– Никогда не присылай мне такие письма, – наконец произнесла она. – Не хочу даже видеть их.
Ее голос дрожал от боли и гнева.
– Какой в них смысл? Еще раз огорчить любимого человека? – спросила она, вставая с кровати.
– Люси, ты знаешь, что он хотел им сказать. – Я вытерла слезы и обняла племянницу. – Глубоко внутри ты знаешь.
Я отнесла письмо на кухню, чтобы с ним ознакомились остальные. Прочитав письмо, Марино долго сидел, глядя в ночное окно, с безжизненно упавшими на колени руками. Джо, напротив, в нерешительности встала, не зная, что делать.
– По-моему, мне нужно выйти, – несколько раз повторила она. – Он хотел, чтобы присутствовали вы трое. Наверное, я лишняя.
– Если бы Бентон тебя знал, он наверняка захотел бы, чтобы ты осталась.
– Никто не уходит. – Марино произнес это так, словно навел пистолет на нескольких подозреваемых. – Это касается всех нас. Черт побери.
Он встал из-за стола и потер лицо руками.
– Вообще-то жаль, что он это сделал. – Марино посмотрел на меня. – Ты мне тоже отправишь такое письмо, док? Если у тебя есть насчет этого какие-нибудь идеи, забудь их раз и навсегда. Мне не нужны послания из склепа.
– Пошли готовить пиццу, – предложила я.
Мы вышли во внутренний дворик, и я, разложив тесто на противне, поставила его на решетку гриля. Полила соусом и разместила сверху кусочки мяса, овощей и сыр. Марино, Люси и Джо сидели в металлических креслах-качалках, поскольку я не позволила им помогать. Они пытались поддерживать беседу, но безуспешно, потому что разговаривать никому не хотелось. Я осторожно, чтобы не загорелись угли, побрызгала пиццу оливковым маслом.
– Вряд ли Бентон свел вас вместе, чтобы вы огорчались.
– Я не огорчаюсь, – сказал Марино.
– Нет, огорчаешься, – возразила Люси.
– Насчет чего, всезнайка?
– Насчет всего.
– По крайней мере я не боюсь говорить, что мне его не хватает.
Люси уставилась на него удивленными, широко раскрытыми глазами. Их перепалка превращалась в ссору.
– Не верю, что ты мог такое сказать, – обратилась она к Марино.
– Поверь. Он твой отец. Другого у тебя нет, а я ни разу не слышал, что его тебе не хватает. Почему? Потому что ты все еще считаешь, что это твоя вина, правильно?
– Что с тобой?
– Догадайтесь, агент Люси Фаринелли. – Марино не хотел останавливаться. – Но это не твоя вина. Во всем виновата Кэрри Гризен, и не важно, сколько раз ты ее похоронишь: она никогда не будет для тебя достаточно мертвой. Именно так происходит, если сильно кого-нибудь ненавидеть.
– А ты разве не ненавидишь ее? – парировала Люси.
– Черт возьми! – Марино жадно выпил остатки пива. – Я ненавижу ее еще больше, чем ты.
– Не думаю, что в планы Бентона входило собрать нас для обсуждения того, как мы ненавидим Кэрри или кого-нибудь еще, – сказала я.
– Но как же вы справитесь со всем этим, доктор Скарпетта? – спросила Джо.
– Называй меня Кей, – повторила я в который раз. – Буду продолжать жить. Это все, что мне остается.
Слова прозвучали очень банально – даже для меня. В свете гриля Джо посмотрела так, словно у меня были ответы на все интересовавшие ее вопросы.
– Как жить дальше? Как люди могут жить дальше? Каждый день мы встречаемся с человеческим несчастьем, но находимся на другой стороне беды. Это происходит не с нами. После того как закрывается за нами дверь, мы больше не видим пятна на полу, где была изнасилована и зарезана чья-то жена или убит чей-то муж. Успокаиваем себя, считая, что расследуем дела и никогда не станем жертвами подобных преступлений. Но вы-то понимаете, что это не так.
Джо помолчала, наклонившись к пламени гриля, и отсветы костра играли на лице, казавшемся слишком молодым и чистым для человека, который задает такие вопросы.
– Как жить дальше? – снова спросила она.
– Человек может приспособиться ко многому. – Я не знала, что еще ей ответить.
– Я боюсь, – сказала Джо. – Все время думаю, что буду делать, если с Люси что-нибудь случится.
– Ничего не случится, – успокоила Люси.
Она встала и поцеловала Джо в макушку. Люси обняла ее, и если это явное проявление их отношений и было новостью для Марино, он этого не показал. Он знал Люси с десятилетнего возраста и в некоторой степени повлиял на ее решение работать в правоохранительных органах. Он учил ее стрелять. Брал с собой на патрулирование и даже разрешал посидеть за рулем одного из своих неприкосновенных грузовичков.
