Ричард Шарп, как обычно по утрам, был в плохом настроении. Во рту у него был противный кислый привкус от слишком большого количества вина, выпитого накануне ночью. Он с нетерпением ждал второго завтрака и чувствовал себя лишь чуть-чуть виноватым в том, что его новое звание дает ему свободу для такой роскоши. Он припрятал несколько яиц, которая дала Изабелла, у него был ломоть бекона, купленный в столовой, и Шарп уже почти чувствовал вкус этой еды.
По крайней мере этим утром ему не надо было работать за троих. Полковник Лерой повел половину рот в дальний поход, другие были отправлены помогать тащить в гору большие понтоны для мостов, необходимые для похода на французскую территорию. Он может, подумал Шарп без особого удовольствия, закончить бумажную работу. Он помнил, что должен попытаться продать одного из новых мулов маркитанту, хотя захочет ли бы этот хитрый и богатый торговец купить одно из тощих, еле живых животных, которых пригнали из бригады, это еще вопрос. Возможно, маркитант купит его на мясо. Шарп повернулся, чтобы позвать писаря батальона, но крикнуть не успел. Потому что он увидел жандармов.
Жандармов, что было странно, вел майор Майкл Хоган. Он не был полицейским. Он был начальником разведки Веллингтона и хорошим другом Шарпа. Ирландец средних лет, лицо которого было обычно насмешливым, а взгляд — проницательным, этим утром выглядел мрачным как чума.
Он остановился перед Шарпом. С собой Хоган привел запасную лошадь. Его голос был холодным, неестественно официальным:
— Я должен взять вашу саблю, Ричард.
Улыбка Шарпа, которой он приветствовал своего друга, сменилась замешательством.
— Мою саблю?
Хоган вздохнул. Он добровольно вызвался на это — не потому, что хотел, но потому что это была обязанность друга. Эта обязанность, он знал заранее, станет еще более тяжелой, потому что плохой день только начался.
— Вашу саблю, майор Шарп. Вы находитесь под строгим арестом.
Шарп хотел рассмеяться. Слова не доходили до него.
— Я — что?
— Вы под арестом, Ричард. Главным образом ради вашей собственной безопасности.
— Моей безопасности?
— Вся испанская армия жаждет вашей крови. — Хоган протянул руку. — Вашу саблю, майор, пожалуйста.
Позади Хогана жандармы ерзали в седлах.
— В чем меня обвиняют? — Голос Шарп был холоден, но он уже покорно расстегивал пояс, на котором висел его палаш.
Голос Хогана был столь же холоден.
— Вы обвиняетесь в убийстве.
Шарп перестал расстегивать пояс. Он смерил взглядом маленького майора.
— В убийстве?
— Вашу саблю.
Медленно, как во сне, Шарп снял палаш с пояса.
— Убийство? Кого?
Хоган наклонял и взял палаш Шарпа. Он обернул ременные петли и пояс вокруг металлических ножен.
— Маркиз де Казарес эль Гранде и Мелида Садаба. — Он смотрел в лицо Шарпа, читая на нем невиновность своего друга, но знал, как безнадежно обстоят дела. — Есть свидетели.
— Они лгут!
— Садитесь, Ричард. — Он указал на запасную лошадь. Жандармы, люди с невыразительными лицами в красных куртках и черных шапочках, враждебно смотрели на стрелка. В седельных кобурах у них были короткие карабины. Хоган развернул коня. — Испанцы утверждают, что вы сделали это. Они требуют вашей крови. Если я не посажу вас под замок, они повесят вас на первом же дереве. Где ваше имущество?
— У меня на квартире.
— Который дом?
Шарп объяснил ему, и Хоган отправил двух жандармов за имуществом стрелка.
— Догоните нас!
Хоган вел его в окружении жандармов, и Шарп скакал навстречу самым большим неприятностям, какие могли представиться лишь в страшном сне. Его обвиняли в убийстве, и в ярком солнечном свете нового утра его вели в тюремную камеру — а там его ждал суд и все, что может за ним последовать.
Глава 6
Они около часа ехали через долины к штаб-квартире армии. Майор Хоган, чувствуя себя неловко, держал жандармов между собой и Шарпом.
В городе, в который они вошли глухими улицами, Шарп был отведен к дому, где был расквартирован сам Веллингтон. Он слез с коня, был проведен через двор конюшни и заперт в маленькой пустой комнате без окон. В комнате был голый каменный пол, который, как и стены, был в пятнах крови. Выше пятен крови на побеленной стене были вбиты большие ржавые гвозди. Шарп предположил, что на них вешали подстреленных зайцев и кроликов, однако соседство ржавых гвоздей и крови так или иначе придавало комнате зловещий вид. Единственный свет проникал сверху и под неплотно закрывающейся дверью. В комнате был стол, два стула, и все вокруг пропахло лошадиной мочой.
Дверь была заперта. Снаружи Шарп слышал стук сапог его охраны во дворе конюшни. Он мог слышать также разные домашние звуки: бренчали ведра, лилась вода на камни, лошади переступали с ноги на ногу в стойлах. Он сидел, задрав ноги на стол, и ждал.
Хоган уехал сразу. Добравшись до этого дома, он коротко попрощался, не обнадежив Шарпа ни единым словом, и оставил его в покое. Убийство. Шарп знал, какое бывает наказание за убийство, но это казалось ему нереальным. Убийство маркиза? В этом не было никакого смысла. Если бы он был арестован за то, что пытался драться на дуэли, то, возможно, он понял бы это. Он готов был выслушать несколько презрительных высказываний Веллингтона, произнесенных ледяным тоном, но ведь не обвинение в убийстве! Он ждал.
Солнечный свет, проникающий под дверью, двигался по полу по мере того, как тянулось утро. Он чувствовал запах горящего табака из трубки часового. Слышал мужской смех в конюшнях. Колокол деревенской церкви пробил одиннадцать, затем раздался скрежет засова в двери, и Шарп нехотя снял ноги со стола и встал.
Лейтенант в синем мундире кавалерийского полка вошел в комнату. Он моргал, попав с яркого света в темноту примитивной камеры, а потом нервно улыбнулся, выкладывая пачку бумаг на стол.
— Майор Шарп?
— Да. — Почему-то молодой человек казался знакомым.
— Я — Трампер-Джонс, сэр, лейтенант Майкл Трампер-Джонс.
Мальчишка ожидал, что Шарп узнает его. Шарп вспомнил, что был полковник кавалерии по имени Трампер-Джонс, который потерял руку и глаз при Ролице.
— Я встречал вашего отца?
— Не знаю, сэр. — Трампер-Джонс снял шляпу и улыбнулся. — Мы встречались на прошлой неделе.
— На прошлой неделе?
— В сражении, сэр.
— Сражение? А-а… — Шарп вспомнил. — Вы — адъютант генерала Престона?
— Да, сэр. — Трампер-Джонс разложил несколько бумаг на стол. — И ваш защитник.
