«Светская тусовка столицы оживится еще одним мероприятием: сегодня в тесном кругу друзей свое тридцатилетие отмечает известный клипмейкер, продюсер и телеведущий Кирилл Ясин», — проговорила с экрана зубастая блондинистая девица, манерно зачитывающая так называемые светские новости Москвы.
Я встрепенулась. Конечно, я не забыла, что на сегодня приглашена к довольно известному в московской и питерской тусовке клипмейкеру Кириллу Ясину, который родился в провинции, в Ярославле, но предпочел быстро слинять с малой родины в столицу, сделал весьма неплохую карьеру и теперь прослыл одним из наиболее продвинутых деятелей шоу-бизнеса. Впрочем, такой жизненный путь характерен для многих сильных мира сего. Практически вся интеллектуальная элита родом из провинции, и лишь около четверти от общего числа властителей умов родилось в Златоглавой. Вот и Кирилл Ясин осчастливил человечество своим появлением на свет в провинции.
Накануне я видела его в состоянии загула — звезда уже около недели отмечала свой тридцатилетний юбилей. Начал он акцию в Питере, потом пожаловал в родной город осчастливить своей блинообразной физиономией многочисленных родственников и друзей. Следующий этап — Москва.
К числу друзей относилась и я, потому и получила приглашение в ночной клуб «Ариэль», абонированный на вечер и ночь господином Ясиным.
К слову, одним из совладельцев «Ариэля» он и являлся, через доверенных лиц вел бизнес и здесь. Ясин был оборотистый молодой человек. Правда, говорили, что на самом деле клуб почти полностью принадлежит Геннадию Ильич Бубнову, чья фамилия профигурировала недавно в разговоре между мной, боссом и Светланой Андреевной Анисиной.
— Ты не забыла, Мария? — спросил Шульгин. — Признаться, приглашение твоего друга Ясина — как нельзя кстати, потому что на этой тусовке будет присутствовать и Геннадий Ильич Бубнов. (Дошло!!) Геннадий Ильич, если говорить откровенно, человек весьма интересный, а шанса приблизиться, подобраться к нему лучше, чем пойти на эту вечеринку, я пока что не вижу. Не забыла?
— Конечно, конечно, я не забыла, — ответила я и взглянула на часы. — Сейчас начну собираться.
Родион хитро прищурился и проговорил:
— Я тут навел кое-какие справки… Только не обижайся. А что, правда, что этот Ясин в свое время был к тебе неравнодушен и чуть ли не предлагал руку и сердце? А, Мария? Ты у нас девушка скрытная, загадочная.
— Тем больше удивляет, что при всем при том, что я скрытная и загадочная, вы, Родион Потапович, умудрились узнать, что Кирилл Ясин ко мне неравнодушен. По крайней мере, был.
— Так это правда?
— …И ничего, кроме правды, — укрылась я за стереотипом. — Конечно, нет. По крайней мере, мне хотелось бы так считать: нет, это неправда.
— Гм, — протянул босс и добавил невесть к чему: — Забавно… гм.
Я еле заметно пожала плечами. То, о чем спросил Родион, действительно имело место, но во время предложения «руки и сердца» замечательный клипмейкер Ясин был обдолбан кокаином, как последний нарк. Впрочем, нет — последний нарк не станет употреблять в таких количествах столь дорогостоящий наркотик, как «кокс»: попросту не хватит денег.
Я встала с кресла и, поднявшись по лестнице на второй этаж, направилась в свою комнату — как говорится, выбирать туалет для праздничного вечера.
— Сегодня приходили мои пенсионерки-осведомительницы, — кричал мне вслед босс, — проследили за дедом Воронова и самим мальчишкой. Сказали, что дед — еще тот тип. Тоже любит заложить за галстук, как и Сережины приемные родители. Дед употребляет самогон. К тому же Ариадна Никифоровна, главная моя сыщица вне штата, выяснила, что две недели назад дед приводил новую сожительницу, и эта вот сожительница вышвырнула его в окно. Если бы он не был чудовищно пьян, то разбился бы к чертовой матери. А так только нос поцарапал да руку немного повредил, — с живостью продолжал Родион Потапович сагу о приключениях родственника Сережи Воронова и нашей клиентки. — И это, учти, с пятого этажа.
11
Когда я подъехала к «Ариэлю» (насколько я знала, ночной клуб получил свое название по настоянию самого Ясина, который в детстве любил книги фантаста Беляева и конкретно его роман про человека, который научился летать), все подъезды к клубу были забиты разнообразнейшими машинами — от навороченного представительского «Линкольна» до занюханного старенького «Москвича».
Моя машина находилась где-то посередине этих двух полюсов автомобильного благосостояния. Впрочем, я никогда и не жаловалась — с моим родом занятий постоянное пользование и «Линкольном», и старым «Москвичом» смерти подобно. А Родион вообще предпочитал машину не водить, хотя права имел, и пару раз — в ситуациях практически экстремальных — я была свидетельницей того, как он блестяще справляется с машиной.
Клуб был густо оцеплен охраной. Еще бы — сегодня здесь собирался городской бомонд… ну, за исключением, конечно, госструктур. Хотя кое-кто и из этих небожителей наличествовал. По крайней мере, машины с престижными номерами и маячками у клуба я заметила.
При входе, чуть в стороне от гардероба, стоял невозмутимо улыбающийся верзила, за спинами которого маячили два точно таких же типа, но только без проблеска улыбки, и внимательно проверял гостей на «всхожесть» — сверял пригласительные со списком ожидающихся визитеров, пристально рассматривал прибывших и некоторых из них быстро досматривал на предмет наличия оружия — четкими, легкими, едва заметными касаниями, в которых не было ничего общего с грубым ментовским «шмоном», но тем не менее по сути это было одно и то же.
Меня он осматривать не стал: в том платье, в котором я пожаловала на торжество в честь юбилея Ясина, можно было нелегально пронести разве что вязальную спицу. Да и то надо изощриться.
Впрочем, мой туалет вовсе не страдал вульгарностью. Напротив, это было вполне строгое вечернее платье, которое деловая женщина надевает, выезжая «на люди».
Охранник ощупал меня коротким пронизывающим взглядом с головы до пят, глянул в мой пригласительный билет и почтительно кивнул, предлагая пройти в банкетный зал.
«Когда этот Ясин только успел подготовиться к приему, если приехал только накануне?» — едва успела подумать я, как тут же увидела направляющегося ко мне Кирилла — в сопровождении двух довольно хмурого вида мужчин, которых я первоначально приняла за охранников.
Как оказалось впоследствии, я ошибалась.
Ясин выглядел великолепно. Белоснежный костюм сидел на его статной фигуре как влитой, широкое лицо лучилось довольством и радушием. С тех пор как мы виделись в последний раз, он несколько пополнел, можно сказать, заматерел, стал шире в плечах и груди, хотя и раньше особой худобой не страдал. Проблему рано пробивающейся лысины он решил с не меньшим блеском, чем все прочие — попросту гладко выбрил череп, кстати, очень правильной формы, массивный, так сказать, породистый. Для контраста же отпустил короткую богемную бородку а lа Джордж Майкл.
— Добро пожаловать, бесценная Машенька, — низким, очень приятного, бархатного тембра баритоном проговорил он. — Добро пожаловать. Как говорится, с радостью прошу к нашему шалашу.
— Ничего себе шалаш, — отозвалась я. — Вы, Кирилл Станиславович, как всегда, в своем репертуаре. Хотя, надо сказать, репертуар этот мне нравится. Ну что тебе сказать — мои поздравления и наилучшие пожелания, дорогой. Впрочем, по всей видимости, у тебя и так все есть. Тем более что выглядишь ты просто сногсшибательно… если, конечно, ты допускаешь такую характеристику в отношении мужчины.
Тот расплылся в широчайшей улыбке и полез целоваться. Потом коснулся губами моего уха и тихо проговорил:
— Ты, Машка, еще похорошела. Только чтобы не было больше этого… типа «Кирилл Станиславович», «репертуар» и «характеристика». Как говорил Фрунзик Мкртчян, в маем домэ папращю нэ виражаться.
От него ненавязчиво пахло дорогим алкоголем. Уже успел подзарядиться.
— Ну хорошо, — улыбнулась я. — Это я так… солидность накручиваю. А то у тебя тут вон как все капитально устроено. Когда только организовать все успел?
— Да это не я, это все Розенталь, — отмахнулся Ясин.
— Кто?
— Розенталь, — проговорил тот, хотел сказать что-то еще, но в тот же момент заметил, как в зал
