неподалеку от берега поднимались из воды головы… шеи… плечи… Те, кто были недавно людьми, медленно приближались к острову, и сухими были их волосы, и вода не прикасалась к их обнаженным телам. Они шли цепочкой, один за другим, выходили на поросший травой склон, подступали к пьедесталу и окружали его – виток за витком, виток за витком… Их глаза были открыты, и взоры всех были устремлены на неподвижную Нику.
Она медленно вытянула руки перед собой и повернула ладонями вверх.
– Вы в начале пути. – Ее звучный голос раскатился над островом. – Вы в самом начале пути. Слушайте, ушедшие…
Он внезапно потерял равновесие и упал с пьедестала под ноги стоящим в первом ряду. Мгновенно стало темно, и в темноте засияла голубая звезда за окном…
11
«ВОТ ГОРОД ДИТ…»
Им действительно удалось дойти до селения без каких-либо приключений. Пробираясь вместе с Вергилием сквозь лес, Лешко вооружился новой палкой взамен утерянной и теперь, сжимая ее в одной руке, другой рукой отвел в сторону ветки и принялся внимательно изучать обстановку. Впереди расстилалась пустошь, усеянная черными обгорелыми пнями. Из серой потрескавшейся земли то тут, то там пробивались серые сухие стебли. Деревянные строения, расположенные в разных местах пустоши без всякой системы, были похожи друг на друга и не могли порадовать глаз какими-либо архитектурными достоинствами. Дощатые стены, неровные, квадраты окон, затянутых какой-то мутноватой пленкой; распахнутые настежь перекошенные двери; плоские крыши из толстых веток с сохранившейся кое-где засохшей листвой. Постройки казались заброшенными, в полумраке за дверными проемами не замечалось никакого движения.
– Говоришь, город Дит? – Лешко посмотрел на Вергилия. – А где же твои тоскующие люди?
– Безрадостные люди, – поправил Вергилий.
– По-моему, тут никаких нет, ни тоскующих, ни безрадостных. А кто же покажет дорогу в Биерру?
– Сейчас посмотрим, – сказал Вергилий. – Сдается мне, здесь все-таки хоть кто-то должен быть.
– Ну-ну, – скептически усмехнулся Лешко. – Если тебе так сдается – надо посмотреть.
Держа палку наперевес, он выбрался из-за деревьев и осторожно, посматривая по сторонам, направился к ближайшему строению. Вергилий, косясь на обугленные пни, шел рядом.
Подойдя к распахнутой двери, Лешко остановился и негромко позвал, вглядываясь в полумрак:
– Эй, есть здесь кто-нибудь?
Из полумрака никто не отозвался. Оттуда тянуло чем-то кисловатым и затхлым.
– Эй, отзовитесь! – уже в полный голос сказал Лешко.
И вновь не получил никакого ответа.
Подождав, когда глаза привыкнут к темноте, Лешко, выставив перед собой палку, ступил на порог. Окно почти не пропускало света, но все же ему удалось разглядеть, что находится внутри. На дощатом полу валялось какое-то тряпье. Под окном, вдоль стены, тянулась длинная деревянная лавка. Напротив, у другой стены, располагалась такая же, только сломанная посредине; похоже, что она не выдержала веса лежащей рядом черной каменной глыбы с зернистыми светлыми вкраплениями на боках. На дальней от Лешко торцевой стене, щелястой и заляпанной какими-то светлыми пятнами, висел, непонятно на чем держась, некий металлический предмет, похожий на молоток. На других стенах ничего не висело. Прогнувшиеся доски потолка были готовы, как показалось Лешко, в любой момент треснуть под тяжестью того, что лежало на них сверху. Лохмотья ткани, лавки, «молоток» и каменная глыба – ничего другого внутри не обнаружилось.
– Мерзость запустения, – пробормотал Вергилий, заглядывая в дверь из-под руки Лешко. – Мерзость запустения, реченная чрез пророка Даниила.
– Именно так, – согласился Лешко и, опустив палку, вошел внутрь, еще раз осматривая все вокруг. – Подвело тебя твое чутье.
– Никогда не следует спешить с выводами, – назидательно изрек Вергилий. – Мы еще не имеем полной картины. И потом, есть одно хорошее высказывание: «Мир, что станется с ним, когда ты уйдешь? Во всяком случае, ничего похожего на теперешний вид». Это Артюр Рембо. А если по-иному? Если ты не уходишь, а, напротив, только что пришел. И в этом случае, по-моему, мир должен принять другой вид. Мы пришли – и все изменилось. До нашего прихода все здесь было по-другому.
– Так можно объяснить все, что угодно, – ответил Лешко, рассматривая висящий на стене предмет. – И оправдать любое свое не подтвердившееся предположение. Только вот никакой пользы для нас данное объяснение в данный момент не несет, вот в чем беда.
Он пощелкал по «молотку» ногтем, подергал его за ручку и с усилием отделил от стены. Под «молотком» оказалось белое пятно, одно из многих, украшающих серые пыльные доски. Повертев его в руках и постучав себя по ладони, Лешко прилепил инструмент обратно и повернулся к Вергилию, который о чем-то думал, переводя взгляд с «молотка» на каменную глыбу.
– Ладно, пошли смотреть дальше. Чтобы иметь, как ты говоришь, полную картину.
Сопровождаемый приумолкшим Вергилием, Лешко обследовал еще восемь или девять строений. И везде его глазам являлась примерно одна и та же обстановка. С небольшими вариациями. Кое-где на полу вместо тряпья лежали высохшие стебли каких-то растений. Кое-где белых пятен на стенах было больше, кое-где меньше, а в одном из строений их не было совсем. Сломанными оказались еще три лавки. Каменные глыбы обнаружились во всех строениях, так же, как и похожие на молоток предметы на стенах. И повсюду – где больше, где меньше – попахивало кислятиной и затхлостью. Если в этом селении и обитал «печальный сонм», то он, вероятно, спрятался в лесу, почуяв приближение чужаков.
Когда осмотр последнего, приткнувшегося к деревьям на краю пустоши, строения дал все те же результаты, Лешко поставил палку в угол, сел на лавку под окном, вытянул ноги и хмуро сказал:
– Есть еще такое выражение: «Если кажется – креститься надо». Тебе сразу надо было перекреститься и пошли бы мы дальше, не теряя времени. Нет здесь никого, и давненько уже не было. Так что впредь
