Кость Войны

– Перестань повторять одно и то же.

– Простите, хозяин, мне трудно собраться… Вы не знаете, а меня за то время, пока мы не виделись, несколько раз чуть не казнили. Представляете, каково это – чувствовать, что тебя вот-вот вздернут! Сколько я здесь натерпелся! Как только меня приволокли в казарму, у меня тут же отобрали сумку. Один тип решил, что грохот грома – это какое-то диковинное деликатесное масло. Субстанция и впрямь немного походила на масло, но только цветом, а на запахи никто не обращал внимания в принципе, потому что наша тесная казарма не проветривалась, наверное, вообще никогда. Короче говоря, этот тип намазал грохот грома на лепешку, откусил и не успел даже закричать. Так как кричать без головы довольно-таки, затруднительно. На шум ворвались стражники, и меня поволокли в замок. Ну, думаю, точно петли не миновать. Только казнить меня не казнили. Какой-то большой господин с татуированным лицом принял меня достаточно любезно и все выспрашивал о назначении изобретений из моей сумки. Я, хозяин, очень приободрился, рассказывая. Я даже увлекся. А кто бы не увлекся, видя такое внимание со стороны зрителей. В комнату столько народу набилось! Я показал в действии плач русалки, зев дракона, паучье жало… и еще много всего… Только вот адские искры меня, как обычно, подвели. Когда у большого господина с татуированным лицом вспыхнули волосы, я чуть было не потерял сознание, поняв, что вот теперь-то меня точно повесят, а возможно, предварительно даже четвертуют. Но большой господин нисколько не обиделся. Он лишь подбил мне глаз, сломал нос и выбил три зуба, но сразу после этого назначил меня Мастером огня и передал под мое командование три десятка катапульт и сотню воинов. Так что в казарму я больше не возвращался…

– Катапульты… – повторил Берт, поднялся, протянул руку по направлению к одному из великанских остовов, угрожающе высившихся во мраке, и наткнулся на толстый деревянный брус. – Значит, это катапульты.

– Да, хозяин. Механизм действия довольно примитивный, я даже осмелился внести кое-какие идеи по поводу усовершенствования, но большой господин с татуированным лицом посмеялся и сказал, что не ко времени. Может быть, потом. А вот жидкий пламень – одно из моих последних изобретений – его очень даже заинтересовал. Собственно, именно жидкий пламень составляет заряд этих катапульт.

Рикер неопределенно хмыкнул. А Берт высказался:

– Везет тебе последнее время на понимающих людей. В Пустыне Древних Царств головокружительную карьеру едва не сделал, да и тут преуспел.

– Я, хозяин!.. – всплеснул руками Самуэль, но договорить не успел.

Торопливые шаги послышались неподалеку. Замерцал сквозь темноту приближающийся огонек.

– Лечь! – хрипнул Рикер Берту и сам упал ничком за первый попавшийся камень. – Не высовываться!

Ловец и сам отлично знал, что делать. Он затаился, опасаясь даже дышать. Но тот, кто явился к ним, был один. И оружия в его руках не было – лишь факел.

– Мастер огня! – закричал пришелец. – Мастер огня!

– Да?.. – растерянно откликнулся Самуэль, вставая и заслоняя спиной спрятавшихся Берта и Рикера.

– Мастер огня! Возрожденный гневается! Возрожденный велел передать, что, если сию минуту катапульты не заработают, вам вскроют живот и набьют кишки жгучим перцем. Мастер огня! Возрожденный больше не желает ждать!

– Я ведь говорил вам! – жалко запротестовал Самуэль. – Чтобы состав сработал как надо, он должен как следует настояться! Ну понимаете, настояться… Остыть. Ну как еще объяснить…

– Мастер огня, – бесстрастно отрапортовал почти невидимый в темноте посланник, – вы уже несколько часов говорите одно и то же! Ваши воины бездельно греются у костров, даже не глядя в сторону катапульт… Возрожденный велел передать: если сию минуту катапульты не заработают, вам вскроют живот и набьют кишки жгучим перцем…

– Но ведь я!.. – застонал Самуэль, но посланник уже торопливо удалялся.

– Да славится Возрожденный! – неожиданно крикнул ему вслед Самуэль.

– Да славится Возрожденный! – вернулся к нему из Тьмы ответный крик.

Самуэль несколько секунд стоял ошеломленный.

– Что мне делать? – наконец заговорил он. – Ну что мне делать, хозяин? Вы знаете, что такое жидкий пламень? Это, пожалуй, лучшее, что я сумел придумать… ну, кроме моих любимых адских искр, конечно… Жидкий пламень никак и ничем нельзя потушить или сбить. Состав растекается пленкой по любой поверхности и горит, пока не испарится полностью! Вы представляете, что будет, если катапульты заработают?! Они будут стрелять… вниз… туда… в долину… А ведь там… люди…

Берту не было видно лица Самуэля. Сейчас бы он дорого дал за возможность зажечь факел. Никогда он не слышал, чтобы Самуэль говорил таким голосом – словно прерывисто плакала надтреснутая флейта.

– Сотни погибнут… – уже не говорил, а шептал Самуэль. – Сотни погибнут по моей вине! Будь проклят этот чертов жидкий пламен! Будь проклята моя самоуверенность! Будь проклят я сам за свой азарт, с каким расписывал собственные изобретения большому господину с татуированным лицом! Вы же знаете, хозяин, когда кто-нибудь искренне интересуется моим… моим искусством, я не могу сдержать себя… Что мне делать? Я хочу бежать, но я… боюсь… И потом… если не я, так кто-нибудь другой отдаст приказ запустить катапульты, и это случится очень скоро… в считаные минуты… И я… Я… я не сомневаюсь в том, что этот… Возрожденный поступит со мной точно так, как обещал. Потому что, хозяин, я, кажется, догадался о том, кто он – этот Возрожденный…

– Молодец, – серьезно проговорил Берт. – Хвалю за догадливость. И кстати, за изворотливость.

– Что, хозяин?

– Ты наивно полагаешь, что верноподданническим воплем смягчишь свою участь?

– Каким воплем? – изумился Самуэль.