Я взглянула на нее.
— Я сегодня утром с ней разговаривала. Она говорит, что Пит заходил к ним как-то на днях поговорить с отцом. По ее словам, он ужасно выглядит — лицо красное, цвета пожарной машины, и в жутком настроении. Мистер Уэсли пытался отправить его к врачу или убедить взять отпуск, но бесполезно.
У меня защемило сердце. Мне захотелось тут же позвонить Марино, но я понимала, что это было бы неразумно. Я изменила тему разговора.
— О чем вы еще говорили с Мишель? Какие-нибудь новости по поводу компьютеров в полицейском управлении?
— Ничего хорошего. Что мы только не испробовали, чтобы вычислить, с кем поменяли идентификационный номер Уоддела. Но вся подлежавшая удалению информация была давно переписана на жесткий диск. И тот, кто произвел те изменения, не замедлил позаботиться, чтобы вовремя все привести в соответствие, то есть мы не можем сопоставить идентификационные номера с прежними данными банка криминальной информации, не можем выяснить, на кого могли бы выйти.
— Все это похоже на шпионские страсти. Я подумала о том, насколько я привыкла быть дома с Люси. Она уже не казалась мне гостьей и перестала вести себя, как капризно-дерзкая малышка.
— Нам нужно позвонить маме с бабушкой, — сказала я.
— Это обязательно сделать сегодня вечером?
— Нет. Но нам нужно поговорить насчет твоего возвращения в Майами.
— Занятия начнутся не раньше седьмого, и, даже если я пропущу несколько дней, ничего страшного.
— Учеба — дело ответственное.
— Но очень простое.
— Тогда тебе стоит самой подумать над тем, как ее несколько усложнить.
— Вот я и усложню, если пропущу несколько дней занятий.
Следующим утром я позвонила Роуз в половине девятого, когда уже началось производственное совещание, то есть Бен Стивенс был занят и не мог знать, что я звоню.
— Как дела? — поинтересовалась я у своей секретарши.
— Жуть. Доктор Уайат не смог приехать из Роуноки, потому что там в горах снег и дороги занесло. Так что вчера у Филдинга было четыре вскрытия, и некому помочь. Потом ему нужно было в суд, а потом — на место происшествия. Вы с ним разговаривали?
— Поговорим, когда он найдет минутку подойти к телефону. Сейчас самое время вспомнить кого- нибудь из наших старых друзей — может быть, кто-то из них и приехал бы сюда, чтобы помочь нам продержаться. У Дженсена в Шарлоттсвилле частная практика. Можно созвониться с ним и поинтересоваться, не захочет ли он переговорить со мной по этому поводу.
— Да, конечно. Замечательная мысль.
— А как там Стивенс? — спросила я.
— Он здесь особо не сидит. Появляется и вдруг неожиданно исчезает, и никто не знает нуда. Я подозреваю, он подыскивает себе новую работу.
— Пусть на рекомендацию с моей стороны не рассчитывает.
— Лучше бы вы дали ему блестящую рекомендацию, чтобы кто-нибудь избавил нас от него.
— Мне нужно, чтобы вы позвонили в лабораторию ДНК и попросили Донну оказать мне одну любезность. У нее должен быть запрос на анализ эмбриональной ткани по делу Сьюзан.
Роуз замолчала. Я почувствовала, как ей стало не по себе.
— Простите, что напомнила вам, — тихо произнесла я.
Она глубоко вздохнула.
— Когда вы делали запрос?
— Запрос был сделан доктором Райтом, поскольку он проводил вскрытие. У него должна быть копия запроса в норфолкском офисе.
— Вы не хотите, чтобы я звонила в Норфолк и просила их сделать для нас копию запроса?
— Нет. Это срочное дело, и я не хочу, чтобы кому-нибудь стало известно, что я просила копию. Я хочу, чтобы все выглядело так, будто копия оказалась вдруг у нас в офисе словно сама по себе. Поэтому я и прошу вас поговорить непосредственно с Донной. Попросите ее найти запрос и заберите его, пожалуйста, лично.
— А потом?
— Потом положите его в ту коробку, где лежат все остальные запросы и результаты лабораторных исследований.
— Вы считаете, так нужно сделать?
— Уверена.
Я повесила трубку и взяла телефонный справочник. Пока я его листала, на кухню пришла Люси. Она была босиком и все в том же тренировочном костюме, в котором спала. Сонным голосом сказав мне «доброе утро», она стала осматривать содержимое холодильника, а я водила пальцем по колонке имен в справочнике. Там было около сорока человек по фамилии Граймз, но ни одного из них не звали Хелен. Конечно, назвав надзирательницу «фрау Хелен», Марино не представлял ее официально. Возможно, ее звали вовсе и не Хелен. В справочнике было три человека, чьи имена начинались с 'X'.
— Чем ты занимаешься? — поинтересовалась Люси, поставив на стол стакан с апельсиновым соком и пододвигая стул.
— Пытаюсь кое-кого найти, — ответила я, набирая телефон.
Однако мне не повезло ни с одной из Граймз, которым я дозвонилась.
— Может, она вышла замуж? — предположила Люси.
— Не думаю.
Я позвонила в справочное бюро и узнала телефон тюрьмы в Гринсвилле.
— А почему ты не думаешь?
— Так мне кажется. — Я набрала номер. — Я хочу поговорить с Хелен Граймз, — ответила я поднявшей трубку женщине.
— Это кто-то из заключенных?
— Нет. Это одна из ваших надзирательниц.
— Подождите, пожалуйста.
Меня переключили на параллельную линию.
— Уоткинс, — услышала я вялый мужской голос.
— Попросите, пожалуйста, Хелен Граймз, — сказала я.
— Кого?
— Офицера Хелен Граймз.
— А она здесь больше не работает.
— Не могли бы вы подсказать мне, как мне ей позвонить, мистер Уоткинс? Это очень важно.
— Подождите. — Трубка стукнулась обо что-то деревянное. Едва слышно пела Рэнди Трэвис. Через несколько минут мужчина вернулся. — Такую информацию нам давать не разрешается, мэм.
— Хорошо, мистер Уоткинс. Если вы скажете, как вас зовут, я просто пришлю все это вам, а вы уж отправите ей.
Последовало минутное молчание.
— Что все?
— Все то, что она заказывала. Я звоню, чтобы узнать, каким образом она хотела бы все получить.
— Что за заказ? — В его голосе не чувствовалось энтузиазма.
— Энциклопедия. Это шесть коробок весом почти по семь килограммов каждая.
— Нет-нет. Сюда никаких энциклопедий слать не надо.
— А что же вы предлагаете мне с ними делать, мистер Уоткинс? Она уже за все расписалась, и у нас есть только ее служебный адрес.
— Ммммм. Подождите.
