Он сразу прошел к окну. Лучшего наблюдательного пункта не придумаешь.
– Марфа Никитична, вы всегда дома, много времени проводите у окна и наблюдаете все необычные происшествия.
– Что за глупости! Ничего я не наблюдаю! – оскорбилась старушка.
Коренев извлек еще пятьдесят тысяч.
– Я частный сыщик. Меня интересует убийство. Помните, со стрельбой? Не услышать ее было невозможно. Вы расскажете мне, только мне, все что видели. Повторять это нигде и никому не надо. Ходить к следователю и в суд тоже не надо.
Марфа Никитична внимательно слушала.
– За свой рассказ вы получаете сто тысяч. Если ничего не расскажете, то и денег не получите. Кстати, где та купюра, что я вам дал?
Добывший за всю жизнь миллионы битов информации, Лис впервые покупал ее и сразу почувствовал преимущество нового метода.
– Ехал «мерседес», кажется, желтый. Потом остановился. Вышел такой здоровый, с бритой башкой, в спортивном костюме. Что-то сказал девушке, она проходила мимо. Схватил ее, потащил в машину...
Марфа Никитична сосредоточенно свела брови и как будто пересказывала наблюдаемые сию секунду события.
– Девушка вырвалась, кричала. Тут появился мужчина. Ему не хотелось вмешиваться, но он все же вмешался. Из машины его застрелили. Потом они уехали.
– А девушка?
– Что «девушка»?
– Куда она пошла?
– Да никуда! Они увезли ее с собой.
«Прямо фашистская оккупация! – подумал Лис. – Средь бела дня, в центре города... Убили сотрудника милиции, довели дело до конца и спокойно уехали...»
– Убитый говорил, что он из милиции?
– Да, крикнул... Но сейчас никто ничего не боится.
«Ладно, увидим».
Лис задал еще несколько вопросов, потом прямо от Марфы Никитичны позвонил Волошину.
– Саша заступился за девушку, но ее все равно увезли. Надо проверить больницы в тот день и два последующих. Пострадавшая с травмами, характерными для изнасилования.
– Сделаем.
Лис распрощался со старушкой.
– А почему про собес сказали? – спросила она напоследок.
– Потому, что иначе вы вообще дверь не открываете.
– Ух ты! Откуда знаешь-то?
Но Лис не ответил. Мыслями он был уже в другом месте.
На этот раз железные ворота ремонтной базы оказались открытыми. Не сбавляя скорости, Лис влетел на территорию и резко затормозил у небольшого домика, в котором размещалась контора Лакировщика. Скрипнула резина, коротко вякнул клаксон. Лис выскочил из машины.
Лакировщик стоял на пороге, испуганно вглядываясь в прибывшего. Казалось, волос у него стало еще меньше.
– Это ты... – хозяин перевел дух.
– А ты у кого ждал? Бритого мальчика с автоматом?
Лис подошел вплотную. Лакировщик почувствовал себя неуютно и отступил.
– В прошлый раз вы с Черномором не захотели мне помочь. И где теперь Черномор?
Лис снова шагнул вперед.
– Тогда ты сослался на него, сейчас придется говорить от себя. И за себя отвечать....
– "22-37 серия «ТД», – сказал Лакировщик без напоминаний. – Номер с разбитой «волги». Он снят с учета. А купил его один клоун, кликуха Попугай. Поставил на угнанный «мерс».
– Что за Попугай?
Лакировщик презрительно взмахнул рукой.
– Кто его знает! Держит коммерческие ларьки где-то в Нахичевани...
– Ладно, – Лис холодно улыбнулся. – Сегодня ты мне больше понравился, чем в прошлый раз.
С почтительного расстояния за беседой наблюдали подручные Лакировщика.
Лис похлопал хозяина по щеке и направился к машине.
– Что вылупились? – заорал Лакировщик. – По местам и работайте!
Девушку нашли в гинекологическом отделении больницы «Скорой помощи». Надя Мелентьева, двадцать лет. Множественные ожоги бедер, разрывы половых органов, ушибы мягких тканей лица.
Гусаров с Лисом прочли историю болезни, при этом Лису что-то смутно вспоминалось.
– В милицию сообщили? – спросил Гусар.
– Сообщали, – лечащий врач пожал плечами. – А что толку? Приехали из уголовного розыска, она им говорит: «Упала, как раз на палку». – «А ожоги?» – «Супом облилась». Ну, те и уехали. Сейчас никто заявлять не хочет: боятся, не верят, что виновных накажут, только нервы вымотают да ославят. И потом, сознание у людей изменилось: ее убили, считают, и хорошо! Так это наши пациентки, с тяжелыми травмами! А если без переломов и разрывов – вообще никто не пойдет...
Гусар и Лис переглянулись. По статистике, изнасилований с каждый годом становится все меньше. Начальники выдают это за успехи в борьбе с преступностью. Они не ходят по больницам, не видят потерпевших. К тому же частности руководителей не интересуют.
В палату Лис прошел один. Шесть кроватей, блеклые женские лица, стойкий больничный запах. Две пары глаз настороженно уставились на него.
– Надя, к тебе, – сказал доктор, и настороженность осталась только в зеленых глазах девушки с синяками на челюсти, скуле и под глазами.
– Я ничего не заявлю и заявлять не буду, – сказала она и отвернулась.
– Мне заявлений, протоколы и показания не нужны. Я друг человека, которого застрелили из-за тебя. Скажи, кто это сделал, и я уйду.
– А что дальше?
– Дальше я найду их и сам разберусь с каждым.
– Без меня?
– Да. От тебя больше ничего не потребуется.
Надя заплакала.
– Тащить в машину стали, ваш друг подбежал, крикнул: «Я из милиции», в него сразу выстрелили. А меня отвезли за город, в рощу и... Она разрыдалась навзрыд.
– Сколько их было?
– Трое. Один тощий, дерганый какой-то, другой поздоровей, у него голова вытянутая, а третий – вообще зверь! Он меня сигаретами жег, его это возбуждало и рычал, как волк... А тощий потом палку засунул, я сразу сознание потеряла от боли...
– Стрелял кто?
– Ах да, для вас это главное! Тощий, он сзади сидел. А что со мной сделали, показать?
Она откинула одеяло, и Лис увидел усеянные гнойниками ожогов бедра. Точь-в-точь, как у Томки Федотовой.
– Полюбуйтесь! У меня таких друзей, чтобы найти и заступиться, нету. Может, вы и за меня слово скажете или дело сделаете? Или вон за Валюшку,
– девушка показала на соседку, чьи глаза настороженно встретили Лиса при входе.
– Она к жениху спешила, остановила машину, села, а очнулась уже здесь, после операции. Ее вообще пополам разорвали!
– Выздоравливайте, девчонки, – выдавил Лис и поспешно выскочил из палаты.
Теперь надо найти Федотову...
– Ну что? – спросил Гусар. – Не дала показаний?
