армией маршала Виктора, дожидавшейся наступления Уэлсли.
Катастрофа разразилась в тот момент, когда французы находились в ближайшей точке от полка Санта-Мария. От разочарования или из гордости полковник испанцев приказал открыть огонь. И мушкеты начали стрелять — но пули, естественно, не достигали цели. Оптимальная эффективность мушкетного огня — пятьдесят ярдов; на расстоянии двухсот ярдов, отделявших испанцев от французов, стрельба из мушкета — пустая трата сил. Шарп увидел, что у французов упало лишь две лошади.
— О Господи! — громко проговорил он. Все остальное легко просчитывалось. Испанцы произвели залп, теперь им потребуется по меньшей мере двадцать секунд, чтобы перезарядить оружие. За это время лошадь может покрыть огромное расстояние.
Французский полковник не колебался ни секунды. Он отдал приказ, снова запела труба, и с удивительной четкостью французы развернулись — теперь они выстроились в десять рядов, по сорок всадников в каждом. Первые две шеренги, с саблями наголо, помчались вперед, остальные рысью двинулись за ними. Французам по-прежнему не было особого резона вступать в сражение. Пехотное каре, даже с разряженными мушкетами, слишком серьезный противник для кавалерии. Солдатам нужно лишь сохранить строй и выставить вперед штыки — лошади свернут в сторону и поскачут вдоль шеренг, попадая под огонь заряженных мушкетов с другой стороны каре.
Шарп пробежал несколько шагов. Он вдруг понял, что сейчас произойдет. Испанские солдаты испугались и дрогнули. Они только что сделали оглушительный залп, однако враг стремительно мчался прямо на них, сквозь клубы мушкетного дыма, оскалив зубы, неслись вперед лошади, с громкими воплями, размахивая саблями, привстали на стременах всадники.
Как бусины с лопнувшего ожерелья, испанцы разбежались в разные стороны. Французы бросили вперед еще две шеренги кавалеристов, когда первая врезалась в массу поддавшихся панике испанцев. Опускались и взлетали в воздух сабли, окрашенные кровью. Всадники буквально прорубали себе дорогу в каре, лошади с трудом пробирались сквозь массу вопящих от ужаса людей. Третья шеренга французов перестроилась и помчалась вдогонку за испанцами, которые побежали, пытаясь спастись. Побросав мушкеты, они устремились в сторону Южного Эссекского.
Французы перемешались с ними, теперь они скакали среди бегущих людей, убивая испанцев, потерявших от ужаса разум. Изготовились к атаке и новые, свежие ряды конницы. Клинки французов неумолимо крушили врага. Группы испанских солдат выскакивали из мясорубки; бросая знамена, они искали спасения у британского каре. Южный Эссекский не видел всего, что произошло, в клубах пыли солдаты смогли разглядеть лишь приближающихся испанцев и отдельных французских всадников.
— Огонь! — забыв обо всем, повторял Шарп. — Огонь, проклятый идиот!
У Симмерсона был только один шанс на спасение. Он должен был расстрелять испанцев, в противном случае беглецы расстроят ряды его собственного каре, а вслед за ними туда проникнет французская конница.
Полковник не сделал ничего. Со стоном Шарп наблюдал за тем, как испанцы добрались до рядов англичан в красных мундирах и, отталкивая штыки, стали проникать внутрь. Южный Эссекский расступился, пропуская обезумевших людей, но в этот момент первый француз уже подскакал к позиции англичан, взмахнул саблей, и в следующий миг мушкетная пуля выбила его из седла. Шарп видел, как от многочисленных ран покачнулась лошадь и рухнула на бок, сбив с ног сразу нескольких пехотинцев. Тут, нанося саблей удары направо и налево, в образовавшуюся брешь нырнул другой всадник, его постигла та же участь. Однако все было кончено. Французы прорвались, каре перестало существовать, англичане смешались с испанцами и побежали. На этот раз бежать можно было только в одном направлении. К мосту. Шарп повернулся к Стерриту.
— Отведите свою роту с дороги!
— Что?
— Быстрей! Не теряйте времени! Если рота останется на мосту, ее сметут беглецы.
Стеррит сидел на своей лошади и бессмысленно таращился на Шарпа, потрясенный развернувшейся у него перед глазами трагедией.
Шарп повернулся к солдатам:
— Сюда! Быстро!
Харпер конечно же оказался на месте. Вот человек, на которого всегда можно было положиться!.. Шарп побежал первым, солдаты последовали за ним, а сержант следил за тем, чтобы приказ был исполнен. В сторону от дороги и вниз, к берегу реки.
Шарп увидел рядом с собой Хогана.
— Вернитесь, сэр!
— Я пойду с вами!
— Нет, вам нельзя. Кто тогда взорвет мост? Хоган повиновался. Не обращая внимания на хаос, царивший справа, Шарп бежал вниз по берегу, считая шаги. Через шестьдесят шагов он решил, что этого достаточно. Стеррит исчез. Шарп повернулся к солдатам.
— Стоять! В три шеренги!
Его стрелки уже заняли позицию, им не требовалось никаких приказов. У себя за спиной Шарп слышал крики, отдельные мушкетные выстрелы, но все заглушал грохот копыт и свист сабель.
Он не оглянулся. Солдаты из Южного Эссекского смотрели мимо него.
— Смотреть на меня!
Они перевели на него глаза.
— Вам не грозит опасность. Только делайте то, что я скажу. Сержант!
— Сэр!
— Проверь кремни.
Харпер хмыкнул. Людей из роты Стеррита следовало успокоить, заставить думать о чем-нибудь
