Глава 3
Змея в почтовом ящике
Ей было между двадцатью пятью и тридцатью – в зависимости от того, как на нее смотреть: анфас или в профиль – и выглядела она потрясающе. Высокая, стройная, бедра обтянуты короткой замшевой юбкой, под черным жакетом белую кофточку распирал невероятных размеров вызывающе высокий бюст, открытый сверху всем ветрам и взглядам, на ногах были модные черные туфли на высоком каблуке.
Картину довершали распущенные длинные русые волосы, подчеркивающие изящные, тонкие черты волевого лица.
Она вошла, покрутила головой, шныряя глазами по всем углам, цепким взглядом выхватывая детали роскошного интерьера нашего офиса, затем оценивающе впилась глазами в мою блузку, купленную, между прочим, в фирменном французском магазине за нечеловеческие деньги, возвела глаза к потолку, нарочито вздохнула и села на диван, скрестив длинные ноги и положив рядом маленькую черную сумочку.
– Да, неплохо вы тут устроились, – произнесла она скептическим тоном. – Наверное, налоги не платите.
– Неужели так заметно? – на всякий случай я стыдливо захлопала ресницами и опустила глаза. – Вообще-то со стороны налоговой инспекции к нам претензий нет.
– Значит, умеете хорошо скрывать свои доходы, – уверенно сказала она.
– А вы, простите, кто?
– А я, извиняюсь, и есть налоговый инспектор, – она пробуравила меня насквозь своими голубыми глазищами, и по моей спине пробежали мурашки.
– Вот как? – от неожиданности я растерялась и начала стыдливо застегивать верхнюю пуговичку своей блузки. – И что же вас к нам привело?
Больше всего на свете, после мышей, я боялась налоговых инспекторов.
Это у меня еще с детства осталось, когда я прочитала книгу какого-то иностранного писателя, в которой утверждалось, будто страшнее налогового инспектора может быть только другой налоговый инспектор. Тогда эти люди представлялись мне эдакими жуткими страшилищами с острыми кривыми зубами и длинными когтями, которыми они нещадно выдирают нужные суммы из карманов обезумевших от ужаса несчастных налогоплательщиков. Со временем этот образ, конечно, немного потускнел и обрел более человеческие очертания, но безотчетный страх во мне остался.
Каждый раз, приходя в налоговую инспекцию для сдачи очередного баланса, я терялась, начинала суетиться и лепетать что-то бессвязное и непонятное даже самой себе. И ничего не могла с собой поделать.
Вот и сейчас у меня резко заледенели ступни, язык прилип к небу, глаза забегали по сторонам, а руки суетливо задергались невпопад.
Дамочка, не сводя с меня пристального взгляда, снисходительно усмехнулась и сказала:
– Да вы не пугайтесь, я не из вашего района. Чтоб ты провалилась! – чуть не вылетело из моего рта, и я расслабилась, испустив тихий вздох облегчения. Страх улетучился, и я перестала ее бояться, как не боишься чудовищ, которых видишь по телевизору, а не в жизни.
– А хоть бы и из нашего, – бросила я как можно небрежнее. – У нас с налогами все в порядке.
– Такого просто не может быть, милочка, – ехидна снова осмотрела интерьер. – В наше время все налоги платят только круглые дураки. Уж я-то прекрасно это знаю. А уж вас, судя по роду занятия, дураками ну никак не назовешь.
– Извините, но если вы пришли по делу, то переходите, пожалуйста, к нему, – я уставилась на монитор компьютера и застучала пальцами по клавиатуре.
– Мы люди очень занятые.
– Я не поняла: вы что, хамите? – она удивленно подняла свои выщипанные брови. – На вашем месте я бы…
– На мое место вас бы никогда не взяли, – бесцеремонно перебила я ее, даже не пытаясь скрыть своего отношения к этой самоуверенной даме.
– Это еще почему?
– Вы излишне любопытны и не пытаетесь этого скрыть.
– Тоже мне, психолог, – язвительно хмыкнула она, с интересом взглянув на меня, и достала из сумочки пачку «Собрания» и зажигалку этой же фирмы. – Может, еще что-нибудь обо мне расскажете? Или, может, на картах погадаете?
– А чего гадать? – пожала я плечами, продолжая набирать на компьютере абракадабру. – И так видно, что вы взятки берете. «Собрание» – слишком дорогое удовольствие для честного налогового инспектора.
– Ах, даже так? – она смотрела на меня и откровенно насмехалась. Держа зажигалку тонкими пальцами с тщательно отполированными и ухоженными ногтями, дама прикурила сигарету. – А вы не допускаете мысли, что у меня муж миллионер?
– Если бы у вас муж был миллионером, вы бы не работали в налоговой инспекции, а нашли занятие поинтереснее.
– Да, вы правы, – сложив свои красивые губы, трубочкой, она выпустила в мою сторону тонкую струю дама. – Я не налоговый инспектор.
– И муж у вас не миллионер, – добавила я.
– Вы поразительно проницательны, – вдруг совершенно серьезно произнесла она. – Честно говоря, я просто хотела произвести на вас впечатление. Купина вот на последние деньги эти дурацкие сигареты, взяла одежду у подружки, сделала с утра прическу в йодной парикмахерской и отправилась к вам.
– Это называется не произвести впечатление, а ввести в заблуждение, – строго произнесла я. – Зачем вам это понадобилось?
– В заблуждение?! – она сделала большие глаза. – Боже упаси, у меня и в мыслях такого не было! Просто хотела, чтобы вы отнеслись ко мне не как к первой встречной, а уделили особое внимание. Может, я, конечно, немного перебрала с налоговой инспекцией, но это от волнения, поверьте.
– Верю, – нежно, как кобра, улыбнулась я, не веря ни одному ее слову. – Мы всем верим, кто сюда приходит, – работа у нас такая. Даже если скажете, что вы инопланетянка и попросите разыскать вашу исчезнувшую в результате взрыва планету, мы возьмемся за это дело.
Увидев, как сильно изменилось ее лицо при этих словах, я испугалась: что я такого сказала? В глазах ее отразился панический страх, она побледнела, губы болезненно исказились, рука с сигаретой задрожала, пепел упал на ковер.
Всю ее самоуверенность смыло, как дневную косметику перед сном. Она растерянно заморгала длинными ресницами, неловко загасила сигарету в пепельнице и, покачав головой, пробормотала:
– Нет, я не инопланетянка – с чего вы взяли? Это полная чушь. И вообще я бы хотела поговорить с детективом, – она кивнула на дверь кабинета. Теперь в ее голосе слышалась плохо скрытая тревога. – Что я должна сделать для этого?
– Назвать свое имя, – я с интересом рассматривала ее, пытаясь понять причину ее столь странной и стремительной метаморфозы. – Можете назвать любое – я все равно поверю.
– Да нет, зачем же, мне нечего скрывать. Меня зовут просто Зоя.
– А меня просто Мария. Погодите секундочку, я свяжусь с боссом.
Нажав на кнопку селектора, я спросила у Родиона:
– Босс, вы очень заняты?
Через несколько секунд из динамика раздался его скрипучий голос:
– А в чем дело?
– С вам поговорить хотят.
– Это срочно?
Я вопросительно посмотрела на Зою, та кивнула.
– Похоже, да, босс. Вы можете принять посетителя?
– Впускай через минуту.
…Ровно через минуту мы втроем сидели в его кабинете: я – у стены на своем излюбленном месте с блокнотом и диктофоном, Зоя – в кресле для клиентов, а Родион – за столом, в белой рубашке и черных брюках, которые стал носить с недавних пор вместо своих обычных джинсов и клетчатой рубахи – Валентине все-таки удалось убедить его одеваться по-человечески, чтобы не позорить Потапа.
Окинув внимательным взглядом посетительницу, немного задержав взгляд на ее выдающемся бюсте, он спросил, словно врач у больного пациента:
– Ну-с, какие у нас проблемы? Дама прикурила новую сигарету, нервно затянулась и сказала:
– Меня должны убить, – ее голос трагически дрогнул.
Поскольку мы давно привыкли к подобного рода заявлениям, то продолжали спокойно сидеть. Зоя удивленно вскинула брови и спросила:
– Почему вы не спрашиваете, кто и почему должен меня убить?
– А чего спрашивать? – пожал плечами босс. – Сами расскажете.
– Честно говоря, я рассчитывала на более сочувственную реакцию, – она надула губы. – Впрочем, вы правы, я сама все расскажу.
– Да, будьте так добры. И начните, пожалуйста, с самого начала, чтобы потом десять раз не возвращаться, – С самого начала? Но это было так давно… – Зоя задумчиво нахмурилась. – Пожалуй, первый раз у меня появилось такое желание еще в школе, в десятом классе. Тогда я без памяти влюбилась в молодого учителя физики, не могла, сами понимаете, признаться ему в этом, очень страдала, даже завалила ему экзамен, хотя всегда училась на «отлично», а потом решила покончить с собой, – горестная усмешка тронула ее красивые губы. – Смешно, не правда ли?
– Пока не очень, – серьезно проговорил босс.
– Я имею в виду, сейчас, когда прошло столько времени, это выглядит смешно, – быстро поправилась она. – В тот раз я отравилась уксусом – выпила почти целую бутылку концентрированной кислоты, – она поморщилась. – Вы не представляете, какая это ужасная боль. Но меня благополучно откачали в больнице. Учитель, кстати, до сих пор не знает, что из-за него одна девочка едва не отправилась на тот свет. Потом такие желания возникали у меня еще несколько раз – в основном, это была несчастная, безответная любовь.
– Неужели с вашей внешностью можно страдать от неразделенной любви? – изумился босс. – По-моему, все должно быть как раз наоборот – мужчины должны из-за вас убиваться.
– Все дело в моем характере, – с улыбкой пояснила она. – А может, это карма у меня такая. Я влюбляюсь только в тех мужчин, которые не любят меня.
Просто наказание какое-то. Как только я вижу, что человек от меня без ума – он тут же мне наскучивает, и я его бросаю. Но если кто-то ко мне равнодушен, я пытаюсь всеми силами завоевать его внимание и, когда это не получается, начинаю страдать.
– Это не карма, – тут же поставил диагноз Родион. – Это мазохизм. Вы получаете удовольствие от страданий и совершенно сознательно ищете очередной объект, который причинил бы вам боль. Так что вы пришли немного не по адресу – вам нужно к психиатру.
