деньги сестре: мол, Грюой жутко извиняется.
Конечно, в бордель мы не пошли, а зашагали в сторону нашего лагеря.
И вообще, эти слова были только для Грюоя, так более доходчиво. Заглянули к нему мимоходом, поставили на место, взяли денег, сколько в голову взбрело и какими монетами взбрело, и пошли себе дальше веселиться.
Не дурак, поймет, что я его от смерти спас, что бы он там о себе ни воображал. Благо хватило мозгов, чтобы по-мирному дело решить. Свет клином на сестре Тибора не сошелся, а жизнь – такая сладкая штука.
Нет, надо было еще книгу с собой захватить. У меня только одна и есть, со сказками, по которой меня Милана читать учила. Несолидно мне с ней, взрослый мужчина, да и прочитал я ее уже сто раз. А вот эта была как раз то, что надо. И гравюры занимательные, и много новых слов узнал бы. Эх, да чего уж там.
На завтрак я проспал, не услышав двойной удар небольшого колокола, возвещавший о подъеме.
Когда вышел во двор, все обитатели поместья сидели за столом под навесом. Все дружно уставились на меня, словно увидев нечто невероятное. Разговоры смолкли.
Трепло ты, Тибор, мог бы и держать язык за зубами. Я ведь в первую очередь о себе заботился. Может быть, имеются и другие способы разрулить такую ситуацию, да где ж мне об этом знать? И не надо во мне крутого парня видеть, их только в фильмах и показывают.
«Крутым и ночью солнце светит» – вспомнил я одно выражение. И фильм вспомнил, где главный герой кружил в черном затонированном джипе по улицам ночного города в темных солнцезащитных очках. Вот это да, вот это я понимаю – крутизна.
Кино. Черт побери, что же мне давно это в голову не пришло. Нет, ну надо же, а? Так, что я об этом знаю? Братья Люмьер, целлулоид. Целлулоид – это нечто прозрачное, из него кинопленку делали, и еще горит он хорошо. А вот как его получают и из чего? Понятия не имею.
Хорошо, что у нас еще есть? Фотографии. Что об этом помню?
Пластинки, покрытые эмульсией с серебром, магний для вспышки, проявитель с закрепителем. Все. Тоже зацепиться не за что. Ну что же я тогда ту книгу для улучшения памяти как следует не изучил? Читал же обо всех этих изобретениях когда-то, но теперь уже и не вспомнить ничего.
Ладно, необходимо хорошенько все осмыслить, наверняка что-нибудь подходящее в голову придет. Сама же идея просто замечательная, никто не станет отрицать.
Читал я в очень желтом и очень популярном журнале, как один тип при дворе какого-то из Людовиков получил и дворянство, и титул, и даже поместье – он снабжал короля определенными изделиями из бараньих кишок. В общем, был поборником безопасных отношений. Такое производство, конечно, не по мне, но какова идея!
Надо просто вспомнить какое-нибудь эпохальное открытие, удачно его пристроить, и тогда дворянство в кармане. Нужно что-то такое, чтобы и сделать можно было сразу, и эффект от этого был сногсшибательным. Дальше дело техники. Есть над чем подумать. И главное, должно сработать.
– Артуа! – окликнул меня Тибор.
Ну вот, не дали мне себя Сократом почувствовать. Он однажды сутки простоял на одном месте, задумавшись. Я же от силы минут пять задумчиво восседаю за столом с ложкой у рта.
Свой тесак на клинкерт Тибора я все же обменял. Обошлась мне эта операция в сам тесак, пригоршню кремней для пистолетного замка и пару серебряных монеток не самого высокого номинала. И мы оба остались довольны: Тибор избавился от не слишком практичного, по его мнению, клинкерта, а я получил наконец то, к чему достаточно давно стремился.
Лезвие нового клинка было длинным, нешироким, с едва заметным изгибом. Долы по обеим его сторонам доходили почти до самой гарды, достаточно мощной, чтобы принимать на нее сильные удары, поскольку ширина и толщина самого клинка настоятельно этого не рекомендовала. Мощные рубящие удары тоже были противопоказаны: не хватило бы массы.
Имелась у оружия и хитрость, состоящая в интересной заточке средней части клинка: благодаря ей режущие удары должны получаться очень эффективными. Навершие эфеса представляло собой мощный латунный набалдашник, что делало балансировку клинка пригодной для фехтования им как шпагой. Елмань полностью отсутствовала.
Правда, непонятно, какой металл пошел на изготовление клинкерта… Да что металл, тесак ненамного лучше был. Почистим, наточим, отшлифуем, поменяем кожу и проволоку на эфесе…
Нет, мой новый клинок определенно мне очень нравился.
Глава 28
Мастера древности
Следующий день начался с того, что Горднер построил всех нас, задумчиво походил перед нами и четырежды ткнул пальцем в случайных бойцов.
В числе осчастливленных оказался и я. Горднер объявил, что вечером мы будем сопровождать его, и велел привести себя в максимально пристойный вид. Он приглашен в один из самых известных домов столицы, и ему не хотелось бы, чтобы его свита вызывала усмешки.
Когда я поинтересовался у Тибора, тоже попавшего в этот список, что это значит и как же все-таки мы должны выглядеть, тот лишь усмехнулся и махнул рукой. Не бери, мол, в голову, достаточно побриться и постараться до вечера не набраться сверх меры.
Мы, все четверо, поедем позади кареты барона, чтобы подчеркнуть его вес в обществе. Ну и на месте придется подождать, пока он не надумает возвращаться. Сам Горднер не большой любитель таких мероприятий, но не всегда имеет возможность от них отказаться.
Словом, ничего выдающегося. Сопроводим, отсидим положенное время в теплом сухом помещении среди таких же страдальцев, как и мы. Нас даже покормить не забудут, ни разу такого не было. Успокоил.
Вообще-то сегодня еще до рассвета мы должны были отправиться в путь. Но накануне вечером стало известно, что наш поход задерживается на несколько дней.
Поскольку никто толком не знал ни места нашего назначения, ни цели путешествия, разговоров было достаточно много. Выдвигались различные версии, но к единому мнению так и не пришли.
Уже затемно карета, запряженная четверкой одномастных лошадей, в сопровождении опять-таки четверки бравых всадников на лихих скакунах, подъехала к огромному, с ярко освещенными окнами, дому, больше похожему на дворец. Мы проследовали по широкой, выложенной каменными плитками дороге к парадному входу.
Горднер вышел из кареты, махнул рукой и скрылся за дверьми, услужливо открытыми лакеями в парадных ливреях. Наш же путь лежал дальше, за угол особняка. Там действительно оказалось достаточно строений, чтобы спрятать лошадей и карету и укрыться от дождя самим.
Ну и зачем было нас с собой тащить? Все равно никто не увидел, темно и сыро, все в доме прячутся.
Я поинтересовался у Тибора, кому принадлежит этот дворец, но тот лишь махнул рукой с таким видом, как будто бы ему уже так осточертело наносить визиты всяким графьям да баронам, что он даже их имена путать начал. Это было забавно, поэтому я рассмеялся.
Тибор в ответ неожиданно насупился и заявил, что прогадал с обменом своего великолепного, сделанного великими мастерами древности, клинкерта на мой тяжелый, ржавый, совершенно неотбалансированный тесак, который я, несомненно, спер у рубщиков сахарного тростника. Нет, даже не спер, его просто выбросили за ненадобностью.
Если бы я успел узнать его чуть хуже, ни за что бы не догадался, что он шутит. Слишком уж серьезно он все говорил. Пришлось немного подыграть ему, заявив, что прошлого не воротишь и теперь уже поздно говорить об этом. Ну и будто между прочим поинтересоваться, какие именно мастера древности сделали этот замечательный клинок. Уж не дальние ли предки тех, что изготовили его пистолет, один из трех имевшихся у него? Историю его приобретения он сам мне и рассказал, еще и подшучивая над собой при этом.
Дело было так. Совсем уж за смешную цену ему предложили пистолет работы знаменитого мастера- оружейника. Здесь их несколько, и этот считается одним из лучших. Тибор был в приличном подпитии и отдал за него все деньги, которые у него на тот момент имелись. Еще и присовокупил приличного качества
