– Семен, поезжай к «Двум совам», заберешь. человека и отвезешь на проспект Мира. Там продукты, выпивка есть? Хорошо. И подготовь Ирку или Наташку, пусть сидят дома, вечером могут понадобиться.
Последнее соединение было с начальником.
– Товарищ подполковник, только что на меня вышел Асмодей... Он работал со Смитом в восемьдесят пятом... Да, собираюсь использовать. Мне нужна подмена на связи с бригадами. Там все нормально, Сенченко ведет Кислого, путаются еще две машины, мы их убираем... Разберемся, доложим. Так точно. Есть. Понял.
Межуев откинулся на спинку кресла и радостно потер руки.
– Надо же, как вовремя!
Вскоре его сменили, и майор прошел в свой кабинет.
Тоненькая стройная Леночка в облегающем красном платье принесла темно-коричневую папку из твердого картона с грифом «Совершенно секретно» в правом верхнем углу.
– Никаких данных после освобождения на него нет, – озабоченно сообщила она, щуря близорукие глазки. – Вышел в конце июля, должен был трудоустраиваться там же в Ростовской области на вагоностроительный завод, вместо этого самовольно возвратился в Москву, прописки нет, постоянного места жительства нет. Первого и второго августа жил в гостинице «Спорт». Звонил нескольким старым знакомым. Потом пропал.
Леночка положила на стол личное дело и свой меморандум, написанный четким округлым почерком.
– Мне можно идти?
– Да, конечно. – Майор проводил ее взглядом. Пару раз он с ней спал и сейчас с удовольствием смотрел на длинные тонкие ноги, затянутые в розовые чулки и обутые в красные туфли.
– Спасибо, Леночка, ты быстро собрала все что можно. И вообще – ты как факел. За службой совсем личную жизнь забросили. Давай как-нибудь выпьем шампанского?
– Давайте. – Девушка улыбнулась.
Глава десятая
С Валентином Сергеевичем Межуевым Клячкин познакомился жарким летом восемьдесят пятого в инфекционном отделении Боткинской больницы. Он лежал с желтухой, получал в день восемь уколов в задницу и капельницу внутривенно, ожидая – то ли организм победит болезнь, то ли верх одержит хворь, совпадающая с названием больницы. Доктора занимали сочувственный нейтралитет, наблюдая за ходом поединка во время утренних обходов и сообщая об отсутствии эффективных лекарств.
Однажды его вызвали в кабинет заведующего отделением, там сидел представительный человек лет тридцати пяти, спортивного телосложения, с короткой стрижкой. Несмотря на жару, он был в костюме и при галстуке, что сразу выдавало принадлежность к официальным структурам.
– Вот товарищ Клячкин; – сказал заведующий и, увидев, что незнакомец протянул руку, поспешно добавил: – На этой стадии болезни личные контакты нежелательны, возможно заражение...
– Ничего, зараза к заразе не пристает, – пошутил человек и, открыто улыбнувшись, крепко пожал руку желтому Клячкину.
Тот, не дожидаясь приглашения, тяжело опустился на диван: тридцатиметровая прогулка по коридору отняла у него все силы.
Завотделением, сославшись на дела, вышел.
– Искренне вам сочувствую, сам болел болезнью Боткина и знаю, что это такое...
Общность перенесенных несчастий располагает людей друг к другу, но у Клячкина мелькнула мысль, что если бы у него был сифилис, то незнакомец со смущением признался бы и в таком недуге.
Несмотря на страшную слабость и каменную тяжесть в правом подреберье, он улыбнулся.
– Да-да, – среагировал посетитель. – Три года назад, в восемьдесят втором, как раз Брежнев умер. Вы думаете, почему я такой смелый?
Он потряс в воздухе подвергнувшейся контакту с носителем инфекции ладонью.
– Иммунитет!
– Да, кстати, забыл представиться. – Убедившись, что ироническая улыбка исчезла, незнакомец продолжил линию сближения, и Клячкин уже знал, что сейчас услышит. – Я из Комитета государственной безопасности, капитан Межуев Валентин Сергеевич.
Они всегда так представляются. Солидно и авторитетно, название конторы полностью, без всяких сокращений, имя, отчество – обязательно. Разумеется, не тогда, когда задерживают возле валютного магазина, там разговор другой – руки за спину и в машину... Правда, сами они редко проводят задержание, действуют, как правило, через милицию.
Незаконные валютные операции – компетенция Комитета, многие в окружении Клячкина рассказывали о контактах с ними, но никто, конечно, не говорил про себя: я, мол, согласился постукивать... К нему самому пробовали подкатиться через фирму – вызвали в первый отдел, там хмырь с наглой рожей стал на пушку брать: работаете в режимном КБ, а сами в сомнительном кругу вращаетесь, есть данные, что валютой торгуете... Он сразу в контратаку: марки или доллары, у кого купил, кому продал, когда, где, сколько? Ах, нет конкретных фактов, тогда не надо честного гражданина оскорблять и порочить, сейчас не тридцать седьмой, не шестьдесят третий и даже не семьдесят восьмой... Хмырь и отъехал аккуратно: не волнуйтесь, мы вас не подозреваем, хотелось познакомиться, поговорить, я вам еще позвоню... Но глаза были злыми и мстительными.
«Может, сейчас раскопали чего?»
Клячкин прокрутил в уме свои последние операции. Действовал он всегда осторожно, через посредников, так что никаких зацепок быть не должно...
– Они же вам витамины колют и кровь гемодезом промывают, вот и все лечение...
Валентин Сергеевич сокрушенно вздохнул. На миг Клячкину показалось, что ослабленный организм исказил восприятие и посетитель – врач из вышестоящей инстанции, какого-нибудь горздрава, проверяющий правильность и эффективность лечения инфекционных больных.
– Наша медицина! – продолжал сокрушаться Валентин Сергеевич. – Ни современных методик, ни препаратов... Этот вирус разрушает мембрану печеночной клетки, значит, можно сразу сыграть в ящик, а можно постепенно инеалидизироваться. То не ешь, это не пей, а с больничного все равно не вылазишь, глядишь – гепатоз, цирроз, погост... Витамины клетку не сохраняют!
Из аккуратного чемоданчика капитан извлек несколько ярко оформленных упаковок.
– «Эссенциале», ФРГ-Югославия, в ампулах и капсулах. А это «Силибан», Швейцария. Не слыхали? Полностью восстанавливают пораженные клетки, исключают дальнейшее перерождение паренхимы, регенерируют печеночную ткань. Я только ими и спасся. В Союз-то они не поступают, но я в Гвинее болел, в командировке... Валентин Сергеевич доверительно понизил голос.
– Пришлось посольству раскошелиться на валюту.
Он рассмеялся.
– А они этого ох как не любят! Зато выскочил без последствий. Это дело, конечно, нельзя, – он простецки щелкнул по горлу над воротничком официальной белой рубашки. – Я вообще-то не любитель, но в праздники на работе как откажешься? Особенно в День чекиста. Не поймут. А потом всетаки есть тяжесть...
Комитетчик погладил себя по печени. Он вызывал симпатию и расположение, к тому же об «Эссенциале» врачи шепотом рассказывали чудеса, и друзья-валютчики, да и верная женушка Ольга уже неделю безуспешно пытались его достать.
«Вот мастера находить подходы, – подумал Клячкин. – Но что я могу им дать взамен? Настучать на Худого, Сидора или Бекмурзаева? Ерунда, не те фигуры, чтобы огород городить! А тех фигур у меня и нет...»
– Продайте лекарства, – попросил он. – Только за рубли, пожалуйста. Валюту-то мне взять негде... Валентин Сергеевич от души рассмеялся.
– У интеллигентных людей отменное чувство юмора. Препараты бесплатные. Я бы просто оставил их вам и ушел. Потому что вы мне симпатичны, к тому же мы – товарищи по несчастью. Но... Комитетчик стал серьезным.
– Вы же понимаете, Виктор Васильевич, что я пришел сюда не просто так. Возникла государственная
