Вот и индикатор отравления. Убираю его в ножны.
– Давай-ка еще одну штору сорвем, – поворачиваюсь я к Лексли.
Накрываю тканью тело девушки, прямо поверх первого покрывала. Где-то здесь ножницы были... ага, вот они! Отрезаю несколько кусков еще и от занавесей у двери, на них-то уж точно ничего не попало. Лексли безжалостно срывает одну из них и по моему знаку расстилает ее около кровати. Поочередно и очень осторожно вытаскиваю оба кинжала, обернув их рукояти отрезанными кусками материи.
Так. Кладем кинжалы на пол, на подстеленную занавесь. А теперь – рунный тест! Клинок знакомо чернеет. Точно – яд! И Рунный клинок его распознает.
– Становись-ка... – ставлю Кота напротив окна.
Плашмя провожу клинком по его рукам.
Рукав...
Щелкают ножницы. И отрезанный кусок летит к кинжалам.
Воротник рубашки...
Щелчок.
Все.
– Раздевайся!
Волосы... Прядь над левым ухом.
Щелкают ножницы.
Шея...
А вот тут что отрезать?
Видимо, мое лицо изменилось, и это не укрылось от глаз Лексли.
– Что-то нашел?
– Да. На шее, сбоку.
– Вот, значит, как... – впервые слышу, как дрогнул его голос.
– Не мешай! Еще все остальное осмотреть надо.
Слава богу, что более никаких непонятных и неприятных «меточек» клинок не выявил.
Убираю его в ножны и сажусь на подоконник. Кожа, насколько я знаю, неплохо защищает от всякого рода неприятных штучек. Но что я знаю про этот яд? Да, в общем, почти ничего.
Так.
Сызнова пляшем от начала.
Имеем некую отраву, неизвестного происхождения и с непонятной картиной первоначального отравления. Поражаемые части тела – глаза, рот и через кровь. То есть слизистые и кровь, если быть более точным. Слизистые... Накожного воздействия не отмечено. Значит ли это, что его нет?
– Лексли, как давно известен этот яд?
– Лет триста.
– Ого! И что, никого из отравителей так и не поймали за все время?
– Нет.
– Скажи, а вот если отравленный... ну, например, за руку тебя возьмет... что, тоже кирдык?
Он вопросительно смотрит на меня.
– Блин! Извини, – спохватываюсь я. – Прикосновения отравленного человека опасны?
– Конечно.
– Я имею в виду не царапины, а просто... ну, толчок, например.
– Не знаю. Таких сведений у нас нет.
Да... задачка. Без стакана и не поймешь...
Стоп...
Без стакана...
Спирт.
Точнее – мой самогон с сероглазкиными корешками!
А ну-ка!
В темпе отхватываю от многострадальной занавеси еще один кусок ткани и щедро поливаю его «трупоподъемником».
Подскакиваю к Коту и протираю опасный участок импровизированным тампоном. Этот долой, следующий... Еще разок...
А теперь – рунный тест!
Клинок цвета не изменил...
А тампоны? Первый реагирует положительно. А вот второй... здесь реакции не отмечается.
И только сейчас я заметил, как дрожат мои руки.
Втыкаю меч в пол и сажусь рядом, прямо там, где и стоял. Руки мелко подрагивают, даже зубы, по- моему, постукивают.
– Все? – Лексли присаживается напротив.
– Похоже, что так.
Он молчит, переваривает услышанное. Могу его понять – не каждый день тебя из могилы вытаскивают. Да еще из такой!
– Я опять обязан тебе жизнью...
– А-а-а... брось! Мы тут все в одной лодке сидим...
Кот упрямо наклоняет голову:
– Как хочешь. Но у меня имеется и свое мнение.
– Давай после, а? Еще и меня проверить нужно, да и вон тех ребят не помешало бы.
Пользуясь моими подсказками, он тщательно проверил клинком меня всего. Подозрения вызвали только рукава рубашки, каковые были тут же отрезаны и отправлены в «зараженную» кучу.
После чего Лексли опустил клинок и развел руки в стороны:
– Все. Больше ничего нет.
