круглосуточное дежурство. И в воскресенье, то есть вчера, установленный разведчик Генри Ли Бицжеральд, работающий под прикрытием военного атташе посольства, около десяти утра выехал в город и принялся всеми способами уходить от машин наружного наблюдения.
– Надеюсь, не ушел? – спросил генерал. Смартов чуть замешкался.
– Не ушел. Но в один момент оторвался и оставался вне зоны контроля десять минут.
Мезенцев с досадой пристукнул кулаком по столу. Он хотел что-то сказать, но докладчик его опередил.
– Благодаря имеющемуся резерву мы подтянули все силы к квадрату отрыва, это район Белорусского вокзала, всего было задействовано около семидесяти человек. Работали по плану «Сеть» – сплошная фиксация всех возможных контактеров в данном квадрате. Бицжеральд был обнаружен через десять минут: он вышел из проходного подъезда рядом с продовольственным магазином. Поскольку он обладает дипломатическим иммунитетом и не был уличен в противоправных действиях, мы не воспрепятствовали ему сесть в машину посольства. Но район возможного контакта продолжали прочесывать еще час. Капитаны Малков и Ломов, обследуя двор, куда выходит проходной подъезд, обнаружили там следы пребывания подозрительного человека…
Когда полковник Смартов произнес их фамилии, Малков и Ломов встали. Это были высокие и широкоплечие блондины, настоящие богатыри, похожие, как братья-близнецы.
– Какие следы вы обнаружили? – генерал переключился на них, он всегда предпочитал работать с первоисточниками.
– Ну… гм… Видите ли, товарищ генерал, – замялся Малков. – Мы услышали крики женщин, и когда подошли, то узнали, что какой-то мужчина, извините, мочился во дворе… А следы были в наличии – мокрая стенка гаража и большая лужа мочи… Извините.
– Образцы мочи взяли?
– Никак нет…
– Почему?
На помощь напарнику пришел Ломов.
– Я визуально обнаружил этого мужчину, он спустился по крутому откосу на железнодорожные пути и скрылся под мостом. Я показал его Владу, и тот сделал снимок длиннофокусной оптикой…
– Так точно! – подтвердил Малков. – Из-за гаража, незаметно.
– Где этот снимок?
– Можно, я продолжу, товарищ генерал? – Смартов вновь взял инициативу в свои руки. – А снимок я сейчас покажу, но так, чтобы было наглядно…
– Продолжайте, – разрешил генерал и махнул рукой стоящим навытяжку «близнецам». – А вы садитесь, нечего потолок подпирать!
Богатыри присели. Вид у них был обескураженный.
– Участники плана «Сеть» сделали полторы тысячи снимков, которые были пропущены через сканер- опознаватель, сверяющий их с нашей базой данных. Автоматизированной системой опознаны три секретоносителя: ответработник МИДа Иванов, садящийся в такси возле своего дома, завлаб института имени Курчатова Родионов, идущий по улице в районе своего места жительства, и начальник отдела Генштаба Министерства обороны Фальков, входящий в магазин «Продукты» неподалеку от проходного подъезда и не имеющий связей с этим районом.
Генерал Мезенцев насторожился. Начиналось самое главное.
– Фальков опознан продавцом журналов как человек, вышедший из черной «Волги» и пивший лекарство. Старушка-семечница его не опознала. Человек на снимке Малкова тоже оказался Фальковым.
Смартов снова сделал знак рукой, сидящий у проектора сотрудник щелкнул тумблером, и на экране высветился снимок из личного дела генерал-майора Вениамина Сергеевича Фалькова: властное, с жестким выражением лицо, прямой тяжелый взгляд, упрямо выставленный вперед подбородок, тяжелые генеральские звезды на погонах. Щелчок – и рядом оказался еще один снимок: вроде тот же человек, но растерянный, всклокоченный, какой-то отрешенный от окружающего мира, с трудом открывающий дверь магазина. Третий щелчок и третий портрет, зернистый от сильного увеличения: это беглец, пытающийся отвернуться и закрыть лицо. То самое лицо, что и на первой фотографии, только без властности, уверенности, жесткости, как будто все эти свойства высосали из него неведомые вампиры или жизнь стерла их жесткой губкой.
– Товарищ генерал, полковник Смартов доклад закончил, – обозначив стойку «смирно», доложил начальник отдела контрразведки.
В кабинете наступила тишина. Здесь сидели девять человек, все в штатской одежде, но с военной выправкой и специфическими знаниями о предательстве. Все они не верили в случайности, совпадения, объяснимые двусмысленности. Просматривая любимые всеми чекистами «Семнадцать мгновений весны», они снисходительно улыбались, когда Штирлиц объяснял Мюллеру, как попали его отпечатки пальцев на чемодан русской радистки. Потому что объяснять тут нечего, все и так ясно. И конечно, Мюллер даже не стал бы слушать хитроумные выдумки – просто приказал бы содрать с него кожу и очень скоро узнал бы всю правду. Так что с генералом Фальковым все было предельно понятно.
– Попался, гадюка! – мрачно процедил генерал Мезенцев. – Давно у нас не было таких высокопоставленных выползышей… Молодцы, ребята, хорошо сработали. Только надо теперь все задокументировать, как положено. За то, что он вышел из «Волги», зашел в магазин и нассал во дворе, ему измену Родине не предъявишь. Надо аккуратно все подработать…
– Я прошу санкции на установку за ним круглосуточного наблюдения, прослушивание телефона и перлюстрацию корреспонденции, – сказал Смартов.
– Готовьте бумаги, я подпишу, – резко взмахнул рукой генерал. – Что же он им передал, гад?!
Это были мысли вслух или даже вопрос самому себе. Ответом послужило вежливое молчание. Никто из находящихся в кабинете офицеров этого не знал. До поры до времени. Точнее, до того момента, когда предатель окажется в застенках Лефортово. Все оперативники были преисполнены желания максимально приблизить этот момент.
Курсант Кудасов в гражданской одежде чувствовал себя непривычно. Кремовая шведка, серые брюки и босоножки казались невесомыми, иногда появлялось ощущение, что он бродит голым вокруг огромного шара из резного чугуна, воздвигнутого посередине цветочной клумбы. То и дело он смотрел на часы. Оксана задерживалась. У нее тоже горячие дни: она заканчивала педагогический и сдавала выпускные экзамены.
Александр тяжело вздохнул. Он каждый раз встречался с Оксаной как в самый первый. И каждый раз это было для него праздником.
Вот и сегодня он пришел на свидание на полчаса раньше условленного времени, а она опоздала на двадцать минут, и почти час он мучался ревностью и смутными подозрениями. Но когда увидел стройную фигурку в нарядной розовой блузке и коротенькой облегающей юбочке, то мгновенно успокоился, сердце его размякло. Оксана шла короткими шагами, горделиво вскинув маленькую головку и делая вид, что не обращает внимания на взгляды почти всех встречных мужчин.
Неужели это его невеста? Он всегда представлял ее так – и в ее компаниях, и в своих. Она не возражала, но сама рекомендовала Александра просто как знакомого. И в разговорах обходила этот момент, а если он вскользь говорил о будущей супружеской жизни, то она только загадочно улыбалась. Если смотреть правде в глаза, то четкого и прямого согласия выйти за него замуж Оксана не давала. Впрочем, нечеткого и завуалированного не давала тоже.
– Привет! – проворковала Оксана, и ее влажные от нежной розовой помады губки без труда отыскали обветренные в сибирском лесу губы Кудасова. – Давно ждешь?
– Давно, – улыбнулся курсант. – Всю жизнь.
Девушка звонко рассмеялась.
– Ты неисправимый романтик, Саша. Как практика?
Она привычно подхватила кавалера под руку, и молодые люди неспешно двинулись вдоль пешеходного бульвара. Над Тиходонском голубел высокий хрустальный купол небес, ни единого облачка, ни ветерка, ласковые солнечные лучи игриво ласкали верхушки высоких, засыпающих город надоедливым пухом тополей. При запуске в такую погоду поправочный коэффициент – ноль, если, конечно, в верхних слоях
