Длинный, предельно зажатый по ширине и высоте фюзеляж, узкое крыло, широко раскинувшееся в стороны от фюзеляжа, убираемые колесики, на которых он разгоняется по катапульте, и выпускаемая лыжа для посадки, сейчас прижатая к фюзеляжу.
Разминаюсь, осматриваю планер, одновременно рассказывая и показывая, для чего нужно то или иное действие, стоящим чуть в сторонке и внимательно за мной следящим энтузиастам из нашего авиационного кружка. Пусть сразу привыкают к тому, что в авиации мелочей нет. Хочешь летать — будь добр запомнить все необходимое и выполнять всегда и везде.
Сажусь в кабину, пристегиваюсь и печально вздыхаю — парашюта мы пока не сделали. Так что сижу вместо парашюта просто на набитом тряпьем мешке. Впрочем, правильно сконструированный планер — удивительно крепкая и надежная штука, защищающая пилота даже при очень грубой посадке.
А самое интересное, что это летательный аппарат, использующий для полета энергию окружающей среды. Да, никаких моторов, никакого шума, рева и прочих прелестей моторного полета. Только небо, ветер и ты.
Наконец, все готово. Я даю сигнал, Динго рвет рукоять пороховой катапульты. Грохот, дым! Словно получивший пинок сзади, планер резко рвется вперед. Меня мощно придавливает к спинке сиденья. Быстрый, почти на грани восприятия разбег… и я парю. Тишина, только ветерок посвистывает вокруг, охлаждая разгоряченное солнцем лицо.
Практически сразу ловлю восходящий поток и, чуть скрипнув деталями конструкции, планер переходит в набор высоты. Оглядываюсь вокруг, замечая мельчайшие детали — стоящих внизу и радостно машущих руками людей, рывком рванувшую в сторону от непонятного летающего предмета птицу, зелень лесов и кустарников, ласково бьющий по лицу ветер. В полном соответствии с тем, что я читал, глазомер нарушается полностью, а земля кажется плоской, как поднос. Голова слегка кружится, но это ощущение быстро проходит. А рассмотрев знакомые предметы, начинаю понемногу различать и расстояния. Правда, приходится все время напоминать себе об истинных дистанциях, корректируя свои ощущения повторным рассмотрением одних и тех же ориентиров. Но все равно хорошо, хочется петь и летать, летать.
Однако первый полет есть первый полет. Конечно, планер способен часами парить в восходящих потоках, преодолевая десятки и сотни километров. Но для этого нужно иметь опыт, проверенную конструкцию планера и знание состояния атмосферы. Ничего этого у нас пока нет. Поэтому я закладываю вираж и аккуратно ставлю аппарат на глиссаду спуска. Черт, а вот это я не учел! Восходящий поток не выпускает планер из своих объятий, стремясь забросить его вверх. Делаю крен, голова опять начинает кружиться, я автоматически выравниваю аппарат и понимаю, что меня опять несет вверх. Еще крен… Планер вырывается из потока и начинает неторопливо терять высоту. Все хорошо, только и я потерял ориентиры! Черт, где же они! Один кустарник и лес! Куда садиться? После нескольких весьма энергичных кручений головой все-таки определяюсь и вывожу паритель на поляну, подготовленную к посадке. Выпускаю воздушный тормоз и лыжу, планер начинает все быстрее сыпаться вниз. Земля надвигается, растет, увеличиваются в размерах деревья, ждущие на краю поляны люди из маленьких куколок постепенно возвращаются к реальным размерам. Удар! Зубы невольно клацают, я чуть-чуть не разношу себе нос о ручку управления.
«Неправильно выдержал градус наклона при посадке», — мелькает мысль, а планер тем временем, скрипя лыжей по раздавливаемой в прах земле, постепенно тормозит и наконец останавливается. Полет закончен, история авиации начинается! Ничего, будут у нас и реактивные самолеты, и регулярные пассажирские рейсы.
— Один маленький шаг одного человека — и гигантский скачок для всего человечества, — говорю я в никуда, вспоминая свое детство.
Не у нас, так у наших внуков будет то, о чем я сейчас мечтаю. И надеюсь, что потом наши потомки обязательно сделают то, что не смогли мы — проложат дорогу к звездам.
Не родился? И не фиг под руку говорить!
— Анатольич, очнись! Сейчас команда на взлет будет! А ты замечтался!
Выплываю из облака грез, куда меня занесло воображение. Нет, все почти как в этом мимолетном сне, и сижу я действительно в кабине воздушного парителя. Вот только он сделан по чертежам из архива одного компа, в котором оказалась скопирована подшивка журнала «Моделист-конструктор». В «девичестве» планер назывался БРО-11[9], был доступен в постройке силами школьников. Естественно, под присмотром хотя бы одного понимающего взрослого. Здесь ему названия еще не придумали, да и сегодня намечались только подлеты, не выше метров трех-пяти. Без всяких ракетных ускорителей, обычной лебедки и толстых резиновых жгутов хватит, чтобы разогнать машину, а вместе с ней и меня. «Да сбудутся мечты Билли Бонса». Банзай!
— Драку заказывали? — Нет?
Не важно, оплачено.
Котозавр
«Мои солдаты денег не едят». Фраза приписывается фельдмаршалу Салтыкову, которому пообещали прислать денег для его армии. Как это хорошо вписывается в нашу ситуацию. Деньги у нас есть. Много. Золото и эксклюзивный товар, за который торгаши бросаются чуть не в драку. Но вот купить даже за золото или бартером кавалерийских лошадей в количестве невозможно. Крестьянские доходяги не нужны, упряжных лошадей с горем пополам купили. Хотя это был тот еще квест. Убыль в лошадях велика, во все революционные армии они нужны, а растить долго. Но полсотни верховых — не тот товар, что лежит на складе даже в спокойные времена. Сейчас — тем более. Грозные, пусть и липовые, но все равно грозные бумаги Военного министерства о содействии (зря я, что ли, потрошил канцелярию губернатора Мартиники?) впечатление на начальника гарнизона произвели — но и только. Ничем не может помочь, в его распоряжении сборная солянка всяких добровольцев, инвалидов, непонятных батальонов, расквартированных по окрестностям города с целью ловли разбойников и сторонников старого режима. Но вся эта гопа снабжается своими силами. Если столица подкинет не только стремительно дешевеющих денег, но и оружия с порохом — хорошо, нет — служат, как могут. Впрочем — это уже мысль: ремонтерские команды шляются по стране постоянно и наверняка знают все рыбные места. Или узнаем, где купить, или тупо перекупим у них конский состав. Идейных борцов пока встречалось не очень много, и даже они хотят кушать. А за бумагу много не купишь.
— Господин полковник, скажите, где расквартированы кавалерийские отряды Республики? Может, хоть братья по оружию помогут нам в час крайней нужды.
Блин, как достал высокий стиль, скоро на совещаниях заговорю блямбом или холерой. После митинга в порту пришлось еще пару раз говорить пафосные агитки. Джейк Салли, толкавший речь перед народом Оматикайя, мной бы гордился. Или обиделся за плагиат.
«Небесные люди…» — ой, блин!
«Враги народа хотят показать, что они тут хозяева! Но нам есть чем им ответить!» — дальше шла солянка из Высшего Блага, счастья всего человечества, чудом не скатился в раннего Жириновского: «каждой бабе по мужику, каждому мужику по бутылке водки». Ведь верят же!
Короче, едем на промысел. Большая часть отряда оставлена в Гавре, рыскать неподалеку и вживаться в обстановку. А мы со Змеем взяли всех наличных верховых, одну тачанку, чтоб Гарму лапы не бить, и едем в Годервилль. Вроде бы там обитает богатое подразделение. Если да, то попробуем провернуть коррупционную сделку — не пешком же нам в Париже появляться, или как один гасконец — на кобыле
