шестым будут трудиться, как обычно. С новым шестым.
– Ты, Петька, сразу на два номера продвинулся, – снова подначил Сивцев, стараясь казаться равнодушным. – Так, гляди, и до первого дойдешь…
– Запросто, – ответил новоиспеченный четвертый, не сумев скрыть озабоченности, которая, впрочем, тут же разъяснилась. – Брюки новые запачкал, наверное, пятно останется.
Задняя дверь санитарного фургона захлопнулась.
Новый прокурор расхаживал по диспетчерской, неодобрительно поглядывая, как Иван Алексеевич хлопотливо оборудует стол. Тот чувствовал эту неодобрительность и оттого суетился еще больше, расхваливая бабкины соленые огурчики и кооперативную колбасу.
Прокурору было лет тридцать пять, хотя крупное рыхловатое тело с заметно выделяющимся животиком могло принадлежать и более старшему мужчине.
– Что это вы тут банкет устраиваете? – строго спросил он, поправляя массивные очки, постоянно сползающие с переносицы. – По какому поводу?
– Да повод вроде есть, – хихикнул Иван Алексеевич и сделал приглашающий жест. – Людей от опасного зверя избавили, и новые у нас – вот вы, Сашенька, тоже в новой роли, и Петенька…
Смотрел Наполеон остро и испытующе, заглядывая под маску важности в самую прокурорскую душу. Что он там рассмотрел – осталось неизвестным, только вдруг сбросил облик старичка – божьего одуванчика, выдвинул челюсть и другим, грубым, властным, голосом закончил:
– А главное – нервы расслабить надо! Дело тяжелое, особенно с непривычки, а лекарств специальных на него не придумали. Вот и приходится…
Прокурор выпил полстакана, хрустнул огурцом, надкусил бутерброд с колбасой.
– Тяжелое дело, – подтвердил он. – Но необходимое. Я со Степаном Григорьевичем спорил, он считает, надо пожизненное вводить. А откуда деньги? Их же всю жизнь кормить, охранять… Может, лучше пенсионеров подкормить? Да и устрашающий фактор снимать нельзя.
Он встал, отодвинув стакан и недоеденный бутерброд.
– Спасибо за угощение. Но превращать исполнение в пьянку, по-моему, не следует. Первый раз – за знакомство, а в дальнейшем, если потребность есть, – без меня. И не в официальном месте.
Прокурор направился к двери.
– Товарища Викентьева прошу на два слова, – небрежно обронил он на ходу.
Начальник спецгруппы встал, оглядел присутствующих и, пожав плечами, пошел следом.
– Да, хлебнем мы с ним, – задумчиво сказал Иван Алексеевич. – А может, попервах строгость напускает, а там глядишь – и привыкнет. Уж на что занудливый был Григорьев, а и то терпел…
На крылечке диспетчерской прокурор спросил:
– Я не понял, что здесь делает этот старикан? Готовит выпивку и закуску?
Викентьев зачем-то пошарил по карманам.
– Полковник Ромов Иван Алексеевич? – переспросил он. – Это наша гордость. Кавалер многих орденов и медалей. Почетный чекист, наставник молодежи…
Он хотел вызвать у властного и самоуверенного молодца неловкость за «старикана», но не достиг результата.
– Не надо рассказывать его биографию, – оборвал прокурор. – Что он здесь делает?
– Иван Алексеевич опытный специалист, ветеран спецгруппы. Уже лет двадцать он выполняет функции первого номера…
– Выполнял. Но сегодня его единственной функцией было откупоривание бутылки!
Викентьев оторопело молчал. Только сейчас он понял, что один этап в работе спецгруппы закончился и начинается другой.
– Люди, не имеющие отношения к исполнению, являются посторонними и не должны здесь находиться! – отрезал прокурор. И он был прав.
Вернулся в диспетчерскую Викентьев явно обескураженным.
– Что такое, Михайлыч? – Ромов посветил своим мутноватым рентгеном в лицо начальника спецгруппы. – Небось перевоспитывал, за трезвость боролся?
Подполковник отвел глаза.
– Уезжать хочет. Кто отвезет?
– А можно я? – неожиданно вызвался Шитов.
– Тебе ж еще закапывать…
– Пусть едет, сами справимся, – разрешил Сергеев.
– Ну давай, если так… – кивнул Викентьев.
– Кто с нами – собирайтесь, – сержант пулей выскочил из диспетчерской.
Когда Сергеев с Поповым подошли к санитарному фургону, Федя Сивцев был мрачнее тучи.
– Теперь, выходит, Петька по отдельному графику работает? Что хочет, то и делает? Вы за него носите, я буду закапывать… За какие, интересно, заслуги?
