Сделав несколько бессмысленных движений, он поднял с пола смятый комок черных колготок, расправил и положил на роскошное тело подруги в противоположном естественному направлении, так что верхняя часть оказалась, как и положено, на бедрах, а чулки, расходясь, прикрывали груди.
Сзади раздался глухой удар.
– Ты убил, сука?!
Удар пришелся в плечо, но мужик согнулся, схватился за живот и рухнул на колени.
– Не я, век свободы не видать! – прохрипел он. – Зашел шопнуть чего-нибудь, в натуре, замочки-то все одинаковые... А он ее душит! Зачем мне к «мокрому» примазываться? Повернулся и бежать, а тут вы...
– Значит, ты?! – Майор шагнул к Иванченко.
Голый человек в безвыходной ситуации перед лицом позора, краха карьеры, крушения семейной жизни чувствует себя совершенно беззащитным.
– Я капитан Российской Армии, – выдавил он из себя и отшатнулся.
– А почему не полковник? – Майор сделал еще шаг. – Я – начальник уголовного розыска майор Котов, на мне форма, в кармане удостоверение. Нам позвонили соседи: за стеной кричит и стонет женщина. Женщина мертва, свидетель показывает на тебя. Ну!
Люба зашевелилась, открыла глаза, быстро села, подтянув колени к груди и прикрываясь колготками.
– Живая она, вот... – Иванченко был унижен, напуган и морально сломлен. Впоследствии он винил роковую случайность, но ситуацию создала не случайность, а оперативный расчет майора Котова, который учел все, даже продолжительность коитуса капитана и супруги его начальника.
– А этот у нас одежду украл, – сообщил Иванченко, указав на небритого мужика.
– Да не брал я никакой одежды, – закричал тот. – На фиг она мне...
– Выбросил, наверное, – сказал второй милиционер. – В мусоропровод или в окно. Может, в бочке с известью утопил... Иванченко схватился за голову и застонал. Люба заплакала.
– Дай им накрыться, – скомандовал майор.
Старший лейтенант принес из прихожей Любино пальто и капитанскую шинель.
– И вправду офицер! – удивился майор. – Ну, пойдем на кухню, поговорим, раз так...
Через час, уложив подписанные листы объяснения в папку. Котов вернулся в комнату. Люба сидела в прежней позе, но уже в пальто, из-под которого беспомощно торчали босые ноги.
– Ну, ты, – обратился майор к лохматому мужику. – Пять минут – вернуть вещи. Иначе – с балкона головой вниз.
В сопровождении старлея мужик вышел и почти сразу вернулся с вещами.
– Проверьте, все ли на месте, – сказал Котов и, получив утвердительный ответ, попрощался.
Милиционеры ушли, забрав с собою мужика. Иванченко и Люба посмотрели друг на друга.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – сказала она и улыбнулась. – А ведь мы не кончили... Заново с того же места?
Иванченко всегда удивлялся ее жизненной энергии. Но не предполагал, что она настолько неисчерпаема.
Мрачно покачав головой, он молча оделся.
В непрезентабельной комнатке второго этажа агентства «Инсек» Морковин обсуждал с напарником ход расследования.
– Много узнать у наших не удалось, – рассказывал Сергеев-Сидоров. – Особо расспрашивать не принято, к тому же все знают, что я «на выходе»... Короче, вначале его хотели ликвидировать, а сегодня Карл и Франц получили приказ его охранять. С его статьями связан какой-то политический скандал в Думе. Вот и все... Сергеев помолчал.
– Да, самое интересное! Знаешь, от кого охраняют нашего друга? От одиннадцатого отдела! А ведь до сих пор одиннадцатый отдел охранял его от наших!
– Значит, машина закрутилась в обратную сторону... Сыщики уже закончили разговор, когда пришел Котов.
– Ну и порядки – если б ты не заказал пропуск, не пустили бы...
– Новые отношения, частная собственность, – сказал Морковин. – Директор занят, придется полчаса подождать. Я с ним говорил, возражений нет. Можешь считать – дело на мази. Беседа – это формальность, вся информация о тебе собрана. Завтра же и подавай рапорт!
– С неделю придется подождать, надо одно дело закончить... Котов повернулся к Сергееву.
– Кстати, у меня к тебе вопрос. Знаешь такого – Плеско?
– Ну, – недовольно буркнул тот.
– Засран по самые уши. Оружие бандитам продает. Мне нужен его адрес.
– Обратись официально, в кадры.
– Они гражданским не дадут ни хера, сам знаешь. А дело срочное. Есть подозрения, что это он снайперские заказы исполняет.
Морковин встрепенулся. Недавно он заходил к коллегам и знал, что отдел внутренней безопасности разыскивает связанного с преступниками снайпера – офицера одной из спецслужб.
– А этот ваш... Плеско – действительно снайпер? – спросил он у угрюмо молчащего грушника.
– Еще бы! На все руки...
– Какого же хера ты молчишь? – завелся Морковин. – Раз все в цвет попадает? У тебя кто спрашивает – хрен с бугра? Начальник уголовного розыска, такой же майор, как и ты! Завтра вместе работать будете, прикрывать друг друга! Чего выделываться? Тебе на службе под зад коленом дали? Дали! Чего же ты патриота изображаешь?
– Тут дело простое, – умиротворяюще вмешался Котов. – Если сидеть и ждать, он еще когото шлепнет. Кого?
– Ладно, узнаю, – буркнул Сергеев.
– То-то, – удовлетворенно сказал Морковин. – После беседы давайте выпьем да расслабимся. Осточертели дела и заботы!
Но, улучив момент, он вышел к другому телефону и набрал номер бывших сослуживцев из отдела внутренней безопасности.
– В оперотделе ГРУ есть майор Плеско, – представившись, сказал он. – Как бы он и ни был вашим снайпером.
– Спасибо, Миша, проверим, – ответил коллега.
Проверка показала, что во время совершения наиболее громких «снайперских» убийств последних лет майор Плеско отсутствовал и дома, и на службе. Где он находился, выяснить не удалось.
Обстоятельная справка легла на стол Верлинова. Через пятнадцать минут подполковник Дронов получил боевой приказ.
Когда машина тронулась, подложенная под заднее колесо иголочка проколола камеру, и воздух стал медленно стравливаться. Иголочка была не простой, а из спецкомплекта «Остановка», с точно рассчитанным диаметром: последствия прокола должны были сказаться через семь-десять минут.
Так и получилось. Автомобиль потерял плавность хода и просел назад. Плеско, выругавшись, подрулил к тротуару. Он никогда не делал остановок без крайней необходимости и не любил их, но замена колеса – настолько обыденное дело в жизни водителя, что обычно не вызывает подозрений. На этой обыденности и строился план операции.
– Не дергайся, Плеско, госбезопасность, – раздался сзади уверенный голос, и пригнувшийся к домкрату майор замер.
– Мы знаем, кто ты, у меня наркотизатор, – спокойно предупредил тот же голос.
Плеско выпрямился. Голос принадлежал Семену Григорьевичу. По сторонам стояли еще два парня, выражение их лиц однозначно давало понять, что это профессионалы.
Алексей Плеско умел многое, но все навыки и способности не годились против тех, кто знал его и специально готовился к задержанию. К тому же дело происходило не в Аргентине, и у него не было запасного паспорта и постоянного окна на границе.
– Колесо сами поменяете? – хладнокровно спросил он. – Машину отгоните на стоянку у дома.
– Сделаем, – заверил Семен и распахнул дверь черной «Волги».
