Плеханов снова поднялся и, поблагодарив за внимание, сказал:
— Наш молодой коллега несколько поспешил. В такую торжественную минуту надо бы сначала спеть «Интернационал».
— Обязательно спеть, — встал, поблескивая очками, Гусев, делегат Донского комитета, и, откинув со лба пышные волосы, запел сочным баритоном.
Все поднялись. Помня о конспирации, подхватили приглушенно. Но русский перевод Аркадия Копа еще не все знали наизусть. Аксельрод и Потресов пели по-французски. Троцкий, прислушавшись к ним, тоже перешел на французский. Вера Ивановна, метнув в его сторону укоризненный огонь глаз и пытаясь заглушить его, сорвала голос на припеве:
Когда все снова сели и аплодисментами подтвердили избрание Плеханова председателем, Георгий Валентинович напомнил, что сначала нужно решить вопрос о количестве членов бюро.
Мартов давно ждал этой минуты; вскочив и повернувшись к делегатам, сказал с дрожащей хрипотцой:
— Предлагаю девять. И для облегчения работы пусть они на каждое заседание выделяют из своей среды по три человека.
— Зачем же так сложно? — удивленно спросил Ленин, встав рядом с ним. — Предлагаю постоянное бюро из трех человек.
«Посмотрим, к кому прислушаются делегаты», — сказал себе Мартов, почесывая в бороде.
Делегаты прислушались к Ленину.
«Зачем он так? — спросил себя Владимир Ильич. — Ведь уговаривались же о трех. В девятку, чего доброго, он мог бы протащить и кого-нибудь из бундовцев. Определенно протащил бы».
Бюро выбирали тайным голосованием — по запискам, и делегаты зашелестели бумагой.
И теперь уже все, не стесняясь друг друга, почесывались, переговариваясь:
— Кажется, блохи…
— Не зря же тут шерстью пахнет…
Плеханов, принимая записки, разглаживал их и складывал в стопочки; подсчитав в каждой стопочке, объявил, что большинством голосов вице-председателями избраны Ленин и Павлович, как звали на съезде Красикова.
Владимир Ильич просиял, зная непоколебимую приверженность Петра Ананьевича к «Искре».
Мартов поморщился. «Красикова?! За какие же это заслуги?! Если уж захотели третьего не из основателей «Искры», могли бы, скажем, Троцкого. Работящий! Горячий оратор! Со своим мнением». Пожав костлявыми плечами, сунул руку в карман за коробкой сигарет.
Плеханов, не сдерживая усмешки, сказал:
— У съезда уже объявились злостные и ядовитые враги! Пока это лишь обыкновенные блохи.
— Блоха не филер, под арест не подведет, — послышалась чья-то шутка.
— А все-таки неприятно. И отвлекает внимание, — продолжал Плеханов. — Нельзя ли нам куда- нибудь в другое место?
— Это исключено, — объяснил Ленин. — Мы не можем терять ни одного часа.
— А можно уборочку сделать, — сказал Шотман. — По-матросски. Все-то мы — вмиг.
— Вот и выход найден, — подхватил Красиков. — У хозяина, я думаю, найдутся ведра, какие-нибудь мешки для швабр. Я — к нему. Кто на подмогу?
Отозвалось несколько человек. Плеханов объявил перерыв.
Мужчины сбрасывали пиджаки на скамьи. Ленин уже засучил рукава рубашки. Мартов пытался жесткие манжеты передвинуть выше локтей. Георгий Валентинович, поддавшись общему настроению, положил на стол аккуратно свернутый редингот.
Красиков, возвращаясь первым, торжествующе стукнул кулаком по днищу пустого ведра.
— Вода тут в двух шагах.
Сноровистые из мужчин принялись мастерить швабры. Женщины подоткнули подолы юбок. Еще минута — и закипит работа.
Мартов, в отличие от последних дней, ходил задумчивый: «Чем же кончится съезд? Кто окажется впереди?»
Нет, он не собирался соперничать с Плехановым. Это было бы не так-то просто. Даже опасно. Авторитет Ветерана высок и непререкаем. И нет надобности в чем-либо сталкиваться с ним.
Но Ленин?.. Почему его считают лидером партии? Почему его избрали в бюро съезда? Почему Ленин вносит предложения даже по текущим организационным вопросам? Может и он, Мартов…
Заседание продолжалось шумно, было многоречистым. Даже при обсуждении регламента ораторам, казалось, не было конца. И Мартов, чтобы не упустить случая, внес новое предложение: делегатам с совещательным голосом предоставить право участвовать в голосовании по вопросам регламента. И за его предложение съезд проголосовал, хотя кое-кто из делегатов, уже уставших, искусанных блохами, не отдавал себе отчета, зачем подымает руку.
Юлий Осипович тотчас же внес третье предложение: пусть делегаты с совещательным голосом вотируют по всем вопросам формального характера, скажем, по вопросам, касающимся порядка заседания. Если съезд примет и это предложение, можно будет попытаться еще что-нибудь отвоевать для них. Ведь среди них не только молодые революционеры, а такие ветераны, как Аксельрод, Засулич и Потресов. Им же обидно сидеть на съезде в числе «безголосых». Они услугу не забудут.
Им, трем ветеранам, и без того предстоят большие волнения: Ленин собирается предложить съезду редакционную тройку для «Искры». Без них. Только не удастся ему. Он, Мартов, вот так же, как теперь, заступится за стариков. Даже горячее и настойчивее.
Ленин встал и вежливо возразил своему соредактору:
— При этом затруднился бы подсчет голосов. Лучше единообразие — по мандатам.
И его предложение собрало двадцать четыре голоса. Мартову отдали голоса пятнадцать человек.
«Хотя у Ленина и большинство, а все же пятнадцать делегатов прислушались ко мне, — подбодрил себя Юлий Осипович. — Для начала неплохо. Среди них не только нечестивые бундовцы, но и девять правоверных искровцев! Поживем — увидим, как дело обернется. Только гнуть в свою сторону надо пока что осторожно».
Красиков жалел потерянное время. На трех заседаниях скрепя сердце слушал бесконечные прения о составе участников и порядке дня съезда! Сколько же дней потребует весь съезд? Так, пожалуй, в две недели не уложиться. А делегаты должны знать, с каким трудом добываются деньги в партийную кассу.
Не только по кардинальным вопросам, а даже по самым мельчайшим делегаты вносят по три да четыре резолюции. Часто требуют переголосования. А часы безжалостно отсчитывают потерянные минуты.
Пользуясь правом вице-председателя, напомнил, что съезд не дискуссионный клуб, а деловое собрание революционеров. Не подействовало. Речам по-прежнему не было конца. Один Лев Троцкий выступил уже четыре раза. Зачем? Чтобы себя показать. Балаболка!
Камнем преткновения явился Бунд, приславший пять делегатов. Они привезли свой новый устав и намеревались потребовать федеративного принципа для вхождения своего ЦК в партию. Дескать, только Бунд может вести работу среди еврейского пролетариата всей страны. Вести обособленно от пролетариата всех других национальностей и народностей. Действуя своим уставом, как бомбой, бундовцы собирались взорвать и до основания разметать искровскую программу партии во время ее обсуждения.
«Как хорошо, — думал Красиков, — что Ильич своевременно разгадал их замысел и вот предложил сначала обсудить вопрос о месте Бунда в партии. В самом деле, нельзя позволить Бунду коренным образом изменить организационные основы партии. И нельзя приступить к дружной работе, не устранив
