с большевиками?
К вечеру он был разбит, раздражен и проклинал себя за то, что согласился сменить пусть тяжелую, но привычную и достойную жизнь офицера-строевика на эту непонятную, изощренную работу с двойным дном. На которую еще и попасть не просто – надо обязательно вымазаться в дерьме с ног до головы!
Совершенно неожиданно в комнату, где Латышев ждал решающего собеседования, осторожно заглянул… Арефьев! Капитан бросился ему навстречу с распростертыми объятиями, но есаул поспешил захлопнуть дверь. А через несколько минут за ним зашел сияющий Самохвалов:
– Ну вот, все и разъяснилось! Никакого третьего расстрела сегодня не будет! Сейчас со спокойной совестью зайдем к начальнику КР, он даст санкцию, и вы – наш!
Они шли по длинным коридорам, и Латышев спросил:
– А есаул Арефьев случайно здесь оказался?
Михаил Семенович весело хохотнул.
– Запомните, случайностей в жизни не бывает, – назидательно сказал он. – Есаул вас опознавал. Удостоверил, так сказать, вашу личность!
Латышев споткнулся.
– Зачем? У меня же документы, рекомендация полковника Безбородько?
– Ерунда! Враг хитер и коварен, не только документы подделают, но и двойника подберут! Я с утреца послал запрос в действующую армию, только Безбородько, как нарочно, убит три дня назад! Совпадение? Но в нашей работе и совпадений не бывает! Вот и вырисовалась картинка: некто представил ничего не значащую рекомендацию и рвется в штат особо секретного органа…
– Да я не рвался…
– Это вам так кажется! А нам ведь сразу все ясно… В таком случае можно сразу расстреливать, ну, в крайнем случае под третью степень направить…
– Почему же не направили? – чужим голосом спросил Латышев.
– Слабину дал! Понравился ты мне, да и Безбородько я уважал… Потому стал дальше копать. Пришлось искать, кто знает настоящего Латышева. Вот и нашли есаула…
– Значит, вы во мне сомневались?
Самохвалов снова хохотнул.
– Запомни, контрразведчик всегда сомневается. Пьянка, брудершафт, разговоры о дружбе – все это игра. Спектакль, который ничего не стоит. Главное – факты. Если бы они не сошлись, я бы тебя сейчас по- дружески шлепнул в нашем подвале.
– За что?!
– За попытку проникновения в КР! Да чего ты куксишься: факты-то сошлись!
– А если бы не отыскали есаула?
– Да что ты, как баба: если бы да кабы, во рту выросли грибы! Все же хорошо кончилось? Видно, взаправду тебе перстень Иуды помогает!
– Что?!
Латышева будто по голове ударили.
– Откуда вы знаете?!
Но они уже входили в высокую, обитую дерматином дверь с табличкой: «Начальник отдела контрразведки».
Следующие десять минут они с Самохваловым стояли навытяжку перед подполковником Брусницовым, и тот, небрежно листая папку, в которой находились данные Латышева, цедил:
– Это хорошо, что все подтвердилось. И что герой – хорошо! И что аэроплан сбил – очень хорошо! Но у нас другая работа, со своей спецификой. Так что, Михаил Семенович, постарайтесь быстрее ввести вашего протеже в курс дел. Ну, и вы-то понимаете, что в случае чего… Короче, вы отвечаете за этого человека.
Начальник КР поднял голову, пронзил Латышева холодным взглядом голубых глаз, спросил:
– Хотите у нас работать, капитан?
Сейчас Латышев хотел оказаться как можно дальше от контрразведки и никогда не иметь дел с ее сотрудниками. Но обратного хода уже не было.
– Так точно, господин подполковник!
– Свободны! – Брусницов захлопнул личное дело. – И помните, что я вам сказал.
Затем Самохвалов завел новичка к непосредственному руководителю – начальнику оперативно- аналитического отдела Козюкову. Толстый лысый майор производил впечатление милейшего и заботливого человека.
– Вначале изучите циркуляры, которыми мы руководствуемся в работе, поработаете с бумагами, войдете в курс дела, – доброжелательно произнес он. – Ну, а там само покатится… Жилье нашли? Сейчас получите подъемные, документы, завтра выдадим новую форму. У нас довольствие – грех жаловаться!
Через час новый сотрудник контрразведки и его покровитель сидели в знакомой
Осознав значимость ситуации, а точнее, старательно демонстрируя такое осознавание, заказ принимал лично Васильич.
– Могу предложить свежайшего сома, на пуд потянет, мерзавец! – угодливо улыбнулся он. – И раков, их в декабре ловить тяжело, зато жирок нагуляли, вку-у-усные! Только что братишка привез, Степка, он в Нижне-Гниловской живет, рыбалит там да мне доставляет…
Хозяин показал на кряжистого казака, одетого так же, как он, который переминался с ноги на ногу возле двери.
– Не далеко ли возить с Нижне-Гниловской? – спросил Самохвалов, пристально рассматривая Степку. – А чего в Ростов на рынок не ездит?
– Отчего далеко-то? – забеспокоился Васильич. – Привез, переночевал да обратно поехал… В Ростове еще неизвестно: продаст ли да за скоко, а тут с гарантией, и цена хорошая…
– А он действительно в Нижне-Гниловской живет?
– Ну, а где же еще? Там все наш дом знают – аккурат над лодочным причалом, мазаный, с зелеными ставнями…
– Да и что-то непохож он на тебя…
– Дык он документы покажет, если сумлеваетесь, – Васильич вытер платком вспотевший лоб.
– Да нет, это я так, – убрал напряжение Самохвалов. – Большевистских связников ищем да агитаторов…
– Помилуй Бог! – Васильич широко перекрестился.
– Знаю, знаю… Ты у нас на хорошем счету, да и ко всей фамилии Дороховых у нас никогда претензий не было. Иди, работай спокойно!
Васильич воспрял духом.
– Сейчас мигом накрою. Раз такое событие, то за счет заведения!
Хозяин исчез. Самохвалов довольно рассмеялся.
– Видите, как можно легко страх навести! Потому что людишки за собой вину чувствуют. Подлинную или мнимую – неважно! Особенно на Руси, тут вина в крови. «У сильного всегда бессильный виноват», – помните?
А Васильич, тем временем, пересказывал состоявшийся разговор брату.
– Знаешь, кто эти офицеры, с кем я гутарил? Они из контрразведки! Тобой интересовались…
– Так мабуть мне не оставаться? Поеду обратно от греха…
– Не боись. Я тебя отговорил….
– К ним лучше не попадать, – опасался Степан. – Живодеры… Не шкуру обдерут, так кишки выпустят!
– Ничо, я с ними дружу, да и сом с раками пригодились, – успокаивал брата хозяин. И весь их разговор полностью подтверждал теорию страха, разработанную капитаном контрразведки Самохваловым.
