в голову вытворять… У них же все всегда засекречено, да так, что они порой и сами не знают, что делают. Если сам не знаешь, то и враг не догадается, как говорится. Что, неправда? Они придумали, а мы нарвались. Ты же прекрасно понимаешь,
– Я доложу, – неуверенно произнес командир.
Очень неуверенно.
Стажер поднялся из кресла и теперь стоял, переводя взгляд с Барелли на Пашутина. Артиллеристы молча смотрели с экрана. С тихим чмоканьем лопнула входная перепонка, и в рубку ворвался коренастый лонг-техник Зураб Сулави.
– Знаете, что это было? – с ходу заявил он, подскочил к переборке и шмякнулся в кресло. Его курчавые темные волосы торчали спиралями, будто наэлектризованные. – Я все видел там, – он махнул рукой куда-то вниз, – на экранах. И вас слушал. И вот что я вам скажу, мистеры: это стопроцентно был чужак. Чу-жак. – Лонг-техник обвел глазами командира, штурмана, стажера и пушкарей на экране. – Многие таких историй могут нарассказывать кучу. И привести в доказательство показания приборов. Которые не врут. Во всяком случае, не должны врать. Мне доводилось слышать, что случалось с такими рассказчиками в давние времена, на Земле, которую все мы так не любим. Так вот, в давние времена, на Земле, таких очевидцев встреч с чужаками сразу же списывали в сивилы. Окончательно и бесповоротно. Несмотря на все показания приборов. Объективные показания. Мы, несомненно, видели чужака, мистеры. Несомненно, такие чужаки уже бог знает сколько времени присутствуют в Виа Лактеа с целью, нам неизвестной. Но любые признания на этот счет повлекут за собой только наше увольнение. И все. – Он вновь посмотрел на Барелли. – И ты это отлично знаешь, командир.
– Прощайте, дикие танцы… – пробормотал Барелли.
Все эти доводы его нисколько не убеждали. Доложить он был просто обязан. Но командир вдруг почувствовал, что с ним творится нечто необычное. Что-то в нем происходило, что-то изменялось, и он начинал смотреть на вещи совершенно иным взглядом.
Он понял, что по возвращении на базу действительно никому ни о чем не скажет. Как и его команда. И не будут ни он, ни они напрашиваться на дополнительный медосмотр, чтобы выяснить, не повредил ли их здоровью фиолетовый конус. Уйдут в архив записи приборов – и об этом эпизоде в окрестностях планетной системы Либера никто никогда не узнает. Потому что об этом
И это новое ви?дение, это новое восприятие мира убедило его в тысячу раз больше болтовни Зураба Сулави.
Он просто становился
– Ладно, пора обедать, парни, – сказал Алессандро Барелли. – Стажер, может, сварганишь что-нибудь оригинальное?
Патрульный крейсер легиона «Либер» «Звездное пламя» благополучно вернулся на базу Стафла на Амазонии-IV – самой дальней планеты системы желтого карлика Либера на окраинах Ромы Юниона. Ни командир, ни другие участники этого патруля и словом не обмолвились о встрече с чужаком. На обратном пути командир устроил основательную проверку стажеру и по возвращении дал ему блестящие рекомендации.
Через три с лишним месяца Алессандро Барелли побывал-таки в отпуске на Беловодье и сполна убедился в том, что дикие танцы на камнях у моря, под звездами и в компании с местными хо[12] – это действительно здорово! А через год он вышел в отставку и завел свое дело на тихой планете Кремль в системе Приапа, откуда был родом. Штурман «Звездного пламени», лонг-техник и четверка артеллеристов продолжали служить в Стафле, а перед светловолосым стажером-кроссом открылись великолепные перспективы. И он ими воспользовался в полной мере.
Все в Империи было спокойно…
Глава 3
На Нова-Марсе
Флаинг все рокотал и рокотал, как зверь ворчун из детской арты, и у Криса Габлера продолжали слипаться глаза. А вот у Андреаса Сколы не слипались.
«Вот, наверное, потому он и вигион, а я только файтер второго ранга», – лениво подумал Крис.
Правда, вигиону было далеко за тридцать, и у Криса оставалось достаточно времени, чтобы при желании дорасти до него.
Под днищем флаинга по-прежнему неторопливо уплывали назад рыжие пески, но впереди, на сером горизонте, уже замаячили расплывчатые предгорья, почти сливаясь с пеленой не желавшего прекращаться дождя.
Файтер двадцать третьей вигии седьмой центурии легиона «Минерва» Кристиан Конрад Габлер летел над территорией беллизонцев – автохтонов Нова-Марса, второй планеты системы Сильвана. Вместе с ним летели и другие эфесы. Они сидели плечом к плечу, в два ряда, лицом друг к другу, заняв кресла у противоположных стенок флаинга, и клевали носами, потому что этой ночью как следует поспать им не дали. Напротив Криса, кроме вигиона, расположилась неразлучная троица – «три эфеса, три веселых друга», дальше к хвосту машины скалой громоздился темнокожий Юрий Гальс, известный всем как Годзилла. Крис еще со школьных лет заработал прозвище «Гладиатор» за умение драться, но Годзиллу он вряд ли бы одолел. Разные у них были весовые категории, хотя на свои габариты Крис пожаловаться никак не мог. А вот Атоса, Портоса и Арамиса стали называть так сравнительно недавно, когда на базе посмотрели объемку, героями которой были файтеры с такими именами. Их почему-то называли мушкетерами, хотя никаких мушкетов у них не было, а были обычные излучатели. Они в хвост и в гриву лупили каких-то монстров в лесах и болотах разных придуманных планет, спасали каких-то умопомрачительных красоток, лихо пили в кабаках, били морды плохим парням… ну, и прочее в том же духе. Обычный набор, известный Крису еще из тех старых фантастических книг, сочинители которых блестяще предсказали и межзвездную Империю, и подпространственные переходы, и всякие мятежи на далеких планетах, и драки в кабаках. На самом деле Атоса звали Джек Срослофф, и был он родом из системы Карменты, с планеты Нирвана, Портос – Юл Ломанс – родился под небом Геи в системе горячей Фидес, а третий эфес, Арамис, был кроссом Лино Пирико-туо-туо, выросшим под лучами Купидона. Портос действительно был здоровяком (что, впрочем, вовсе не редкость среди файтеров), похожим на кого-то из древнеримских героев, с мощной красноватой шеей и огромными кулачищами. Атос тоже кое-как смахивал на персонажа той объемки: хоть и был он бритоголов, но с аккуратной бородкой (что не возбранялось уставом) и пил какие угодно алкогольные напитки, относительно мало пьянея. То есть вырубался напрочь довольно редко. Но если уж случалось, то привести его в чувство не смог бы даже и сам консул. А вот Арамис, потомок колонистов и автохтонов- гинейцев из озерного края на севере одного из континентов планеты Беловодье, на Арамиса из арт-объемки походил не то что мало, а вовсе не походил. Потому что был приземист, непомерно широкоплеч, и плоское его лицо отнюдь не блистало небесной красотой…
Но все это было совершенно неважно: файтеры имели собственные понятия о мужских достоинствах, и красивое лицо в число этих достоинств не входило. Тем более что лицо можно очень быстро изменить хорошим ударом кулака… А хошкам, которых хватало в любом крупном городе любой планеты, было наплевать, ослепительная ли внешность у ее партнера-стафла. У хошек тоже были свои представления о мужских достоинствах.
Сейчас на борту флаинга, на боевом задании, а не раскисшие до пьяного мычания в кабаке, все файтеры вигии выглядели просто великолепно. Откинутые шлемы с разноцветьем информеров[13]. Боевые комбинезоны, менявшие цвет в зависимости от обстановки; сейчас они были серыми, в масть внутренней окраски флаинга, но все равно казались Крису нарядными. Такие же серые перчатки. На коленях у каждого – по-своему изящный излучатель с подствольником, а в подствольнике три гранаты; влепить куда-нибудь хоть по одной, хоть все три сразу – мало не покажется. На ногах прыгунцы – легкие ботинки до середины голени с пружинистыми подошвами; кажется, оттолкнись такими подошвами от земли – и улетишь аж на другую сторону этих серых небес, где висят на стационарных
