трансформатор.
А потом рубку залило ярким светом.
…Да, пульт отличался от того, что был изображен на диске. Здесь не было штурвала, и управление системой наведения оказалось вынесенным в отдельный блок, где перемещение пушки осуществлялось четырьмя обычными клавишами. Вперед-назад и влево-вправо. Управление комплексом «Копье», в отличие от «Рапиры», больше походило на обычный компьютер: устройство ввода, то бишь клавишная доска, монитор, и – собственно «мозги» комплекса. Но общее между ними тоже было. Денис нашел спрятанные под пластиковыми предохранителями кнопки включения автоматического наведения и активации луча.
По экрану пробежала вереница данных. Загрузка закончена.
Денис с бьющимся сердцем ждал, что выскочит запрос пароля. Но вместо него появилась надпись: «Система активирован» – почему-то без буквы «а» на конце.
Он сразу откинул колпачок над кнопкой автоматического наведения и включил его – пытаться навести пушку вручную при такой видимости было бессмысленно. На экране появилось разбитое на условные секторы изображение карты полигона.
Теперь осталось только найти цель.
Чертыхнувшись, он остановил машину и включил ручной тормоз. Дворники со скрипом елозили по ветровому стеклу, но толку от них было мало: над землей висела липкая пелена, в которую беспомощно упирался свет фар военного грузовика. Видимость почти нулевая.
Лохманенко вылез из кабины. В десятке метров впереди начинался лес. Не такой, как хвойные леса средней полосы России, а густая, подобная джунглям, поросль высоких кустарников. В северо-восточной части сектора «С» ее прорезала дорога, ведущая к военному аэродрому. По всем расчетам выходило, что он должен был выехать как раз на нее. Но никакой дороги впереди не было. Сплошная стена леса.
Он оглянулся. Похожие отсюда на рыжих светлячков, по полигону рыскали фары машин. Его искали. Шли по следу. Его время шло на минуты.
Лохманенко поднялся в кабину и стал разворачивать машину. Ничего, дорога где-то здесь. Никуда она не денется. Он поедет вдоль кромки леса и выйдет на нее. Главное, добраться до аэродрома, там его документы произведут впечатление, и он наверняка получит вертолет. Главное, выбраться отсюда, затаиться в придорожном мотеле, небольшой деревушке, на частной квартире, и подать условный сигнал тревоги. Его друзья помогут, они вывезут его из России, такие случаи уже были… Надо только сейчас уйти, оторваться от погони. Глупо, как глупо…
Но что случилось, то и случилось. Терять ему нечего. В этом его преимущество.
Кабину вдруг затрясло. Лохманенко решил, что чтото случилось с двигателем. Включил пониженную передачу. Но двигатель оказался ни при чем. Это был ветер.
Ледяной шквал, словно лезвие ножа, вспорол брюхо бесконечной тучи, протянувшейся от горизонта до горизонта, и прошел на бреющем над полигоном, разгоняя снежно-водяную пыль, разгибая тарелки радиолокаторов и опрокидывая навзничь зазевавшихся солдат. Крохотная голубая прореха, совсем было затянувшаяся, вдруг стремительно разошлась. Открылось чистое небо. Солнце брызнуло сверху, как ослепительная золотая молния.
Лохманенко с вытянувшимся лицом застыл на водительском сиденье, бросив руль и не замечая, как машина заехала в подлесок и беспомощно буксует.
«Как же его?.. – зачем-то пытался он вспомнить фамилию командира метеобатальона. – Литвиненко? Литвинов?»
Вот оно, солнышко долгожданное…
Шквал растрепал обледеневшие верхушки деревьев, подняв вихрь льдинок, и ушел дальше, в сторону аэродрома. А в противоположной стороне над полигоном поднялась пурпурно-ядовитая радуга.
Все стало видно как на ладони.
Невидимый луч шарил по полигону, оставляя за собой полупрозрачный след из вскипающей и мгновенно испаряющейся земли и снега. Он описал замысловатую s-образную линию, едва не задев преследовавший Лохманенко грузовик; словно испугавшись, отскочил в сторону и превратил в пар клочок леса.
На какое-то время Игорь Борисович напрочь забыл, где он находится и куда он так спешил. Он словно впервые увидел творение рук своих и разума своего, – увидел так, как должны видеть его те, против кого оно направлено. Оно было невыразимо прекрасным – как сход лавины для альпиниста, поднимающегося в гору, как цунами для рыбака, выходящего в море.
Но лавине не нужен альпинист, цунами нет никакого дела до рыбака. А вот луч… Лохманенко понимал, что луч ищет именно его.
Он включил заднюю передачу, чтобы выехать из подлеска. Грузовик дернулся и качнулся, а потом снова вхолостую завизжали покрышки. Ладно, тогда чуть вперед… и снова назад… И вдруг стало тихо. Двигатель заглох. Машина села в яму, вырытую собственными колесами.
Игорь Борисович выскочил из кабины, и первое, что он услышал в наступившей тишине, – пронзительный свист и клекот, с которым освобождалась огромная энергия луча, идущего по его следу.
Он побежал. Солнце било в глаза, и Лохманенко зажмурился. Выставив локти вперед, он стал ломиться через упругие, колкие ветви деревьев. Скорее всего, еще есть шанс. Только скорее… И вдруг прямо перед ним взвился вверх упругий фонтан обжигающего пара, опрокинул его. Держась руками за обваренное лицо, Лохманенко кое-как поднялся и побежал снова. Лес перед ним уже горел, потрескивали и стреляли сучья, но он не видел и не слышал ничего и бежал в самую гущу огня.
Потом с грохотом рванул бензобак в оставленном им грузовике. Комбинезон, облитый горящим бензином, вспыхнул. Открыв рот в беззвучном крике, Лохманенко наткнулся на торчащий из земли обломок ствола, перевернулся и…
Наверное, он упал бы, если бы в этот момент луч не подхватил его и не превратил в бесформенное облако из воды и мертвой ткани.
Облако повисело мгновение в воздухе и растаяло.
Сперва отказала система наведения – сам собой выключился разом весь блок. Потом погас монитор – тоже сам собой. Погас свет в рубке. Денис напрасно стучал по клавишам, никакого толку. Постепенно до него дошло, что система просто выкачала весь ресурс энергии. А может, просто отключили электропитание.
И у Дениса закончился энергетический ресурс. Болели обожженные руки, противно саднила кожа на голове, совершенно не было сил. Хотелось отключиться. Он закурил сигарету и замер в кресле.
Снаружи слышались шаги на лестнице и голоса. В дверь уже не стучали и не стреляли. Денис знал, что он докурит сигарету до самого фильтра, встанет и откроет дверь. Другого выхода отсюда нет. Когда ему потом доведется вот так спокойно вдохнуть горьковатый дым табака, поразмышлять о себе, о вечности, о роли судьбы в жизни рядового сотрудника горпрокуратуры? Или ФСБ? Или уголовного преступника? Этого Денис не знал. То есть не знал ничего: ни когда доведется всласть покурить, ни кем он в данный момент является.
Он даже не знал наверняка, удалось ли ему в конце концов то, ради чего он рисковал. Но он надеялся, что удалось.
Система автонаведения видела цель, и не одну. Много целей. Полигон полон людьми и техникой. Машина готова уничтожить любого из них по отдельности и всех разом, только прикажи. Но кто из них иуда и предатель, а кто – обычный человек? Этого ни одно электронное устройство определить не может. Не высветит его силуэт на мониторе, не напишет в диалоговом окошке: враг.
В секторе «С», куда, по словам капитана, бежал Лохманенко, находились три тяжелые машины. Две машины двигались параллельным курсом на расстоянии десятка метров друг от друга; одна находилась по курсу их движения, примерно в километре. Выбирай, дорогой товарищ.
Денис выбрал.
Он взглянул на окурок, затушил его о край пульта и поднялся. В этот момент в дверь снова постучали. Но уже не сапогом и не прикладом автомата. Просто постучали. Попросились войти. И знакомый голос с той стороны двери произнес:
– Денис, открой. Это я. Все нормально.
Денис откинул блокиратор, толкнул дверь. Освещенный ярким полуденным солнцем, словно пришелец из другого, лучшего мира, на площадке перед дверью стоял Мамонт собственной персоной. Он улыбался во
