твердость:
— Дополнительное условие, да.
— Мы выполним любые ваши пожелания, — улыбнулся Ахмед. — Но… на Востоке принято не сразу переходить к делам. Может, для начала выпьем за знакомство, покушаем… Рекомендую прекрасную осетрину, здесь она всегда свежая, да и готовят очень хорошо. Хотя, строго говоря, нам ее нельзя. Знаете, почему? В позвоночнике, около головы, есть крестообразный хрящик. И все. Истинно верующий мусульманин должен отказаться от такой пищи. Но…
Он развел руками и улыбнулся, надеясь на понимание.
— Мало кто соблюдает все запреты. Особенно далеко от дома. За знакомство?
Сливин не собирался пить, но поднял рюмку, чокнулся и проглотил холодную обжигающую жидкость. Ахмед умел расположить к себе и снять напряжение. Он с аппетитом ел отварную осетрину, которую обильно намазывал хреном. Сливину кусок не шел в горло. В конце концов его вербовали первый раз в жизни, и он хотел, чтобы все скорей завершилось. А Ахмед занимался вербовками всю свою жизнь и стремился сделать рутинную процедуру приятной. По крайней мере для себя.
— Я не голоден, к тому же спешу. За знакомство мы уже выпили и можем перейти к делу, — он понимал, что выглядит занудой, но ему было наплевать на произведенное впечатление. Покупателям нужны вовсе не его застольные манеры.
— Хорошо, — накрахмаленной салфеткой Ахмед тщательно промокнул губы. Сейчас Сливин рассмотрел седину в густых волосах и глубокие складки на переносице. Видно, осуществлять вербовки тоже довольно нервное дело.
— Вы знаете, что нас интересует?
— Чертежи и расчеты. Технологические схемы. Что там еще?
Ахмед медленно покачал головой.
— Нам нужно готовое изделие. Мы заплатим полмиллиона долларов, предоставим убежище и выполним любые ваши пожелания.
— Изделие?! Это совершенно невозможно! — у Сливина даже лоб вспотел от напряжения. Пальцы потянулись к салфетке, но она была такой снежнобелой и твердой от крахмала, что он конфузливо отдернул руку и полез в карман за платком.
— Их всего несколько штук! И каждое у пользователей. Я не имею к ним никакого отношения, я даже не знаю, в каких частях они находятся!
— Местонахождение одного вы знаете совершенно точно, — уверенно сказал Ахмед.
— ?! — молчаливое изумление Сливина было неподдельным.
— Того, которое законсервировано на Семипалатинском полигоне, — буднично пояснил собеседник.
Сливин вздрогнул. В голову ударила горячая волна, желудок сжал спазм.
— Откуда вы знаете?
Ахмед усмехнулся.
— Вы же понимаете, что я не могу отвечать на подобные вопросы.
— Откуда?!
— Только для вас. Чтобы показать глубину доверия и дружеской расположенности. Мои коллеги опрашивали вашего друга Николая Соколова…
— Вот сволочь! — Как-то они вместе провели командировочный месяц в Арзамасе-16, коротая длинные вечера выпивкой и рассказами «за жизнь». Тогда случай на испытаниях казался просто курьезом.
— Не судите строго своего товарища, — доброжелательно сказал Ахмед. — Он не желал вам ничего плохого. Поймите и его: он же должен продемонстрировать лояльность своей новой родине. А скрыть что- либо при опросах довольно трудно. Скажем прямо — невозможно.
— Сволочь! — убежденно повторил Сливин. Как и многие сослуживцы, он скептически расценивал постоянные призывы первого отдела к бдительности. И, оказалось, зря…
— Хотите еще выпить? — дружелюбно спросил Ахмед, разливая водку.
— Нет, — мотнул головой конструктор. Больше всего сейчас он хотел оказаться как можно дальше от дьявола, имевшего, правда, вполне цивилизованный и даже респектабельный облик. Нечистый всегда старался принимать благообразный вид. Но его сути это не меняло. Продавать душу расхотелось. Но он понимал, что обратного хода нет. Его могут просто не выпустить отсюда. Задушат удавкой и бросят в канализационный люк. И все дела…
— Мне кажется, вы разволновались, — проницательно заметил Ахмед, ловко вставляя в расслабленные пальцы полную рюмку. — И совершенно напрасно. Ведь согласитесь, с формулами и чертежами много возни. Вы не все помните наизусть, пришлось бы копировать, проносить через зоны контроля, рисковать. А ведь изделие уже всеми забыто и никому не нужно, вряд ли его охраняют. Разве не так?
— Так… — Сливин второй раз выпил против своей воли. Он понемногу успокаивался. Парадокс идиотского бытия состоял в том, что боеспособный фугас действительно списан со всех учетов. По документам он израсходован на проведение испытания. В настоящее время полигон не охраняется. Самое большое препятствие — бетонная заглушка штольни. Но она растрескалась еще несколько лет назад, и точечные направленные взрывы без особого шума вскроют захоронение.
— Какие могут возникнуть препятствия?
— Я давно там не был. Но думаю — никаких. Разве что… — конструктор задумался.
— Что? — встрепенулся Ахмед, и Сливин понял: для него очень важен положительный результат, он тоже волнуется, хотя и умело это скрывает.
— Там кругом степь и сопки, группе чужих людей трудно пройти незамеченными… И потом — от старых выбросов остались несколько пятен с повышенным фоном. На них лучше не попадать — можно схватить дозу…
— И что тогда? — быстро спросил Ахмед. — Выход из строя, заболевание, смерть? Как скоро они наступят?
— Фон невысок, так что последствия могут проявиться через несколько лет.
— Ну, это не страшно, — разведчик с облегчением улыбнулся, и Сливин понял, что сам он не собирается идти к штольне.
— Теперь о транспортировке. Каковы размеры и вес?
— Представьте бочонок из-под пива. Высота шестьдесят сантиметров, диаметр в средней части сорок. Весит девятнадцать килограммов.
— Всего-то! Прекрасно! А какова толщина бетонной заглушки?
Он знал и про это. Впрочем, дьявол знал все, о чем был осведомлен Николай. Но тот был чистым теоретиком и на полигоне побывал раз в жизни.
— Чуть меньше двух метров.
Ахмед погладил усы.
— Неужели она выдерживает взрывную волну? — в вопросе прозвучал не профессиональный, а чисто человеческий интерес.
— Конечно. Во-первых, заряд несколько заглублен, во-вторых, в туннеле система волногасящих щитов, да и мощность не мегатонная…
Разговор продолжался около часа, наконец Ахмед прекратил расспросы и задумался. Складки на переносице обозначились резче.
— Я дам вам подробную схему местности и инструкцию по переводу изделия в эксплуатационное положение, — решил подвести итоги Сливин. — Остальное меня не касается.
— Да, да, — рассеянно отозвался Ахмед, выходя из задумчивости. — Мы еще вернемся к этому чуть позднее. Может быть, придется внести в наш план небольшие поправки. Вот ваш аванс.
Откуда-то из-под стола он извлек небольшую мужскую сумочку, именуемую в просторечии «пидоркой», расстегнул «молнию» и, сдвинув тарелки, вытряхнул на скатерть то, что находилось внутри. Десять пачек стодолларовых купюр.
Сливин оторопел. Самое большее, что он получал за свои консультации, это две тысячи долларов.
