еще в пепельной дымке, а Андрей все тянулся то к одной банке, то к другой, и даже руки подрагивали от нетерпения.
– Итак, какие же здесь главные достопримечательности? – осведомился он у проводников, когда утолил первый голод. – Полагаю, какой-то инструктаж мне нужен, даже если придется пройти только по краешку тайны.
– Чем меньше ты увидишь – тем качественней наша работа, – неохотно ответил Роберт, не отрываясь от еды.
– Но какие здесь опасности? – Андрей не собирался сдаваться и обращался главным образом к Роберту, который показался ему более открытым.
Роберт взглянул на Дюка, который невозмутимо ел, потом на Кею – она не обращала внимания на разговор и вяло жевала хлеб, а затем осторожно, долго подбирая слова, ответил:
– Главная угроза – ментальная. Ты поймешь это, как только тебе приснится первый сон. Существуют и другие угрозы, но они неявные.
– Кошмарами меня не удивишь, – Андрей усмехнулся. – Но хотелось бы послушать про неявные угрозы. Оружие с собой вы ведь не просто так берете, – он показал взглядом на прислоненный к дощатой стене облезлый, видавший виды полицейский автомат. Видимо, пока происходило объяснение с Кеей, проводники успели навестить схрон.
Роберт озадачился и снова замолчал. Каждый раз он думал так долго, что было непонятно, то ли он игнорирует вопрос, то ли решает, как пообстоятельнее ответить.
– Во-первых, – наконец сказал Роберт, – чтобы дойти до любого из трех городов, надо знать правильную дорогу. Здесь есть дикие звери, но это не главное. Есть очаги химического заражения, потому что взрывались брошенные заводы, но и это тоже не главное. А в городе и кирпич может упасть на голову: за постройками никто не следит. Я слышал о подобных случаях, и они не редкость. Но все это может с тобой произойти и на Западе, конечно, с меньшей вероятностью. Однако здесь случаются смерти, которые к несчастным случаям отнести никак не получается. И происходят они, если не соблюдаются Два Условия.
Андрей ждал, пока закончится театральная пауза, но Роберт явно решил нарушить все законы жанра и молчал.
– Ну и? – Андрей не выдержал первым. – Что за условия?
– Условие первое – не оставаться в городе после захода солнца и не заходить в него до рассвета, – ответил Роберт, бросив быстрый взгляд на Кею. – Условие второе – не спать в самом городе и близко к нему.
– Почему?
– Вот этого я не знаю. Но те, кто эти условия соблюдает, могут себя чувствовать здесь в относительной безопасности, а те же, кто этими условиями пренебрегает, из города, как правило, не возвращаются.
– Это относится ко всем городам Востока?
– Не знаю. Мы ходим только в этот, – Роберт посмотрел в окно.
Андрей помолчал, обдумывая все эти слова, и тут же задал новый вопрос:
– Если человек не вернулся… Откуда вы знаете, что погиб он именно потому, что нарушил Условие. Может это произошло из-за чего-то другого?
– Еще раньше, когда работа проводников была прибыльнее, в города ходили целыми группами. И вот тогда-то и подметили, что решившие остаться в городе иногда не возвращались. Очень быстро стали чтить Первое Условие. Оно называется 'Ночь в Городе'. Что же касается второго условия – 'Сон в городе', то ты все про него поймешь, даже если заснешь здесь, на хуторе. Но здесь спать еще можно, никто с ума не сходил. А вот дальше… Поэтому холодная половина года, когда дни короткие, а ночи длинные, – у нас не сезон.
Роберт замолк, уткнулся взглядом в пустую консервную банку перед собой и задумчиво скреб ее вилкой. От этого звука по спине Андрея поползли мурашки, он хотел еще что-то спросить, но не стал, так как весь вид проводника говорил о том, что условия эти только начало, а всего словами и не передашь, и надо все увидеть и прочувствовать самому.
– А почему вы только в ближний город ходите? – спросил Андрей просто, чтобы нарушить тишину.
– Остальные маленькие, да и далеко. Мы стараемся спать здесь как можно меньше, недалеко от периметра и подальше от городов, а это значит, что большие расстояния нам ни к чему. Тебе, кстати, лучше поспать здесь. Но повторюсь, сон не будет приятным.
Никто уже не ел. Возможно, виной тому был неаппетитный разговор, а может быть, все уже наелись. Андрей откинулся на хрустнувшем стуле и, сонно моргая, из-под тяжелеющих век мягко поглядывал на Кею. Она уже давно закончила завтракать, хотя поела совсем мало, и шумная дискуссия ее, видимо, не интересовала.
Андрей подумал, что даже не представляет ее предпочтений в еде, а эти предпочтения, должно быть, весьма специфичны. В сущности, если подумать, вся земная пища животного происхождения может выглядеть для инопланетян одинаково отвратительно. Андрей судил по себе. Скажем, новый фрукт он бы попробовал без колебаний. А вот кусок жареного мяса существа, которого ему еще не доводилось есть, он бы продегустировал весьма осторожно, да и то если прижизненный вид такого существа заслуживал доверия.
– Так ты не знал про эти Два Условия? – вдруг насмешливо спросил Роберт, нарушив сонную тишину за столом.
– Что-то такое слышал… – ответил Андрей, не улавливая смысла иронии.
– И вы по-прежнему хотите остаться в городе? – уточнил Роберт, прищурившись.
Андрей несколько растерялся, взглянул на безучастную Кею, словно ища поддержки, и решил, что лучше будет перевести разговор на другую тему.
– Вы ходите за периметр только из-за денег или преследуете какую-то мечту? – довольно неискренне спросил он, уводя беседу от нежелательной темы.
– Моя мечта – найти тех, кто убивает проводников, – внятно и зло сказал Роберт, и его маленькие глазки пристально и недобро уставились на Андрея.
Андрей выдержал этот неприятный взгляд, усталость неожиданно перешла в раздражение, и ему очень захотелось осадить Роберта. Но в то же время ссориться с проводником не было никакого желания. Отодвинувшись на жалобно скрипнувшем стуле, Андрей поднялся, сухо, скорее по привычке, поблагодарил за трапезу и ушел со стылой веранды в еще более стылый дом. На последок он лишь увидел, как Дюк что-то недовольно бормотал Роберту на ухо. Но глаза его уже закрывались, Андрей вспомнил, что в рюкзаке, кроме спальника, есть еще и одеяло, и это все решило. Предстоящие кошмары особо не пугали. 'Страшнее, чем в Замке, верно, и быть не может', – подумал он. А поспать надо, и лучше сейчас, чем потом. Насколько он понял, чем дальше от города ляжешь спать, тем лучше. Еда согрела, холод перестал пробирать, Андрей томно пошатывался и цеплял плечами косяки.
Обойдя весь дом, он отказался от дивана – уж слишком тот навевал мысли о насекомых и мышах – и решил растянуться на проволочной сетке железной кровати в маленькой темной комнатке, отгороженной рваной занавеской. На сетку он положил спальник, вытащил из рюкзака толстое колючее одеяло и, прикинув, что раздеваться и залезать в спальник не следует, улегся прямо на него и укрылся одеялом. Пакет со сменным бельем Андрей предусмотрительно пристроил в изголовье вместо подушки. Ржавая сетка провисла словно гамак, Андрей немного поскрипел, устраиваясь поудобнее, натянул одеяло по самый ледяной нос и очень быстро начал сладко уходить в себя. Так быстро, что даже не удивился, увидев, что в комнате, кроме него, еще кто-то есть. В углу расположилась большая черная тень.
Положив единственную руку на комод, на стуле сидел Командор. Андрей тяжело приподнялся на кровати, но сетка не захотела его выпускать, и прежде чем ноги коснулись пола, пришлось приложить немало усилий. Усевшись наконец, Андрей вгляделся в сумрак, и неясное сначала лицо Командора обрело четкость.
– Как тебе в моем теле? – хрипло и язвительно спросил Командор и криво ухмыльнулся, отчего подсохшая корка на губах местами полопалась и через розовые трещины засочилась кровь.
– Это мое тело, – упрямо сказал Андрей.
Вернее, это ему хотелось сказать упрямо, а произнес он эти слова почему-то слабо и безвольно, точно
