Ларченков выдернул из розетки вилку чайника, отставил его в сторону и распахнул шинельную завесу.
Из импровизированной термической камеры вывалился насквозь мокрый мужик: мокрая одежда, мокрое лицо, мокрые волосы. Он жадно хватал ртом воздух.
– Вдвоем... с Генкой... Басовым... вещи... у матери... – с трудом выдавливал он по одному слову.
– Ну и отлично!
Ларченков сиял.
– Поедем на изъятие, – деловито бросил опер Кореневу.
– Чума и есть Чума, – пробормотал приходящий в себя мужик.
Будущий Лис нарабатывал авторитет постепенно. Раз вдвоем с внештатником он выехал по заявлению об ограблении на левом берегу Дона, в районе ресторана «Казачий курень». Потерпевший ждал в условленном месте, на перекрестке – напуганный парень лет двадцати двух.
– Трое, пошли к причалу... Часы сняли и двести рублей отняли...
Дело обычное. Коренев с внештатником побежали в указанном направлении и вскоре обнаружили грабителей в тянущейся вдоль реки роще. Никаких проблем не предвиделось, в те времена находилось немного охотников конфликтовать с милицией.
Но эти трое были борзыми урками с немалым преступным опытом и солидным тюремным стажем, к тому же изрядно поддатые.
– Ты кто такой? – спросил старший – хмурый, видавший виды мужик с оловянными глазами и татуировками на всех видимых частях тела.
– Лейтенант Коренев, уголовный розыск Центрального райотдела, – молодой офицер показал красную книжечку.
– Я такого опера не знаю, – медленно произнес татуированный. – Иди на хер!
Второй грабитель стоял вполоборота, разглядывая внештатника. Из заднего кармана брюк торчали синяя и малиновая обложки, ловким движением Коренев выхватил их – паспорт и военный билет, заглянул и сунул во внутренний карман пиджака.
– Гражданин Вишняков, значит? Можешь гулять пока... Но лучше не дергайся, а иди к машине!
Утративший анонимность преступник почти всегда утрачивает и дерзость. Вишняков сразу скис.
– Отдай, начальник... Ты что, в натуре... Мы ничего не сделали, – привычно заныл он.
Третий незаметно отходил в сторону, за ним двигался внештатник.
– А ну отдавай, падла!
Татуированный схватил Коренева за волосы, а локтевым сгибом зажал горло. Осмелевший Вишняков подскочил и запустил руку в пиджак.
Опер двинул его мыском ботинка в промежность, и владелец изъятых документов, хрюкнув, повалился на траву.
– Куда ты пырхаешься, – сквозь зубы процедил татуированный, усиливая захват.
Коренев с трудом вогнал ладонь под каменный локоть, отстегнул застежку оперативной поясной кобуры и крутанулся, оказываясь с противником лицом к лицу. В те времена он соблюдал идиотскую инструкцию, запрещающую досылать патрон в ствол, а так как одной рукой передернуть затвор невозможно, то пистолет являлся обычной железкой весом в восемьсот десять граммов.
Но если действовать решительно, то и железка может стать серьезным оружием. Опер с силой ударил стволом в лицо грабителю и угодил в глаз. Вороненая сталь вошла под века, из-под нее брызнули разбитое глазное яблоко и горячая кровь. По ушам резанул пронзительный крик раненого зайца, татуированный отшатнулся, зажал рану ладонями и навзничь упал в густой кустарник.
Коренев осмотрелся. Два поверженных грабителя валялись на земле, третий подмял внештатника и испуганно оглядывался, а когда оперативник шагнул вперед, вскочил и бросился бежать.
– Стоять! – Коренев рванул наперерез.
Они выбежали на пляж. Рыхлый песок затруднял бег, но лейтенант рвался изо всех сил и успевал, третий забирал вправо и оказался в конце концов прижатым к реке. Не задумываясь, он вбежал в мутноватую воду, Коренев в горячке двинулся следом.
Стоял октябрь, ноги обдало холодом, брюки противно облепили тело. «Какого черта я сюда полез, никуда бы ты не делся», – мелькнула разумная мысль, но сейчас работал не разум, а инстинкт преследования, и лейтенант забирался все глубже...
Он догнал беглеца, когда вода доходила до пояса. Мошонка сжалась, тепла в теле не оставалось, да и силы на исходе.
– Стоять!
Коренев схватил третьего за шиворот, тот вырывался и истерически ругался матом.
И тут опер вспомнил, что сегодня впервые надел новый костюм.
– Ах ты сука!
Всплеск злости придал сил, и он погрузил виновника незапланированного купания в воду с головой. Когда тот перестал сопротивляться, отпустил. Отфыркивающийся и жадно хватающий воздух грабитель вновь пытался вырваться. Пришлось повторить процедуру, потом еще раз и еще... Наконец Коренев вытащил бесчувственное тело на берег и бросил на песок.
И пошел работать по воле и камерам беспроволочный телеграф: «Ну дал Филипп Михайлович: сразу троих повязал! Да как: одному глаз выбил, второму яйца отшиб, а третьего притопил до полусмерти! – А кто такой Филипп Михайлович? – Да Коренев! – А-а-а... Он парень резкий».
А прозвище Лис пристало после другого случая. Тогда Коренев сменился с суточного дежурства, выпил с друзьями по двести граммов, чтобы стресс снять, и побрел, медленно в общагу. Вечер, около одиннадцати, у него щетина суточная, глаза усталые, красные, идет – еле ноги переставляет, руки в карманах да запашок... Какой-то залетный его за своего и принял!
Опера вообще на блатных похожи, то ли подбираются так, то ли профессия деформирует...
Подошел, короче, к нему парень специфического вида: папироска в углу рта, фиксы, перстни татуированные на пальцах, мимика, жаргон – не ошибешься... Вначале прощупал, мол, как да что в Тиходонске. Коренев в ответ: менты совсем оборзели, метут всех подряд, никакой жизни нету. Да с ужимками уличной шпаны, свистящим блатным полушепотом, через слово «по фене». Показал, одним словом, что свой в доску. Вот знакомство и состоялось Затем разговор пошел серьезный.
– Выпить хочешь?
– Хочу. Да бабок нет.
– Тут магазинчик в удобном месте... Ломанем?
– Давай!
Пошли на набережную, по дороге залетный хвалится, цену себе набивает:
– Я в Краснодаре гастроном бомбанул, в Армавире – ларек, здесь на вокзале – киоск.
А Коренев удивляется, хвалит его за фартовость и между делом интересуется, куда вещи дел, деньги, другие вроде мелкие вопросики кидает...
Наконец пришли. Место действительно удобное: темный уголок, датчиков сигнализации нет, замок навесной, с контролькой.
Опер поискал – нашел кусок трубы, протянул новому корешу.
– Давай ты, раз умеешь. А я выносить буду.
Тот к замку приладился – раз! И сорвал его к чертовой матери. До сих пор разговоры шли, пустая болтовня, а это уже, извините, состав преступления.
Коренев его сзади по шее – трах! Тот, естественно, носом в пыль. А опер сел сверху, руки за спину закрутил и давай в свисток дуть! Когда приехали, картина ясная – вот взлом, вот преступник, вот орудие преступления с его отпечатками...
Доставили в отдел, дали телефонограммы в Краснодар, Армавир, тиходонским транспортникам позвонили – все подтверждается!
Кореневу благодарность и пол-оклада за мастерское раскрытие ряда преступлений И впервые прозвище обозначилось: «Ну и хитрый же Лис! – Кто? – Да Коренев Филипп Михаилович! – А-а-а... Это точно...»
Потом он много хитрых комбинаций провел, скольких блатных вокруг пальца обвел, скольких за нос водил, кличка намертво приклеилась. А тогда только превращался в Лиса. Тогда же, под Новый год, с
