закончив рассказывать, посмотрел мне в глаза, я не выдержал…
5
Сама операция прошла до смешного легко. Ну — по меркам нашего времени…
Здесь же — никто просто не ожидал от меня — Наполеона — подобной наглости.
Мосты были блокированы войсками генерала Гоша — случившегося в тот момент в Париже — ну так что ж? Совершенно правильное действие. (Все помним: мосты, вокзалы, почта, телеграф, телефон — «Аврора», типа, в Сене напротив Зимнего, то есть Тюильри…). Однако против кого они были блокированы? Против революционно-санкюлотских толп. А не против генерала Бонапарта с небольшой охраной (ну что такое несколько десятков человек?), следующего в Конвент. Нам даже маршрут менять не пришлось — так как Военный Департамент от Тюильри неподалеку расположен — просто проехали чуть дальше.
А Военный Департамент — это такая контора, которая никому в тот момент была не нужна. Поскольку даже войсками не отсюда командовали. Соответственно и охраны тут было — ни одного человека (А зачем?! Ага…). И никто не понимал, что это-то и есть ключ ко всему Парижу. Это даже сам Обри (который все еще сидел в департаменте начальником) не понимал. И страшно удивился моему появлению. С чего-то решив, что я таким образом заявился мстить ему под шумок за все хорошее… Юморист. Как он гордо выпрямился, готовясь храбро встретить смерть от корсиканского мстителя!..
Как будто он мне был хоть для чего-то нужен! Подписать пачку чистых бланков его почерком — на что я Алешку-то с собой потащил, художника? (при нужде я бы и сам справился, но все ж профессионал в таком деле надежней) — по имеющимся образцам да пришлепнуть «Большой Круглой Печатью» — на фига для этого военный министр?
Вот мы и обошлись. Правда, Обри пришлось отправиться поскучать связанным в «комнате отдыха» за своим собственным кабинетом — но это уже его проблемы. А так — в департаменте, по-моему, вообще НИКТО не заметил, что происходит что-то непредусмотренное. Ну подумаешь, явился зачем-то к министру отставной генерал с адъютантами — делов-то!.. В том числе и адъютант Обри не врубился. Ввиду того, что по приказу генерала отправился со срочным поручением аж на другой конец города… Ну не мог же он отказаться? Служаки, блин… Военные косточки…
А мы с Мюратом и Алексеем преспокойнейше вышли из подъезда департамента, сели на коней и с дожидавшейся нас полусотней рысью отправились в сторону предместья Сент-Оноре. А затем дальше на запад, в сторону Булонского леса, где в шести милях от парижской заставы, у небольшого городишки Шайо располагался военный лагерь Саблон. С артиллерийским парком в полсотни орудий. (Если Мену додумался использовать для подавления сопротивления в предместьях пушки — то чем хуже я? Наполеон я, в конце концов, или кто?) И по какой-то странной случайности — согласно декрету о недопущении войск в столицу без разрешения Конвента — именно здесь расквартировалась выведенная из Вандеи пехотная бригада, которой в настоящий момент командовал генерал Бриан…
Ну, такой подарок судьбы было грех не использовать… Гы-гы!..
У меня не было сомнений относительно того, запомнили ли в бригаде своего первого командира. Что тут же и подтвердилось, когда в расположении штаба я встретил все того же подполковника Флеро, исполнявшего, судя по всему, обязанности «вечного дежурного по части» и, вручив ему приказ о моем назначении на должность комбрига (написанный мной самим полчаса назад, но при наличии подписи и печати — кого это волнует?) велел построить личный состав. (Смешно: командовавшего бригадой генерала Бриана, как и прошлый раз, не оказалось на месте. И по той же в точности причине: уехал домой. Похоже, этот полководец, блин, не слишком стремился обременять себя служебными обязанностями. Так что нам с ним опять не удалось познакомиться.) А потом, вскочив в седло Буцефала (а как еще должна называться лошадь у Наполеона? Я не знаю…), выехал перед строем, встал на стременах и прокричал:
— Ну что, бандерлоги?! Всем ли меня видно?!
Судя по тому, как с затихающим гулом начали цепенеть шеренги — оказалось, что всем. Да, это было уже совсем не то стадо коров, что я принял прошлой осенью. Научились, черти, не щелкать клювалом за время, проведенное в Вандее. Собственно, на это я и рассчитывал, когда узнал от сержанта Жубера о том, что бригада, выведенная из Вандеи, по пути на Восточный фронт остановилась под Парижем для отдыха и доформирования. (Без какой-либо задней мысли. Просто так, на всякий случай. Чисто в теоретическом рассуждении, так сказать, из любви к искусству. Но вот — пригодилось, гы…)
— Бригадой командую я! В городе идет бой! Конвент бросил против предместий армию и артиллерию! — С каждой выкрикнутой мной фразой тишина в строю становилась все сильнее и сильнее. — В Париже погибают ваши родные и близкие! Мы пойдем туда и прекратим эти убийства! А если вы этого не сделаете, то я буду считать вас не бригадой имени Парижской Коммуны, а толпой трусов и предателей!!! Кто не согласен — выйти из строя!!!
Шеренги дрогнули. Но вперед не вышел никто. (Попробовали бы: глядя на вынесенную мной из ножен саблю, ага…) Только тысячи глаз неотрывно впились в меня со всех сторон. Нет, все-таки есть у Наполеона способности к массовому гипнозу — что ни говори. Как-никак великий полководец! (Ну и мне иногда может быть оно полезно — вот как сейчас…) Казалось бы — ничего такого особенного не сказал, а какой эффект?
— ПОЛКОВНИК Флеро! — повернулся я в сторону командира второго полка. Превратившемуся за время моей краткой речи в подобие жены Лота. Ну, обычное дело… — Прикажите приготовиться к немедленному выступлению с полной боевой выкладкой! Нам предстоит форсированный марш в составе артиллерийской дивизии! И ни одно орудие не должно потеряться за время марша!
— Но-о… — Флеро по всегдашней своей привычке начал реагировать на мои действия как тормоз. Но я не дал ему договорить.
— Вы хотите сказать, что вы — не полковник? — перебил я его. — Алексей, где у нас приказ на присвоение звания? Дайте сюда! — Я развернулся в другую сторону, принял у художника бумагу и передал ее по назначению. Самое смешное, что я практически ничем не рисковал. В случае нашей победы Обри подтвердит ВСЕ приказы, подписанные от его имени. Куда он денется? А на случай поражения… Ни Наполеон, ни я на это даже не закладывались. Потому что поражения просто не могло быть: мы опережали все участвующие в заварухе стороны на несколько ходов, и перехватить наши действия ни у кого не было ни малейшей возможности. И помешать нам могло бы только падение на Париж Тунгусского метеорита или хотя бы высадка инопланетян на Карусельной площади перед Конвентом… Очень, в общем, маловероятные события…
— Уже — да! — сказал я «столько лет ждавшему этого момента» служаке. — С чем вас и поздравляю! И должен вам заметить, что еще до завтрашнего вечера вы рискуете оказаться генералом! Потому что я не буду иметь возможности лично командовать бригадой. Так что идите — и выполняйте то, что вам приказано! А через полчаса соберите командный состав на совещание для ознакомления с диспозицией. Только офицеров, назначенных Брианом, укажите майору Мюрату! — я махнул рукой на поместившегося неподалеку «неаполитанского короля», грозно таращившего глаза, казалось, во все стороны сразу. — Он знает, что с ними делать!.. Да не пугайтесь — мы их всего лишь временно арестуем!..
— А вы…
— А мне еще нужно принять командование артиллерийской дивизией! Не думаете же вы, ПОЛКОВНИК, что я собираюсь воевать с Конвентом всего лишь двумя пехотными полками?
6
Ну, кажется, что такое — один холостой залп батареи гаубиц? Пустое сотрясение воздуха. Никаких повреждений и ни одного трупа.
Но зато эффект!
В точности как я и рассчитывал: местные жители еще только начали испуганно выскакивать из домов на улицы, а со стороны Тюильри уже показалось несколько экипажей, спешно направившихся в нашу сторону. Оперативненько…
— Да, решительно… — сказал генерал Беррюйе, впиваясь глазами в приближающуюся делегацию. Точно так же он выразился, когда я ознакомил его с моим планом в Саблоне. Но вот закончил фразу совсем в другом ключе, нежели тогда:
— Но вы не боитесь все же, что Конвент не согласится?
