скорость, покатили сани по проложенной напрямик через лес дороге. И дорога эта оказалась не чета нашим – ровная и прямая, действительно наводившая мысли о самом настоящем автобане. Каких усилий поддержание всего этого благолепия требует, даже не представляю.
Тут мало раз в неделю бульдозер пускать, тут едва ли не круглосуточно чистить надо. Но зато и катим так лихо, что просто диву даюсь. А для автотранспорта вообще раздолье. Благодать, одним словом!
И кругом – поля, поля, поля…
Куда ни глянь, везде одни поля да облетевшие по зимнему времени фруктовые деревья. Лесов почти нет. Так, изредка на глаза дубовые рощицы и сосновые боры попадаются.
Сразу ясно становится, что сельское хозяйство тут в почете. Ну да если климатические условия позволяют, почему нет? И сам прокормишься, и на продажу останется. А с таким размахом наверняка и на черный день часть выручки отложить получается.
И пусть дорога шла в обход крупных сел, время от времени попадавшиеся по пути деревни и хутора производили самое благоприятное впечатление. Чистенькие, ухоженные дома; расчищенные от снега подъездные пути; добротные ограды, сверкавшие накопителями Иванова на вкопанных в землю столбах.
Да, накопителями. Их тут полно, а значит, ничто не мешает начать продвижение на рынок нового продукта. Денежки у местных аграриев не в пример нашим землепашцам водятся. Остается только толкового коммивояжера подыскать. Кадры решают все, как говорится.
– Блин, меня укачивает, – пожаловался какое-то время спустя Напалм, с тоской поглядывавший по сторонам. – Слишком гладко идем…
– Да, дороги тут хороши, – кивнул Михаил Григорьевич.
– Останавливаться не будем? – спросила у него Марина.
– Тебе по надобности? – уточнил торговец.
– Нет, ноги размять.
– Ближе к обеду. Надо потерянное время наверстать.
– Как-то мне нехорошо, – поморщился пиромант, лицо которого и в самом деле слегка позеленело.
– Тошнит? – прислушиваясь к собственным ощущениям, спросил я.
Но нет, самочувствие было в норме. А учитывая вчерашние события, так и вовсе замечательное. Непривычный к столь низкой интенсивности магического излучения дар дремал, не беспокоя никакими видениями, да и ломота в спине почти утихла…
– Именно, – кивнул Напалм. – «А когда на море качка и бушует ураган…»
– Это у тебя на нервной почве, – улыбнулся я и, понизив голос, добавил: – К здешнему энергетическому фону привыкаешь…
– Может быть, – согласился пиромант. – Ты, кстати, тоже осторожней.
– Чего еще?
– Если ясновидению станет в местных условиях не хватать информации, дар начнет усиливаться.
– Ерунда, – отмахнулся я. – В крайнем случае, до своего обычного уровня дойдет.
– Ага, а потом ты в Форт вернешься, и – БАМ! – взрыв мозгов.
– Да не собираюсь я возвращаться! Тут тепло, ты не забыл?
– Тепло – это да, – потянул носом воздух Напалм. – Точно ведь весной пахнет!
– И проталины уже попадаются, – подтвердила Марина и насмешливо фыркнула: – Хотя вы, так понимаю, не из наблюдательных.
– Мы скорее из сообразительных, да, – не остался в долгу пиромант.
– Здесь снег к концу апреля сходит, – проинформировал нас Михаил Григорьевич. – Да и выпадет позже.
– Хорошо устроились! – покачал я головой и спросил у вновь начавшей клевать носом спутницы: – Марин, ты обратно когда планируешь отправиться?
– Не спи, замерзнешь! – немедленно потеребил ее за плечо Напалм.
– Убери руки! – отмахнулась та. – Обратно? Не знаю даже. Думала, может, с Михал Григорьичем уехать получится.
– Получится, почему нет? – удивился торговец. – Мы в Северореченске, скорее всего, неделю пробудем, не больше. А потом в обратный путь двинемся, пока дороги не развезло.
– Вот и замечательно, – обрадовалась Марина. – За неделю точно управлюсь.
– Надо приезд отметить будет, – решил я. – Сходим сегодня куда-нибудь?
– Обязательно!
– А ты не занята будешь? – хмыкнул Напалм.
– Нет, – выразительно глянула на него Марина. – Я не Золушка, двадцать четыре часа в сутки вкалывать. Так что занята я не буду.
– «И неважно, чем он занят, если он бухать не станет, – с совершенно серьезным видом продекламировал пиромант, – а ведь он бухать не станет ни-ко-гда!»
– За меня можешь не беспокоиться, не сопьюсь.
– Ты уже взрослая девочка, сама все понимать должна.
– Продолжишь в том же духе, скажу твоей супруге, что на девок заглядывался, – пообещала Марина. – Ты же знаешь, меня лучше не злить.
– Все, молчу-молчу, – вскинул руки Напалм. – «Я страшен в гневе», понимаю…
– Хватит вам уже, – поморщился я. – Как дети, в самом деле…
– Да ладно, мне полегче немного стало, – вздохнул откинувшийся на мешок с селитрой пиромант, лицо которого понемногу начало приобретать нормальный оттенок.
Вот и замечательно. Я зевнул и начал подремывать, время от времени просыпаясь и оглядываясь по сторонам.
Несколько раз обоз проезжал выстроенные на обочинах блокпосты, иногда на горизонте маячили караульные вышки. Навстречу шел достаточно плотный поток транспорта, но и тут ничего из ряда вон не наблюдалось: катили забитые грузом сани, внедорожники охраны сопровождали фургоны и трепетавшие на ветру брезентовыми тентами грузовики. Один раз мимо промчалась длинная вереница явно перегонявшихся на продажу легковых автомобилей, в другой – пришлось съезжать на обочину и пропускать военную колонну.
Такое впечатление, неведомым образом получилось выбраться из Приграничья в нормальный мир. Тишина и спокойствие. Иногда вдоль трассы и вовсе лотки со съестным и всякой мелочовкой попадаются. И бабки в длинных до пят шубах, валенках и шалях, казалось, совершенно не беспокоятся по поводу отсутствия поблизости вооруженной до зубов охраны.
Вот бы они у нас так выйти попробовали…
«У нас»? Да нет, уже «там, у них». Надо привыкать к вынужденной эмиграции, надо привыкать…
– Смотрю, здесь не шалят на дорогах? – зевнул я.
– Здесь порядок, – кивнул Михаил Григорьевич. – Не забалуешь.
– А с нечистью как? – поинтересовался Напалм.
– Иногда прорывается от вас. Особенно после магических бурь. Свою они повывели почти начисто.
– А! Поэтому и монаха обратно отправили! – догадался пиромант.
– Да нет, – возразил торговец. – У местных властей отношение к служителям культа не самое лучшее. Свобода вероисповедания, конечно, присутствует, но только в частном порядке. Хочешь молиться, молись дома. Церквей нет.
– А чего так? – удивился я.
– Говорят, в ихней Думе партработники старой закалки верховодят.
– Коммунисты и Дума, – вздохнул пиромант. – Куда этот мир катится?
– А почему нет? – хмыкнул торговец. – Переименовали горком в Думу, и все дела…
Я только усмехнулся и острить на этот счет не стал. Сразу видно, что один, что другой – местные. В Российской Федерации такое сочетание никого давно уже не удивляет. Коммунисты и коммунисты, Дума и Дума.
Постепенно меня окончательно укачало, и как-то совершенно незаметно для самого себя я вновь прикорнул, подложив под голову сумку. Фыркавшие лошаденки споро тащили сани, копыта размеренно
