— Благодарю вас, доктор! — рассмеялся Найт, отхлебнув из кружки. Он перенес тяжесть тела на правую ногу и сказал: — Нет, не думаю, что это перелом. Но нога чертовски болит. Я даже захромал.
— Ну, тогда полотенце, намоченное в холодной воде, — твердо сказал доктор Стренджвейз. — Плотно обмотайте лодыжку и оставьте на ночь. Утром вам будет гораздо легче. — Стренджвейз поставил стакан и произнес: — А теперь прошу меня извинить, но в обеденном зале меня ждет ужин, мистер Понс.
Понс кивнул, и мы проводили глазами внушительную фигуру доктора, прокладывающего себе путь через толпу.
— Ну, по крайней мере врачи в этой стране не гонятся за наживой, — небрежно бросил молодой Найт, поставив кружку на стойку бара.
— Похоже, вы много жили за границей? — поинтересовался Понс.
— Весь мир объездил, мистер Понс, — ответил молодой человек. — А теперь, с вашего позволения, я тоже хочу попрощаться. Пора применить на практике совет доктора.
Найт пожал нам руки и направился в сторону выходящей на улицу двери, где толпа редела. Молодой человек действительно сильно хромал на правую ногу.
— Чем скорее этот юноша ляжет в постель, тем лучше для него, Понс, — сказал я. — Скорее всего, он растянул связки.
— Не сомневаюсь в точности вашего диагноза, Паркер, — отозвался Понс.
Я оглядел прокуренный бар, но Тобиаса Джессела не обнаружил. Заметив мою растерянность, Солар Понс усмехнулся:
— Он ушел уже добрых десять минут назад, Паркер. Полагаю, он был не слишком расположен к беседе с доктором Стренджвейзом. Но между ними мог бы выйти весьма занятный разговор.
— Суеверие против научного детерминизма, Понс, — сказал я.
Мой компаньон бросил на меня одобрительный взгляд:
— Или, выражаясь проще, правда глазами Тобиаса Джессела против диагноза доктора — белая горячка.
— Вы, возможно, правы, Понс, — заметил я. — Но признайтесь, вся эта история выглядит довольно фантастической. Если бы слова Джессела не подкрепляло свидетельство Гримстоуна и его племянницы, вы бы его даже и слушать не стали.
— Очень может быть, Паркер, очень может быть, — с улыбкой согласился Понс.
И потом вплоть до самого отхода ко сну он уже более не возвращался к предмету нашего разговора.
VII
На следующее утро я проснулся довольно рано, чувствуя себя бодрым и отдохнувшим, и обнаружил, что за окном стоит густой белый туман. Я быстро оделся и спустился в обеденный зал гостиницы, где было тепло и уютно. Несмотря на ранний час, Понс уже сидел за столом. Вид у него был весьма энергичный. Сердечно поприветствовав меня, Понс сказал:
— У нас впереди много дел, Паркер, поэтому я посоветовал бы вам хорошенько подкрепиться.
Он уже почти расправился с внушительной порцией бекона, почек и яиц. И я, не теряя времени, к нему присоединился. Я с удовольствием прихлебывал обжигающий кофе, как вдруг неожиданно заметил молодого Найта, сидевшего неподалеку. В зале, кроме нас, были еще постояльцы, уже полностью одетые и явно собиравшиеся уходить.
— Какой-то странный наплыв посетителей, Понс, — заметил я, не скрывая удивления.
— А почему бы и нет, Паркер. С вашего позволения, ежегодный групповой поход по болотам. Я просто восхищен смелостью своих соотечественников, — усмехнулся Солар Понс.
— А как нога нашего друга, Понс? — поинтересовался я.
— Все еще его беспокоит, хотя стало намного легче.
Я с удовольствием взял горячий тост с маслом, который нам подал пожилой официант, обслуживавший нас накануне, и заказал еще кофе в кофейнике.
— Какие у вас планы на сегодня, Понс?
— Горю желанием еще раз побывать на болотах, Паркер. Нет ничего лучше проникновения в суть нашего таинственного дела.
— Все это очень хорошо, Понс, — пробормотал я с набитым ртом, — но разве местные не говорили вам, что болота чрезвычайно опасны.
— Именно поэтому я и хочу туда пойти, — ответил Понс. — Здравомыслящий человек всегда принимает необходимые меры предосторожности, и я уже приобрел у нашего милейшего хозяина крупномасштабную карту местности.
— Понимаю, Понс. Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Солар Понс загадочно улыбнулся:
— Думаю, с картой я как-нибудь разберусь. А ваши отличное зрение и армейский опыт будут просто незаменимы. Вы захватили с собой револьвер?
Я удивленно посмотрел на Понса:
— Он в моем чемодане наверху.
— Предлагаю сходить за ним сразу после завтрака, мой дорогой друг.
— Вы ведь на самом деле не думаете, что днем нам что-то угрожает, Понс? Насколько я понимаю, этот призрак появляется исключительно по ночам.
— В Библии что-то сказано об ужасах, творящихся при свете дня. Так что мне будет гораздо спокойнее во время нашей экспедиции на болота, если у вас будет при себе револьвер.
— Ну, в таком случае обязательно его захвачу, Понс.
— Отлично, — заявил Солар Понс, не переставая наблюдать за жизнерадостными любителями пеших походов, расположившимися за соседними столами.
— На карте я нашел тропу, ведущую прямо в сердце Гримстоунских болот и начинающуюся недалеко от дороги на насыпи к дому старого Гримстоуна. Предлагаю начать наши изыскания именно с этого места, а попозднее, может, и заглянуть к Гримстоунам. Вдруг случится невероятное, и он угостит нас ланчем!
При этих словах я слегка помрачнел, что не ускользнуло от внимания Понса, который лукаво улыбнулся и добавил:
— Пошли, Паркер! Все не так плохо. В любом случае это нам по пути и мы всегда можем, если понадобится, вернуться сюда.
— Как пожелаете, Понс. Я в вашем распоряжении.
— Тогда допивайте свой кофе, и вперед! — скомандовал Солар Понс.
Выходя из обеденного зала, мы прошли совсем близко от молодого Найта, который уже вставал из-за стола. Я поднялся в свою комнату, тепло оделся и, ощущая успокаивающую тяжесть револьвера под мышкой, спустился в холл гостиницы, где меня уже ждал Понс.
Найт как раз направлялся в свою комнату. Он все еще хромал, хотя и не слишком сильно. И я даже поймал сочувствующий взгляд Понса, когда молодой человек наконец одолел лестницу. А пару минут спустя мы уже вышли на улицу, в холодное промозглое утро. Туман слегка рассеялся, но все же стелился вдоль одинокой дороги, которая вела через болота в сторону поместья Гримстоунов. Мы шли в полном молчании. Каждый был занят собственными мыслями. Наши шаги эхом отдавались от скованной льдом дороги. И снова при виде этих безрадостных равнин на меня накатил острый приступ уныния. Даже Понс казался непривычно задумчивым. Он сосредоточенно шел вперед, оставляя за собой клубы сизого дыма.
Мы уже прошли полпути до насыпи, соединяющей дом Сайласа Гримстоуна с проселочной дорогой, когда услышали впереди стук копыт и едва различимые голоса. Понс взял меня за руку, заставив остановиться; его тонкое суровое лицо застыло в напряженном внимании.
— Постойте, Паркер! Лошадь и телега. Судя по звукам, пять человек.
И действительно, уже две минуты спустя из тумана материализовались призрачные фигуры, совсем как негативы, преображающиеся в ванночке фотографа. Гнедая лошадь, пробиравшаяся сквозь белую мглу,
