тяжело и выглядело искусственно. Таким же противоестественным казалось правление сразу двух президентов, засевших в Кремле. Мне тогда уже было ясно, что Ельцин двоевластия не потерпит и этот период очень быстро закончится не в пользу Горбачева.
На первых порах оба президента сотрудничали, стараясь находить компромиссы. Михаил Сергеевич имел перед Борисом Николаевичем преимущество не в Кремле, а в своей загородной резиденции Огареве. Там собирались главы других союзных республик. Горбачев пил свой любимый армянский коньяк «Юбилейный» и за столом вел себя по-царски. Ельцин злился на него, выступал резко, но коллеги Бориса Николаевича не поддерживали. Возможно, в душе ктото и разделял мысли российского президента, но в присутствии Горбачева не принято было высказывать одобрение.
Для участников огаревских встреч Горбачев был все таким же президентом СССР, как и до путча. Они воспринимали встречи с ним как заседания Политбюро под чутким руководством Генерального секретаря ЦК КПСС. Дух партийного чинопочитания и субординации по-прежнему пропитывал атмосферу Огарева. А для Ельцина президент СССР уже был временной фигурой.
Наконец все важные государственные посты при энергичном участии Бурбулиса были распределены. И среди ближайшего окружения Ельцина началась борьба за кабинеты в четырнадцатом корпусе Кремля. Илюшин приглядел себе самый лучший кабинет (принадлежавший прежде Примакову) — отделанный в европейском стиле, с современной мебелью. К нему примыкала большая комната отдыха и миниспортзал с тренажерами. Бурбулис увлекался спортом и очень хотел получить доступ к этим тренажерам. Но Илюшин без особого труда «обыграл» Геннадия Эдуардовича и завладел кабинетом.
Со всеми, кто слишком близко сходился с шефом, Виктор Васильевич вел подковерную борьбу. Внешне не выказывая ни ревности, ни антипатии к намеченной жертве, методично плел паутину вокруг соперника. Бурбулис один из тех, кто в нее угодил.
Другим человеком, с которым у Илюшина продолжалась многолетняя вражда, был Л. Е. Суханов. Лев Евгеньевич познакомился с Ельциным в Госстрое и там работал у него помощником. И Суханов и Илюшин считали себя первыми, оба боролись за близость к шефу. Через несколько месяцев после переезда в четырнадцатый корпус выяснилось: Илюшин имеет все-таки преимущество. Борис Николаевич давал ему больше поручений по службе.
Зато на отдыхе Ельцин предпочитал общаться с Сухановым. Лев замечательно поет, играет на гитаре в особом, дворовом стиле. Он — человек с Красной Пресни, и мы часто вспоминали детские и юношеские годы, я ведь там же вырос.
Кстати, после президентских выборов в 1996 году, пока Ельцин болел, Чубайс активно «вытравливал» наиболее давних сподвижников президента. Дошла очередь и до Суханова. Тогда он пришел к нам с Барсуковым и нарисовал схему службы помощников президента, предложенную Чубайсом. Все квадратики, кроме одного, в схеме были заняты другими фамилиями. Вакантным оставалось малопривлекательное место помощника по социальным вопросам. Суханов готов был занять и эту должность, но внутренне приготовился уйти, хлопнув дверью.
Чубайс же, переговорив с Сухановым, вдруг изменил к нему отношение — не стал трогать. Оказывается, Лев Евгеньевич так искренне и яростно разоблачал коварного Илюшина, что Чубайсу такая позиция показалась полезной, возможно, для дальнейшей нейтрализации первого помощника президента. После этой беседы пустой квадратик заполнился фамилией Суханова.
А в 91-м году о нейтрализации Илюшина никто и не помышлял. Наоборот, он день ото дня укреплял свои рубежи и старался привести на работу людей из Свердловска.
Сначала появилась первая группа спичрайтеров президента. Их было трое: Геннадий Харин, Людмила Пихоя и Александр Ильин. Ельцин согласился принять только двоих, Ильин ему не понравился. Но все-таки шефа удалось уговорить. Эти ребята ему очень помогли в период первых президентских выборов. Работали они бескорыстно, за идею. Сейчас это звучит смешно, но было время, когда многие верили в скорое демократическое будущее России.
Именно спичрайтеры сыграли решающую роль в назначении А. В. Руцкого вице-президентом России.
На первые президентские выборы все кандидаты шли парами: Рыжков с Громовьм, Бакатин с кем-то еще, а Ельцин — один. Пару Борису Николаевичу хотели составить несколько претендентов, основными из которых были Гавриил Попов и Геннадий Бурбулис. Ельцин же не был в восторге от этих кандидатур.
Однажды он поделился со мной:
— Ну как я возьму Бурбулиса? Если он появляется на телеэкране, то его лицо, глаза, манера говорить отталкивают потенциальных избирателей!
С годами, видимо, взгляды президента на мнения избирателей изменились — — иначе Чубайс никогда бы рядом не появился. Анатолий Борисович явно превзошел Геннадия Эдуардовича по силе народной антипатии.
Но в момент колебаний шефа — идти на выборы в паре с Бурбулисом или нет — Гена сам испортил себе карьеру. Он, как и семья Ельцина, жил в Архангельском. Однажды выпил лишнего и в присутствии женщин — Наины Иосифовны и Тани Дьяченко — во время тоста начал материться. Потом от спиртного Бурбулису сделалось дурно, и он, особо не стесняясь, отошел в угол комнаты и очистил желудок, а затем как ни в чем не бывало продолжил тост.
Ничего подобного я прежде не видел. Женщины окаменели и восприняли происходящее, как унизительную пытку. А Бурбулис, выдававший себя за проницательного психолога, интеллигентного философа, даже не сообразил, что в это мгновение вынес сам себе окончательный приговор. Просто исполнение приговора чуть затянулось.
Выборы приближались, а подходящей кандидатуры вицепрезидента так на горизонте и не возникло. Попов спиртным не злоупотреблял, зато «забивал» шефа интеллектом. Ельцин уже не знал, куда деваться от профессорских идей космического масштаба. В отчаянии вспомнили про Силаева, но он не внушал доверия.
…Наступил последний день подачи заявки, а шеф так и не определился с вице-президентом. И тут ко мне с утра в кабинет заходят возбужденные спичрайтеры и одновременно, перебивая друг друга, выпаливают:
— Саша, у нас родилась сумасшедшая идея. Просто сумасшедшая! Давай предложим Борису Николаевичу сделать вице-президентом Руцкого. Он Герой Советского Союза, летчик, полковник…
Я возразил:
— Руцкой же громче всех выступал против Ельцина, вы что, забыли?
Они настаивали:
— Да ты пойми, он раньше заблуждался, сейчас же Руцкой возглавил фракцию «Коммунисты — за демократию». А если Борис Николаевич его призовет к себе, мы получим часть голосов коммунистов.
Я задумался. Людмила Пихоя, заметив мои колебания, усилила доводы:
— Саша, ты посмотри, Ельцин — красивый, высокий, а рядом с ним будет Руцкой в военной форме, со звездой героя, с усами, наконец. Все бабы наши.
Решив, что Людмила больше меня понимает в женских вкусах, я сдался.
— А как эту идею побыстрее пропихнуть? — спросил я спичрайтеров.
— Саша, ты иди к Бабаю (так Люда звала Ельцина) и попроси, чтобы он нас принял.
Шеф выслушал мою просьбу с явным недовольством:
— Ну ладно, пусть заходят, чего они там еще выдумали.
Он пребывал в напряжении. Сроки поджимали — нужно было давать ответ, а ответа нет. Борис Николаевич ночь спал, а так и не решил, с кем же идти на выборы.
Вошли двое, Геннадий и Людмила, и наперебой с восторгом перечислили ему преимущества Руцкого. Ельцин преобразился:
— Вот это идея, вот это я понимаю!
Не медля ни минуты, он вызвал Руцкого и предложил ему идти кандидатом в вице-президенты. На глазах у Руцкого появились слезы благодарности:
— Борис Николаевич, я вас никогда не подведу, вы не ошиблись в своем выборе. Я оправдаю ваше высокое доверие. Я буду сторожевой собакой у вашего кабинета!
После этой договоренности была подана заявка в избирательную комиссию. Руцкого
