нелепым мечтаниям. А вы, видно, тоже мечтатель?
— Я — реалист, — ответил Кристофер.
Он использовал информацию о готовящемся мятеже, чтобы снискать расположение французов, теперь он обеспечит их доверие, предлагая горстку британских солдат как жертву. Шарп и его люди должны умереть, чтобы приблизить великолепное будущее Европы.
Глава 5
Потеря подзорной трубы мучила Шарпа. Он утешал себя тем, что это была безделушка, хоть и полезное, но излишество, а становилось только хуже. Это была не только награда за спасение сэра Артура Уэлсли, но и память о его удаче, открывшей путь наверх, к повышению по службе. Бывал дни, когда ему с трудом верилось, что он сумел стать офицером Короля, и тогда он смотрел на подзорную трубу и думал о том, как далеко его занесло из приюта на Брухауз-лейн. Шарп, конечно, отказывался признавать это и никогда не рассказывал, что означает памятная табличка на корпусе трубы, но понимал, что окружающим это всё же известно. Они смотрели на него и представляли, как он сражается с демонической яростью под беспощадным индийским солнцем, и содрогались от страха.
Теперь труба была у проклятого Кристофера.
— Вы вернете её, сэр, — пытался утешить его Харпер.
— Я, чёрт побери, тоже надеюсь на это. Слышал, что Вильямсон вчера вечером подрался в деревне?
— Слегка, сэр. Я оттащил его.
— Кого он замесил?
— Одного из людей Лопеса. Такого же злобного ублюдка, как сам Вильямсон.
— Я должен наказать его?
— Господи, нет, сэр. Я позаботился об этом.
Но Шарп всё же запретил отныне походы в деревню, хоть и понимал, что его людям это не понравится. Харпер пытался заступиться за них, намекая, что в Вила Реаль де Зедес есть симпатичные девчонки:
— Есть там одна тоненькая крошка, сэр, до слёз хороша… Парни всего-то хотят сходить туда вечерком, поздороваться.
— И оставить там пару-тройку младенцев.
— Это тоже, — согласился Харпер.
— А девочки не могут прийти сюда? — спросил Шарп. — Я слышал, что некоторые так поступают.
— Верно, мне так рассказвали, некоторые приходят, сэр.
— Включая одну тоненькую крошку с рыжими волосами, которая до слёз хороша?
Харпер следил за канюком, кружащим над поросшими кустарником склонами холма, на вершине которого строился форт.
— Некоторым из нас нравится ходить в деревенскую церковь, сэр, — сказал он, упорно не желая говорить о рыжеволосой девчонке по имени Мария.
Шарп улыбнулся:
— И сколько же у нас набирается католиков?
— Я, сэр, Доннели, Картер, Мак-Нил… О, и Слеттер, конечно. Остальные идут прямой дорогой в ад.
— Слеттер? — удивился Шарп. — Но Фергус не католик.
— Да я и не говорю, что католик, сэр, но он ходит на мессу.
Шарп не смог сдержать смех:
— Хорошо, я разрешаю католикам пойти на мессу.
Харпер ухмыльнулся:
— Значит, к воскресенью все станут католиками.
— Это армия, — сказал Шарп. — и любой желающий измениться в лучшую сторону должен получить мое разрешение. Но вы можете взять на мессу четверых и вернуться к полудню. Если я обнаружу там кого- нибудь ещё, вам отвечать.
— Мне?
— Вы — сержант, не так ли?
— Но парни видят, что солдаты лейтенанта Висенте ходят в деревню, и не поймут, почему им нельзя.
— Они — португальцы, знают местные порядки. Мы — нет. Рано или поздно из-за девчонок произойдёт свара, которая действительно доведёт до слёз. Нам это ни к чему, Пат.
На самом деле проблемой были не женщины, хотя Шарп знал, что из-за них в любой момент мог бы начаться конфликт, если бы кто-нибудь из его стрелков напился. Истинной причиной его беспокойства была доступность выпивки. В деревне две таверны торговали бочковым дешёвым вином, и если половина его людей напьётся в стельку, боеспособность роты тоже уполовинится. Конечно, было искушение ослабить поводок, потому что положение, в которое попали стрелки, было весьма странным. Они не имели возможности соединиться с армией, не знали, что происходит и пребывали в вынужденном бездействии, поэтому Шарп старался побольше загрузить их работой. Вокруг форта наращивали дополнительные каменные редуты. Шарп нашёл в сарае инструменты и заставил стрелков расчищать тропу через лес и носить к сторожевой башне связки дров. Когда это было закончено, он организовал патрулирование окрестностей села, не для того, чтобы искать врага, а чтобы уставшие люди падали на закате и спали как убитые до самого рассвета. Каждый день на рассвете Шарп устраивал построение и накладывал взыскание за оторванную пуговицу или налёт ржавчины в винтовочном замке. Стрелки стонали, но неприятностей с деревенскими не было.
Бочки в деревенских тавернах не были единственной опасностью. Подвал виллы был полон как порто в бочках, так белого вина в бутылках, под которыми ломились стойки. Вилямсону удалось найти ключ, который, вероятно, был спрятан в кухонной фляге, и он вместе с Симсом и Гейтекером упились в зюзю превосходным вином Сэвиджей. Пьянка закончилась далеко за полночь метанием камней в ставни виллы.
Поскольку вся троица должна была заступить на пост под руководством Додда, человека надёжного, Шарп поговорил вначале с ним:
— Почему вы не доложили о них?
— Я не знал, где они были, сэр. — Додд смотрел в стену над головой Шарпа.
Конечно, он врал, но только из мужской солидарности. Шарп сам был таким, когда стоял в шеренге, и ничего другого он не ждал от Мэтью Додда, так же, как Додд не ожидал ничего, кроме наказания.
Шарп глянул на Харпера:
— Есть для него работа, сержант?
— Повар жаловался, что вся кухонная медь нуждается в хорошей чистке, сэр.
— Заставьте его попотеть, — сказал Шарп. — И никакой винной порции в течение недели (солдаты имели право на пинту рома в день, и в отсутствии спирта Шарп понемногу выдавал красное вино из бочки, которую он вынес из подвала виллы).
Симса и Гейтекера в полной выкладке он заставил спуститься, а потом подняться по дороге к вилле с ранцами, полными камней. Несчастных рвало до изнеможения, они мучились от жестокого похмелья, но бдительно присматривавший за ними Харпер пинками заставил вычистить рвоту с дороги собственными руками и продолжать идти.
Висенте договорился, чтобы деревенский каменщик заложил кипричом вход в винный погреб. А пока Додд начищал котлы с песком и уксусом, Шарп приказал Вильямсону следовать за ним и углубился в лес. Он почти ненавидел Вильямсона и испытывал желание выпороть его, но Шарпа самого когда-то пороли, и он не хотел применять подобное наказание. Вместо этого он нашёл полянку среди лавров и палашом процарапал на поросшей мхом земле две параллельные линии — один ярд длиной и на расстоянии один ярд друг от
