кредитом не идет.
Не желая давать времени оставшимся в живых людям Криса, чтобы понять, что происходит, и воспользоваться численным преимуществом, я рванулся к входу в спортзал. И вырывающий клочья из моей души безмолвный зов только придал мне прыти. Дверь — пробежка. Дверь — толчок плечом. Поворот, пробежка. Дверь — пинок. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Моя удача закончилась, когда я влетел в спортивный зал и завяз в пронизанном бурлящей энергией пространстве. Воздух был настолько проморожен, что, казалось, мог лопнуть и осыпаться ледяными обломками в любой момент. Вмиг покрывшийся изморозью пистолет брякнулся на пол. Здесь было холодно даже для меня. Когти мороза начали рвать тело на части, но мне хватило сил сделать несколько шагов вперед. Остатков здравого смысла хватило пожелать оказаться отсюда как можно дальше.
Даже в самой безысходной ситуации всегда можно найти какой-нибудь положительный момент. Типа ложка меда в бочке дегтя. Сейчас этот положительный лежал прямо передо мной. Точнее, положительных моментов лежало целых шесть штук: пять мертвых сектантов замерли на полу в углах пятиконечной звезды, воздух над линиями которой переливался ярко-голубым сиянием, шестой с торчащей из груди знакомой серо- зеленой рукоятью был распят в центре пентаграммы. Обнаженные тела людей покрывал серый иней, только выколотые глаза чернели пятнами засохшей крови. Хоть об этих беспокоиться не придется. Но, как водится, имелся и большой жирный минус: с противоположной стороны спортзала мне мрачно ухмылялся Крис. Этот себя одеждой тоже обременять не стал, но опущенные уголки губ придавали его лицу столь надменное выражение, будто это я стоял перед ним совершенно голый, а не наоборот. Так смотрят даже не на врага, а на попавшую в стакан муху. И основания к этому были: брошенный мной в колдуна метательный нож просто рассыпался в железную труху.
Разведенные в стороны руки сектанта начали медленно, преодолевая сопротивление искрящихся потоков энергии, сходиться. Силуэт Криса замерцал и смазался, напряжение удерживаемых им сил стало так велико, что доски пола начали бугриться, а по потолку побежали трещины. Вид обледенелых тел напрочь отбивал желание дожидаться конца этого магического действия, но вместо того, чтобы выскочить из зала, я прыгнул вперед. Над линией пентаграммы меня словно развеяло в пыль — переполненные энергией амулеты разорвало на куски, серебряные крест с цепочкой раскалились докрасна — но миг бестелесности закончился, когда я приземлился внутри намалеванной кровью звезды. Крис уже сцепил руки, меж ладоней у него вспухло черное солнце, и ко мне устремилась волна такой стужи, по сравнению с которой обычный снег казался горячим. От столь мощных чар не спас бы и драконий огонь, даже выпей я его в чистом виде прямо сейчас.
Моя ладонь легла на рукоять ножа и рванула ее вверх.
Холод. Дергаясь в рвущих сухожилия судорогах на полу рядом с мертвецом, сознание я не потерял, но от пронзающих тело молний в глазах засверкали всполохи черного пламени. Посланное сектантом заклинание сотней ледяных лезвий врезалось в меня, но не смогло преодолеть намного большего уровня энергию, бьющую из ножа, и взорвалось. Крис к этому оказался не готов: его швырнуло на стену и силой отката вдавило в бетон. В доли секунды его тело оказалось проморожено насквозь, и застывшие глаза слепо уставились в потолок. Растекшаяся кровь черными потоками намерзла на стене.
Со смертью заклинателя воздух над линиями пентаграммы померк, а в зале резко потеплело. От искореженных досок пола повалил густой пар. Я встал на четвереньки и, не вполне осознавая, что делаю, стал пробираться к выходу. Мелькнула мысль подобрать вылетевший из руки нож, но гнавшее меня сюда давление сгинуло, а вслепую искать клинок в сгустившемся тумане было выше моих сил.
Школьные коридоры тянулись бесконечно. Бетонные потолки давили столь ощутимо, что создавалось впечатление, будто они уже лежат на моем горбу. Ноги никак не желали слушаться, и выбираться на крыльцо пришлось ползком. Тут мои силы и закончились. Я сел, прислонившись спиной к стене. Живой? Живой. Но это уже ненадолго. Ничего не болело. Совсем ничего. Только чувствовалось легкое жжение в простреленном позавчера боку. Я поднес к лицу обледеневшую правую кисть — пальцы скрючились и не шевелились. Даже не прилагая никаких колдовских усилий, ощутил, как распространяется от руки по всему телу холод и лопаются застывающие сосуды. Драконий огонь тоже никуда не делся, потихоньку набирал реванш, и в боку жгло сильнее и сильнее. Протекшая сквозь меня энергия ритуала значительно ускорила разрушительные процессы.
Будь у меня выбор, можно было бы посидеть, подумать, какую смерть выбрать. Сгореть или замерзнуть? Но выбора не было, и я, разорвав обертку, кинул в рот желатиновый шарик. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем подействовал «Магистр», но не думаю, что много, — застыть успело только плечо. Диапазон доступных мне сил несколькими скачками достиг своего максимума, и я приступил к приведению в порядок внутренних токов энергии. Стылая хворь, драконий огонь, шок от прерванного ритуала. Проблем было много. А что можно сделать за пять минут действия наркотика? На самом деле, немало. Знать бы только, правильный ли выбран путь? Но шаг за шагом движение внутренней энергии упорядочивалось, и так же шаг за шагом я терял связь с реальностью, полностью погружаясь в управление собственным телом. Вероятно, под конец я заснул. Скорее всего, это так. По крайней мере, в аду климат должен быть более жарким. Очень на это надеюсь…
