работу в моем отделе. Специалисты такого уровня нам нужны, и я найду тебе место...
Лапин оживился. В жизни появлялась перспектива.
– Платить для начала будем немного, пять сотен, но со временем ставка может возрасти...
– Всего пятьсот тысяч? – несколько разочарованно спросил Сергей. – Я думал, в банках совсем другие оклады...
Он тут же отругал себя за вырвавшуюся бестактную фразу – ведь у него вообще не было никакого постоянного заработка.
– Какие пятьсот тысяч? – переспросил Пал Палыч. – Пятьсот долларов США! Повторяю – это для начала, пока мы к тебе присмотримся...
Лапин громко засмеялся. Продолживший было свой путь охранник вновь повернулся в его сторону.
– Чего ты? – Терещенко тоже улыбнулся.
– Оказывается, попадать под машины полезно, вот чего. – Сергей протер глаза. – Я согласен.
– Вот и хорошо. – Пал Палыч подхватил его под руку. – Сразу идем к шефу, я тебя представлю, ты расскажешь о себе, и начнем оформление.
Приемная на втором этаже оказалась пуста, Терещенко открыл большую деревянную дверь и, увлекая за собой Сергея, сквозь темный тамбур прошел в просторный, обставленный дорогой офисной мебелью кабинет председателя правления «Тихпромбанка». Но самого Юмашева на месте не было.
Пал Палыч взглянул на часы.
– Не вернулся с обеда. Наверное, в дороге, попробую позвонить...
Он подошел к огромному столу, на котором мерцал экраном включенный компьютер, снял трубку одного из телефонов, набрал номер. Лапин с любопытством осмотрелся. Подвесной потолок с вмонтированными светильниками, белые стены, черная мебель, легкие жалюзи на окнах. Слева от стола хозяина длинный стол для заседаний с резными мягкими стульями по обе стороны. Он подошел к окну, сквозь жалюзи выглянул наружу. Снова пошел мокрый, хлопьями, снег, нахохлившиеся люди осторожно семенили по скользким тротуарам. Несколько молодых парней большими лопатами расчищали стоянку.
Припорошенный белым стоял черный джип Терещенко, который столь неожиданным образом изменил его судьбу.
– Не отвечает, – сказал Терещенко. – Ладно, пойдем в службу персонала. Заполнишь анкету, напишешь биографию, а завтра с шефом решим. Кстати, тебе придется пройти проверку на полиграфе. Знаешь, что это такое?
– Конечно. Детектор лжи. Сколько раз в кино показывали.
– Не возражаешь?
Лапин пожал плечами.
– А чего мне скрывать?
«Действительно», – подумал начальник отдела технической безопасности и, не удержавшись, спросил:
– Кстати, откуда ты в курсе про «Сатурн-2»?
– Черт его знает, – развел руками Сергей. – У меня же все в башке перемешалось. Может, в журнале каком прочел?
Взгляд у него был искренним и совершенно бесхитростным.
– Может быть, – согласился Терещенко.
Глава вторая
ВТОРАЯ НАТУРА
В центральном универмаге не было обычной для прошлых лет толчеи, зато, опять-таки в отличие от старых времен, имелись товары на любой вкус и толщину кошелька.
Лапин купил темно-серый костюм, белую и светло-голубую сорочки, синий галстук, несколько пар носков, шарф и черные сапоги на меху с толстой ребристой подошвой. В примерочной кабине он переоделся, сложив обноски в полиэтиленовый пакет, который оставил во дворе, у мусорных баков. Все эти действия казались ему вполне естественными и получались сами собой.
Хотя совершенно не вписывались в богатяновские нормы поведения: длительное обсуждение предстоящего приобретения, откладывание денег и моральная подготовка к такому важному событию, сам процесс, столь же долгий, основательный и настороженный, как покупка коровы, с обязательной готовностью к возможным подвохам, сомнениями в пригодности вещи и соответствия ее качества запрашиваемой цене... Покупался обычно только один предмет, самый необходимый, но и старый не выбрасывался – пригодится на каждый день: в сарае разобрать или еще там чего...
А уж французская туалетная вода «UOMO», захваченная Сергеем напоследок, вообще выходила за рамки приличия и могла служить наглядным примером психической ненормальности Чокнутого, одним из тех чудачеств, которые и обусловили обидное прозвище. Но именно приятный аромат пощипывающего кожу парфюма и послужил завершающим штрихом магазинных хлопот, наполнив душу Лапина давно забытым чувством удовлетворения и комфорта.
После всех трат у него оставалось миллион триста тысяч рублей и двести долларов. Новая одежда, деньги в кармане, покровительство столь влиятельного человека, как Пал Палыч Терещенко, и радужные перспективы на самое ближайшее будущее сделали Сергея совершенно другим человеком: бодрым, уверенным в себе и энергичным. Причем казалось, что это и есть его обычное состояние, а униженное и полунищенское существование, которое он вел в последнее время, – просто досадная случайность, темная полоса жизни.
Он распрямил спину и ощутил силу в мышцах, он улыбался и заговаривал с девушками, а те улыбались в ответ, он подставлял ветру лицо, с удовольствием ощущая, как секущие кожу снежинки массируют щеки и взбадривают кровь. Он уверенно стоял на ногах и не оскальзывался на мокрой снежной корке, может, из-за новой подошвы, а скорее от нового мироощущения.
Эта обновленность требовала оценки других людей, ибо человек устроен так, что утверждается через суждения окружающих, в первую очередь тех, чьим мнением он дорожит. «Референтная группа», – выплыли из глубин сознания мудреные слова, но он почему-то знал, что они означают. Остро хотелось показаться в новом облике тому, кто сумеет понять и оценить суть происшедших с ним изменений. Но кому? Кузьмичу, Петрухе, Кружку или еще кому-нибудь из богатяновских? Исключено – те сразу же потребуют обмыть обновки, а потом начнут клянчить в долг и, наливаясь тяжелой пьяной злобой, завидовать Чокнутому, которому так незаслуженно повезло. Заводским?
Он ни с кем близко не сходился, да и разметала нынешняя жизнь, словно центрифуга, всех по разным щелям да углам. Техникумовским? До армии он дружил с Витькой Косенко и Вадиком Ефимовым, но после возвращения в Тиходонск отношений с ними не восстановил, недавно встретил Ефимова на улице, сначала не узнал, а потом оказалось, что и говорить особенно не о чем. Помнишь Степку? Женился на Светке. Помнишь Ваньку? Развелся с Катькой. Помнишь Сергея Длинного? Главный инженер на «Электроаппарате».
Что толку обсуждать чужие жизни? Тем более что вспоминать все ему приходится с трудом, словно вытягиваешь прошлое из трясины. Да и смотрят как на дурака – слухи-то разошлись про аварию да про психушку...
Но ноги шли сами – мимо каменных львов, дремлющих уже почти век у никогда не работающего фонтана, мимо остатков древней крепостной стены, с которой и зародился город, по заледенелой старинной брусчатке Среднего спуска, которая ничуть не стерлась за последние двадцать лет... Тогда львы казались совсем огромными и живыми, только заколдованными злым волшебником, в развалинах башни мерещились клады, и сколько планов кладоискательских экспедиций обсуждалось по ночам в большой и неуютной спальне на двадцать кроватей...
Между параллелями древних, застроенных дряхлыми домишками улочек притаился небольшой, но уютный парк, в глубине которого стоял бывший особняк табачного фабриканта Асмолова, сменивший после революции много хозяев и ставший в конце концов детским домом номер семь областного отдела народного образования.
Аллею высоченных тополей, оказывается, вырубили, новые поколения воспитанников уже не смогут на спор самоутверждаться: кто выше влезет... А особняк кажется не таким большим, как раньше, и очень
