Прямо за дверью, на каменном полу, лежал человек в кожаном пальто и зимних полуботинках с вымазанной чем-то белым рифленой подошвой. Рядом, в темной лужице, нелепо валялась меховая шапка. На этот раз картина была простой и понятной. Скороходов нагнулся, протянул руку. Тело еще не полностью остыло.
— Какой ужас! — ахнула Марина. — Его убили?
Лейтенант не успел ответить. Вдали послышались какие-то звуки, мелькнули блики света. Погасив фонарь, он втолкнул Марину обратно в сводчатый зал, прыгнул следом.
— Молчи, а то и нас убьют!
Действуя на ощупь, они спрятались за ближайшую колонну. Стояла гробовая тишина, воздух пах склепом. Выходы из зала сторожили трупы людей, убитых с интервалом в несколько веков. Они не отмщены и не преданы земле. Где-то здесь витают их неуспокоенные души. Вполне возможно, сейчас в поисках виновных сюда войдут стрельцы с пиками наперевес. Или милиционеры с укороченными автоматами.
За перекошенной дверью послышались шаги нескольких человек, всполошенно забегали яркие, явно от свежих батарей, световые лучи.
— Вот он, — раздался низкий, с угрожающей интонацией голос. — А все остальное — там, в сундуках.
Шаги остановились. Лучи перекрестились на одном месте. Скороходов точно знал — на каком.
— Напрасно ты поторопился, — второй голос был слегка тягучий и авторитетный.
— А как не торопиться? Он решил, мы столько бабок и времени вложили в это дело для того, чтобы передать все его долбанному институту! Он хотел тут же звонить в какую-то комиссию! — горячо оправдывался угрожающий.
— Государственная комиссия по поиску библиотеки Ивана Грозного, — пояснил авторитетный. — Профессор Пеструхин являлся заместителем председателя этого солидного органа. А ты привычно замочил его, как обычного урку. Что скажет научная общественность, профессура историко-архивного института, многочисленные ученики?
Авторитетный явно издевался над своим напарником.
— А эти книжки действительно таких денег стоят? — третий человек говорил тонким и каким-то расхлябанным голосом.
— Конечно. Особенно те, что с картинками, — подтвердил тягучий.
— А много с картинками-то? — заинтересовался тонкий.
— Это нам Ржа сейчас покажет…
Скрипнула, поворачиваясь на одной петле, дверь, белые, с клубящимися внутри пылинками лучи пронизали непроглядный мрак. Сундуки стояли вдоль стен, у колонн, громоздились в проходах. Темные силуэты, пересекая пучки света, прошли в глубину зала. Ни лиц, ни фигур различить было нельзя.
— Они все заперты. Мы только два распечатали. В одном круглые, в другом квадратные…
Заскрипела вогнутая крышка, черная рука извлекла свиток древнего манускрипта.
— Тут только такие.
Из другого сундука рука вытащила большую, даже на вид тяжелую книгу в толстом переплете с массивной застежкой.
— А тут такие…
— С картинками? — снова спросил фальцет. И вдруг, без всякого перехода, воскликнул:
— Гля, чего это?!
Фонари уставились в каменный пол, на котором отчетливо виднелись две цепочки белых следов.
— Ржа? — требовательно бросил тягучий голос.
— Никого тут нет… Только мертвяки.
— А следы чьи?
— Откуда я знаю! Их не было.
— Значит, появились, пока ты ходил за нами! Может, друзья профессора? Тогда они видели тело!
— Мы бы не успели разминуться…
— Значит, они где-то здесь. Быстро выходим и забьем дверь!
Если бы не последняя фраза, криминальные кладоискатели остались бы живы. И если бы нервы лейтенанта Скороходова не находились на пределе своих возможностей — тоже. Роковое совпадение определило их судьбу. Лейтенанту не было дела до совершенного здесь убийства, его не интересовало содержимое сундуков, он хотел выбраться наконец на поверхность. И очень хотел заполучить фонарь со свежими батарейками, от которого могло зависеть выполнение первого желания. Но добыть фонарь можно было только одним путем, и он с трудом сдерживал прыгающий на предохранителе большой палец.
— …и забьем дверь! — гулко отдалось под сводчатым потолком.
Характерный щелчок прозвучал, как предвестник грома. И тут же грянул настоящий гром с ослепительной вспышкой бешеного пламени и упругим снопом вылетевших в темноту искр. Одна из темных фигур сломалась пополам и осела на землю. Остальные могли спастись, выключив фонари или отбросив их в стороны. Но за оставшиеся секунды такое решение не пришло им в головы.
В замкнутом пространстве грохот выстрела многократно усиливается. После третьего удара грома наступила звенящая тишина, Скороходову показалось, что он внезапно оглох, только где-то в районе горла бешено колотилось сердце. Держа автомат наготове, он подошел и поднял два массивных цилиндра с большими рефлекторами.
«Импортные, — подумал кто-то в его черепной коробке. — Батарейки в них емкие, надолго хватит. Надо бы и третий взять…»
На третий не хватало рук. Снизу раздался какой-то звук, но лейтенант не хотел смотреть вниз. И были более важные дела — отдать лишний фонарь.
— Ты где?! — крикнул он и, поняв, что кричит, сказал уже тише:
— Ты где?
— Здесь…
Лейтенант посветил на голос. Свет пробивался сквозь рваное облако дыма. Остро пахло тиром и чем-то еще — приторным и страшным. Марина осторожно выглядывала из-за колонны.
— Держи, — он протянул женщине фонарь и попятился к двери, чтобы не поворачиваться спиной к расстрелянной троице. Только выбравшись из зала и машинально притворив тяжелую, косо висящую створку, Скороходов перевел дух.
— Скорей! — они осторожно обошли труп профессора и быстро пошли по коридору. Теперь фонари ярко высвечивали трещины, щербинки и камешки под ногами. Несколько раз им казалось, что сзади доносятся шаги преследователей, но это было всего лишь эхо. Коридор ощутимо поднимался вверх.
— Там кто-то стонал, — сказала Марина. Сейчас ее голос и интонации были совершенно нормальными, как до начала вынужденного путешествия.
— Что? — Скороходов начал приходить в себя. Психика защищалась от непосильных перегрузок, и ему казалось, будто ничего не произошло. Если что и было, то это сделал кто-то другой…
— Остались раненые. Надо будет прислать им помощь.
— Я ничего не слышал, — Скороходов посветил женщине в лицо. — Как ты себя чувствуешь? По- моему, тебе получшело.
Она закрылась ладонью.
— Да. Будто пелена с сознания спала. Кажется, я была не в себе.
И реакции стали нормальными. Наверное, пережитый только что шок снял невроз. Клин клином…
Шаг у обоих стал бодрым и упругим, настроение повысилось: теперь они точно знали — впереди есть выход. Скороходов понимал, что его вполне можно проскочить, поэтому тщательно обшаривал световым лучом пол, стены, потолок. И не напрасно. Внезапно справа открылся узкий, не правильной формы пролом, словно угольно-черная тень на серой стене. Один миг — и, не заметив его, они бы прошли мимо.
— Скорей всего нам сюда, — Марина впервые за долгое время высказала собственное мнение. —
