молча я отсчитал деньги и положил монеты на стол. Вот и ополовинился мой золотой запас. Обдираловка, блин…
— Заходи еще. — Убрав тетрадь, Рустам вновь поднял обтрепанную книжку.
— Обязательно, — усмехнулся я и кивнул на висевшие на стене часы. — Правильно идут?
— Никто пока не жаловался, — не отрываясь от анекдотов, ответил Рустам.
Ну, если никто не жаловался, то сейчас половина двенадцатого. Пора на встречу с Яном идти. Пока до площади Павших дойду, как раз время и подойдет.
Я вышел на улицу и сразу же избавился от старой одежды: вышвырнул мешок и фуфайку в закопченный мусорный бак, от которого несло гарью.
Выстроившиеся напротив бани у прочерченной на дороге черты мальчишки по очереди кидали палки в мятую консервную банку. Между мишенью и линией, к которой подходили игроки, было проведено еще штук пять отметин. Все ясно, в «банку» играют. Видно, что игра только началась: даже галящего пока нет.
За углом зачихал мотор, и пацаны отскочили на обочину от вывернувшего на дорогу уазика. От удивления я чуть не опоздал отскочить от летевшей из-под колес грязи. Проезжая, автомобиль смял консервную банку, ребятня возмущенно загалдела, а самый наглый даже швырнул в уазик камень. Хоть он и промазал, но машина остановилась, и пацаны, побросав палки, бросились врассыпную. Сидевший на заднем сиденье дружинник распахнул дверь и погрозил им кулаком.
Ну и дела! Откуда бензинчик? Неужели нам Город оказывать начал гуманитарную помощь горючкой? С чего бы это? Раньше бензин они даже за большие деньги продавать отказывались. Стратегический запас и все такое… Надо будет у Яна Карловича поинтересоваться.
Немало озадаченный, я вышел на Красный проспект и сразу же вляпался в наваленную какой-то конягой кучу. Что ж, все же эти четвероногие пожиратели овса и соломы никуда не делись.
Солнце уже ощутимо пригревало, но холодный ветер и идущая от земли сырость не давали расслабиться и забыть, что сейчас лишь урезанный эрзац лета — короткая передышка между безумно длинными и еще более безумно холодными месяцами осенне-зимне-весеннего сезона. Впрочем, холод пока особенно не беспокоил. Я приятно удивился, обнаружив, что резкие порывы студеного ветра больше не продувают меня до костей. Это замечательно, вот только не уверен — последствия это стылой лихоманки или побочный эффект лечения от нее.
К площади Павших я подгреб как раз вовремя: часы, вмонтированные в фасад выходившего на площадь здания, только-только закончили отбивать полдень. Если, конечно, этот хриплый стук можно назвать боем — часы не так давно восстановили, но до ударного механизма руки не дошли. Обогнув памятник, я подошел к принадлежащему Яну складу и постучал в дверь. Выглянувший в зарешеченное окно охранник внимательно меня осмотрел, задернул занавеску и минуту спустя отпер дверь.
Наряженный в длинное пальто, которое почти подметало доски пола, с кожаной кепкой в руке, Ян Карлович ходил между рядами заставленных коробами стеллажей.
— Ревизия, — объяснил он и, проведя меня в отгороженную от основного помещения хлипкой дощатой стеной клетушку, попросил сидевшего там кладовщика: — А принеси-ка нам, Семеныч, чаю. И печенья какого-нибудь.
Оставив дверь открытой, Семеныч вышел, а Ян развалился на придвинутом к стене продавленном диване. Осмотревшись, я вытащил из-под стола выкрашенную желтой краской деревянную табуретку и уселся на нее.
— Спасибо, — поблагодарил вдруг меня торговец.
— Да не за что, — сообразив, о чем речь, пожал я плечами и почти не покривил душой. Действительно — не за что. Просто старый должок вернул. — Все нормально? Никто не приходил?
— Все в лучшем виде. — Ян Карлович достал из прислоненного к дивану черного пластикового пакета короткую, слегка изогнутую саблю в потертых ножнах и протянул мне. — Денег не предлагаю, а саблю ты возьми. Вообще-то я ее для тебя давно отложил, но все как-то повода не было.
— Ой, да не стоило… — для проформы помялся я, но саблю взял и сразу же обнажил клинок. По всему лезвию, которое начинало немного изгибаться лишь в последней трети, с обеих сторон шел дол. Заточка полуторная: по всей внешней стороне и примерно на четверть по внутренней. — Не стоило…
— Еще как стоило, — рассмеялся Ян и пригрозил мне пальцем. — Я в этих делах разбираюсь поскольку-постольку, разве что только цену сразу назову, но мне сказали, вещица весьма хороша. Ну, ты Толю Полозова знаешь, даже не представляю, что он оценит на «отлично». Эскалибур? Вряд ли…
— Так какие у вас, Ян Карлович, проблемы? — остановил я заговаривавшего мне зубы торговца и продел кожаные ремешки ножен в ремень джинсов.
— Проблемы? Ну, от двух ты меня избавил… А знаешь, ты оказался прав — дрова тогда действительно не подорожали. — Ян Карлович дождался, пока кладовщик поставит поднос на рассохшуюся столешницу, и только когда тот вышел, вернулся к первоначальной теме разговора. — Остается еще одна — но до него так просто не добраться.
— Лешего наймите, — предложил я.
— Не стоит чужих в это дело впутывать. Да и Леший, ходят слухи, в последнее время слишком расценки задрал, — не принял совета торговец.
— А что у вас с Гиоргадзе за разногласия? — решил уточнить я.
— Разногласия? Никаких разногласий, — криво усмехнулся Ян. — Просто он решил взять под контроль все финансовые потоки союза. И это у него неплохо получилось… До того доходит, что я вынужден отчитываться перед ним по своим сделкам.
— Дела…
— Не то слово. Я не знаю, в какую игру решил сыграть Жорик и что он поставил на кон, — разгорячился торговец, — но он явно поставил не на ту лошадь. Цех в Городской совет проталкивать! Подумать только!
— Круто он. У него с головой все в порядке? — поразился я. — За такое запросто шкуру спустят.
— В том-то и дело, что с головой у него полный порядок. — Ян налил себе чаю и передал заварочник мне. — Братство очень уж заметно свои позиции сдало. Другого такого шанса у Цеха Может и не быть.
— А что с Братством? — подул я на кружку с горячим чаем.
— В Туманный оно перебирается. Продали все, что можно, у кого смогли денег заняли и переезжают. Теперь только район Пентагона, по сути, и контролируют. Вот и получилось — и там еще не обустроились, и здесь уже… — торговец замолчал, вытащил из чашки ложку и положил ее на блюдечко. — Учебку свою они китайцам продали. Цех тогда просто взбесился, им Триада в Форте не нужна.
— Получается, Братство из совета скоро выпрут? — прикинул я. Подранков у нас харчат — только хруст стоит.
— Попытаются обязательно, но не уверен, что выйдет. Братья тоже не лыком шиты: гарнизон в Форте они оставили — будь здоров. А Пентагон при таком раскладе штурмовать вряд ли кто осмелится.
— Только Дружина… Хотя нет, не пойдут они на это, — согласился я. Пентагон — перестроенный в крепость девятиэтажный жилой дом, стены которого образовывали квадрат — ни Лиге, ни тем более Цеху штурмом не взять. У Дружины при поддержке Гимназии шансы есть, но слишком много крови — своей крови, не братьев — пролить придется.
— Дружине с Городом проблем хватает, Воеводе лишний геморрой ни к чему.
— Кстати, о птичках. Нам что, Город бензин поставлять начал? — вспомнил я про уазик.
— Начал, — усмехнулся Ян.
— И как его раскрутили?
— Что Лудино рейнджеры заняли, знаешь?
Я кивнул.
— А зачем?
— Без понятия, — пожав плечами, искренне ответил я. А действительно, зачем? Никаких выгод от этого они не имели. Наоборот, теперь получалось, что это не мы прикрываем их от снежных людей, а наоборот — они нас. И пусть тот участок границы с Севером не самый напряженный, но зачем им Лудино, — совершенно непонятно.
— Они там у границы с Туманным нефть нашли. — Ян отпил чай, поставил чашку на подлокотник дивана и продолжил: — Заводик нефтеперегонный втихаря смонтировали…
