зонт с надписью «секьюрити». Казалось, это мелкие волны колышут ничейный круг и гонят его к берегу.
Две сотни метров Алексей одолевал больше часа: круг должен был приближаться к стыку воды и гальки медленно и как бы нехотя, лениво, тем более, что он был полуспущенным. Наконец, Алексей коснулся пальцами ног каменистого дна, обрыв начинался почти у берега. Он вынул загубник трубки и аккуратно, оставив голову почти на уровне поверхности воды, выглянул из-за круга. Внимание Хренова все-таки привлек неизвестный предмет, который прибивала волна, и он вышел из-под зонтика, остановился у кромки воды метрах в трех от берега. Отдыхающих здесь, в диковатом уголке, не было.
Алексей протянул из воды руку, взял гранату, швырнул её под ноги Хренову и тут же утянул круг в воду, перевернулся, нырнул, и бешено работая ногами и свободной рукой, понесся под водой наискось к центру пляжа. Он успел одолеть два десятка метров, когда раздался взрыв. Взрывная волна пошла по поверхности воды, он лишь услышал хлопок и его слегка качнуло. Когда кончился воздух, Алексей перевернулся на спину, высунув из воды только рот и нос, сделал два-три глубоких вдоха-выдоха и снова ушел под воду. Трубкой Алексей не хотел пользоваться — кто-то мог обратить на нее, торчащую из воды, внимание. Отплыв далеко от берега, он вынырнул, в воде открыл пробку круга, выдавил воздух, обмотал его и трубку шнуром-тросиком с гирькой, затянув узлом, и отпустил на дно. Теперь надо было успеть выскочить на берег вместе с теми, кто заплыл далеко, а теперь в панике рвался к берегу, кто соскальзывал с надувных плотов и тянул их за собой, прыгал с водных велосипедов и прочих пляжных забавок. В углу пляжа клубился черный дым и туда тоже бежали люди — из службы безопасности отеля.
Алексей подхватил полотенце со своего матраца и вместе со всеми в толпе зашагал к отелю по ступенькам лестницы — лифт был переполнен.
— Какой ужас! — переговаривались в толпе. — И здесь взрывают…
Алексей поднялся в номер, принял душ, насухо вытерся и выпил большой фужер коньяка — это тоже входило в его план. Он лег рядом с Татьяной, она проснулась, сладко потянулась и прижалась к Алексею:
— Трахни меня, Алешенька…
«У неё только одно на уме», — подумал Алексей и покорно принялся освобождать её от трусиков.
Через полчаса в номер позвонили, он натянул плавки, открыл. Пришли детектив в штатском и человек из службы охраны.
— У вас в номере не было посторонних?
— Нет…
Алексей стал так, чтобы детектив учуял ароматный запах коньяка.
— Извините, но позвольте осмотреть ваши апартаменты.
— Да ради Бога! Только… — замялся Алексей.
Но детектив уже открыл дверь в спальню. Растрепанная, разнеженная Татьяна возлежала, ничем не прикрытая, на широкой кровати.
— О, мадам! — темпераментно воскликнул детектив. — Пардон, мадам!
— Пожалуйста! — развеселилась Татьяна.
Алексей спросил:
— Что, собственно, случилось?
— А вы не знаете?
Небрежным жестом Алексей показал на дверь спальни.
— Я понимаю… Впрочем, ничего особенного не случилось. Просто проверяем безопасность.
На следующий день местные газеты сообщили об убийстве Хренова, охранника из русских, и что у полиции нет никаких версий, так как неизвестный террорист действовал нагло, среди бела дня, его никто не видел и он не оставил никаких следов. Одна из газет высказывала предположение, что гранату швырнули сверху, со смотровой площадки. Вот и ладненько, подумал Алексей, пусть ищут следы на площадке — там постоянно топчется стадо туристов.
А в общем-то для турецкой полиции это был рядовой случай — русские постоянно что-то делят и враждуют друг с другом…
…В аэропорту в Москве, когда они прошли паспортный контроль и таможню, Татьяна повисла на шее у Алексея — миниатюрная шатенка с большими глазами. Она плакала и, похоже, искренне.
— Я никогда тебя не забуду, Алешенька… Я… Я…
— Успокойся, — Алексею было очень не по себе.
— Оставь мне надежду, родной! — заглядывала в глаза Татьяна.
— Все проходит, Танечка… Пойдем, я посажу тебя на такси, возвращайся, пожалуйста, от своей сестры с Украины…
Время собирать камни
Алексей поехал к Андрею Ивановичу, где временно пребывала Тая. Тая ходила за ним следом, не знала, куда его посадить и как ему угодить. И все требовала впечатлений от мордовских бывших лагерей. Или чувашских — она путала, захлебываясь от восторга, что Алексей снова с нею.
Марина Степановна торопливо накрывала на стол, приговаривая: все твое любимое, Алешенька, — огурчики малосольные, отбивными запаслась, семужка слабого посола…
— Тайка! — строго сказал Андрей Иванович. — Учись у матери, как мужика надо встречать, а то ты все его облизываешь…
Андрей Иванович посматривал на зятя каким-то странным взглядом, в котором было и уважение и недоумение.
— Новостей по твоей части много, — со значением произнес он. — Но тумана ещё больше.
— Какие новости, например?
— Виолетту застрелили, как ты говоришь, например… — огорошил его тесть.
— Как? — Это была действительно новость.
— Не очень ясно.
Алексей спросил:
— Андрей Иванович, Марина Степановна, вы не будете возражать, если я приглашу своего лучшего друга? У нас вроде праздник семейный…
— Зови, если он твой лучший корешок…
Алексей позвонил Никите Астрахану и после по-мужски сдержанных «а пошел бы ты…» и «явился, подлый», продиктовал адрес, сказал, что ждет его у тестя отметить некоторые события, чем Бог послал.
— Это тот «важняк», с которым ты, Алеша, меня знакомил? — спросила Тая.
— Он. — И специально для Андрея Ивановича добавил: — Но пора ему из прокуратуры смазывать салазки.
— Ну, если ты ему веришь…
— Как себе.
Тесть скомандовал:
— Женщины — на кухню, готовьтесь гостя встречать.
Тайка улыбнулась понимающе:
— Вы хотите посекретничать — так бы и сказали.
Андрей Иванович сообщил:
— От Фомы Савича весточка устная пришла… В клочья разнесло того убийцу. Но Чесноков не понимает, как ты это сделал, что уж про полицию базарить…
— Сделал и сделал, Андрей Иванович, — хмуро бросил Алексей.
— Даже Штырь озадачен, говорит, мол, не ошибся в тебе, с большими возможностями ты мужик.
— Да уж, если надо будет кого-то прибрать — только намекните… — в тон ему сказал Алексей.
