преодолеть спазм в горле. Бабуля, сев наискосок от него, придвинула к Эндрю тарелку с бутербродом.
— Ешь, а потом поговорим.
Ее ласковый тон и заботливость окончательно вывели его из равновесия. Поставив локоть на стол, Эндрю прикрыл глаза ладонью, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Бабуля склонилась и потрепала внука по плечу.
— Хорошо. Говорить буду я.
Эндрю услышал, как она отставила тарелку в сторону и взяла вязание.
— Мей очень, очень несчастна, Эндрю. Она все время плачет. — Послышалось шуршание отматываемой нити, затем бабуля снова заговорила: — Но это хорошо.
Пожалуй, пощечина ошеломила бы его меньше. Эндрю поднял голову и уставился на бабушку. Та подняла глаза от вязания и улыбнулась ему, затем снова вернулась к своей ювелирной работе.
— Я удивила тебя, Эндрю. Но это правда. Она должна понять. — Бабушка опять вытянула нить. — Я всегда знала, что вышла замуж за очень хорошего человека, он был для меня всем. Но только после его смерти я по-настоящему поняла, каким необыкновенным он был, и как мне будет не хватать его. Я очутилась один на один с огромной пустотой. — Она перехватила недоуменный взгляд Эндрю. — Только тогда я поняла, как много потеряла. Она тоже должна это понять. Я знаю, что ее бросила мама. Ужасно! Даже не верится, что так может поступить мать! — Бабуля расправила кружево, затем снова посмотрела на Эндрю. — Ты помнишь, как мальчиком боялся темноты?
Он оперся подбородком на сцепленные руки и пристально посмотрел на бабушку.
— Да, помню.
Бабуля пренебрежительно фыркнула.
— Ты не мог переступить порог неосвещенной комнаты не из-за темноты. А из-за своего страха. А помнишь, как Джек заставил тебя войти в сарай?
Эндрю минуту гадал, куда она клонит. Затем кивнул.
— И тебе пришлось решать, что сильнее — страх или желание получить щенка. Помнишь, каким счастливым ты был, когда преодолел свой страх и получил приз? Вот и Мей надо решить, что сильнее: страх или желание получить приз.
Бабуля словно столкнула гору с его плеч, и Эндрю впервые за много дней вдохнул полной грудью.
— И я помогу ей это выяснить. Я принесла Алекса к тебе, потому что Мей хотела, чтобы ты виделся с ним. — Бабуля снова взялась за вязание. — А я поеду к ней, потому что ей одиноко и она вот-вот доведет себя до нервного срыва. Придется пока побыть ей матерью.
Откровения бабули пробудили его к действиям. Но прежде чем они разработали план, Эндрю высказал все, что думает, о ее поездках по городу в автобусах. После нелегких переговоров они пришли к соглашению, которое доставило большую радость сыну кузена мужа сестры Витторио. Эндрю нанял Луку, учившегося на первом курсе университета, возить бабулю.
Теперь Лука дважды в неделю, а то и чаще заезжал после занятий за бабулей, отвозил ее к Мей, чтобы та забрала Алекса, которого доставляла к Эндрю. А по уик-эндам он проводил с ним целый день, но никогда даже не пытался оставить сына на ночь, не желая причинить боль Мей.
Когда Энджела узнала о том, что происходит, она без лишних слов привезла кроватку, из которой выросла Лиза, и помогла привести в порядок пустую комнату внизу — для Алекса.
Бабуля оставалась связным, и иногда Эндрю казалось, что доставляемые ею сообщения слишком уж целенаправленны. Мей очень похудела. Она неправильно питается. Мей вбила себе в голову, что должна вернуться к работе, притом, что кажется совершенно больной. Для Эндрю эта информация был чрезмерной. Да, он понял почему бабуля напомнила ему историю со щенком. Но он хотел получить этого щенка. Чего нельзя было сказать о Мей, и Эндрю не собирался дурачить себя.
В конце концов, Эндрю уже мечтал о том, чтобы бабуля перестала делиться с ним впечатлениями. Он не хотел ничего слышать о Мей, не хотел встречаться с Мей. Он просто хотел как-то склеить обломки и продолжать жить своей жизнью.
Но легче сказать, чем сделать. Потому что ночи напролет он лежал в кровати и вспоминал о том, что следовало бы забыть. Собственное тело предавало Эндрю. И тогда он вставал и устремлялся в ночь. Но как бы быстро он ни бежал, тени былого не отставали от него.
Однако мало-помалу рана в душе начинала затягиваться, и по ночам ему порой удавалось поспать, вместо того чтобы упиваться собственным несчастьем. Эндрю убеждал себя, что выздоровление уже близко. Да. Конечно. Разумеется.
На смену долгой осени пришла зима. Даже несмотря на срочный заказ, который следовало выполнить при сухой погоде, до морозов, Эндрю без сожаления смотрел на белое покрывало, скрывшее землю. С раннего детства это первое реальное проявление зимы рождало в нем смутные ожидания. Казалось, вместе с зимой придет нечто новое и захватывающее, первый снегопад предвещал приключения.
Эндрю стоял у открытой двери на веранду с чашкой кофе в руке и наблюдал, как белые хлопья кружатся между голыми ветвями. Морозный воздух проникал под толстый свитер, и Эндрю глубоко вдохнул, словно пытаясь наполнить легкие его бодрящей чистотой.
Большие пушистые снежинки танцевали в круге тусклого света вокруг уличного фонаря, все звуки города были приглушены. Это была удивительная ночь!
Зазвонил телефон, и Эндрю, взглянув на наручные часы, вошел в дом. Восемь. Наверное, Джек, хочет скоротать время.
— Алло.
Эндрю словно очутился на оживленной магистрали — такой шум стоял на другом конце провода. Наконец ему удалось различить голос:
— Мистер Макги?
— Да.
— Норман Бойд, врач «скорой помощи». Ваша жена очень просила, чтобы я связался с вами. Она попала в аварию и немного пострадала. Ваш сын тоже был с ней, но с ним, кажется, все в порядке. Мы везем их в городскую больницу. Она хочет, чтобы вы подъехали туда.
У Эндрю внутри все оборвалось. Резким от тревоги голосом он спросил:
— Что с ней случилось? Это серьезно?
— Нет, сэр. Кажется, не очень. Она потеряла немного крови, ушибла голову и, возможно, получила сотрясение мозга. Но она в сознании, и состояние стабильное. А ваш сын чувствует себя прекрасно. Похоже, у него ни царапины. Он был очень хорошо пристегнут.
Холодное оцепенение прошло, и Эндрю охватила нервная дрожь. Он закрыл глаза и оперся о стул.
— Сэр? Вы меня слушаете?
Эндрю взглянул на стол у двери удостовериться, что ключи от машины на месте, и ответил:
— Да, слушаю.
— Гмм… Обычно мы не связываемся с родственниками по дороге, но она была очень решительно настроена, так как беспокоилась о том, что станется с мальчиком.
Эндрю слабо улыбнулся.
— Я понял, мистер Бойд. Вы никогда мне не звонили. Передайте ей, пожалуйста, что я буду минут через десять.
Закончив разговор, Эндрю бросил трубку и устремился к входной двери. Чтобы сократить путь до машины, он перепрыгнул через перила веранды. Если Мей везут на «скорой» в больницу, значит, не так уж у нее все хорошо. Но он даже думать об этом не будет. Просто выжмет все возможное из своего пикапа, чтобы очутиться рядом с ней как можно скорее.
Эндрю не помнил, как добрался из пункта А в пункт Б. Но тем не менее очутился у больницы. Когда он вылезал из машины на стоянке, то заметил карету «скорой помощи» у служебного входа, и сердце его едва не остановилось. Он подскочил туда, когда ввозили носилки с Мей. Она лежала на спине, прикрепленная ремнями к доске, с закрепленной в одном положении головой, и повсюду была кровь. В слипшихся волосах блестели осколки стекла. И там, где не было запекшейся крови, лицо отливало мертвенной белизной. Назвавшись, он ринулся к каталке и схватил руку Мей.
Она открыла глаза и взглянула на Эндрю. Вцепившись в его запястье, распухшими губами
