Он приготовил два таких бутерброда и заворачивал их в фольгу, когда пришел вызов по рации. Автомобиль оказался не 'таурусом', а 'фордом' 1998 года выпуска, темно-синего цвета. Он был зарегистрирован на фирму по прокату автомобилей 'Эйвис'.
– Это уже интересно, – сказал Марино. – Обычно в Ричмонде номера арендованных машин начинаются с R. Так делают, чтобы угонщики не сразу понимали, что автомобиль арендован приезжим.
За машиной не числилось ни неуплаченных штрафов, ни заявления об угоне.
Глава 17
На следующий день, в среду, в восемь часов утра я едва втиснулась на свободное место на платной автостоянке. На противоположной стороне улицы за коваными витыми решетками высился Капитолий Содружества, построенный в восемнадцатом веке.
Доктор Вагнер, другие члены правительства штата и окружной прокурор работали в административном здании на Девятой улице, и охрана стала такой строгой, что я, приходя сюда, чувствовала себя преступницей. Сразу за входной дверью стоял стол, на котором охранники Капитолия проверяли содержимое сумок.
– Если найдете что-то, – сказала я, – дайте знать, потому что мне это не удается.
Лицо улыбчивого полицейского показалось очень знакомым. Это был невысокий плотный человек лет тридцати пяти с редеющими волосами. Судя по всему, прежде чем начали сказываться годы и набранный вес, он был по-мальчишески бойким.
Он взял мое удостоверение, но лишь едва взглянул на него.
– Оно мне не требуется, – весело сказал он. – Не узнаете меня? Пару раз я выезжал к вам на вызовы.
Он махнул рукой в направлении нашего старого здания на Четырнадцатой улице, находившееся в пяти кварталах к востоку.
– Меня зовут Рик Ходжес. В то время все боялись радиоактивного заражения. Помните?
– Как я могу забыть? Не самый приятный момент моей жизни.
– Кроме того, мы иногда встречались с Уинго. Если здесь не происходило ничего особенного, я заходил к нему, и мы шли обедать.
Его лицо потемнело. Уинго был лучшим, самым ответственным смотрителем морга, с которым мне приходилось работать. Несколько лет назад он умер от оспы. Я положила руку Ходжесу на плечо.
– Мне его не хватает, – призналась я. – Не представляете, как не хватает.
Он оглянулся и, наклонившись ко мне, негромко спросил:
– Вы поддерживаете связь с его семьей?
– Время от времени.
Из-за моего тона он понял, что родители не желали говорить о своем сыне-гомосексуалисте и им не нравилось, когда я им звонила. И определенно им не хотелось, чтобы звонил Ходжес или бывшие друзья Уинго. Ходжес кивнул и улыбнулся, хотя в его глазах появилась боль.
– Вы безумно нравились Уинго, док. Я давно хотел сказать вам об этом.
– Это о многом говорит, – ответила я с чувством. – Спасибо, Рик.
Я спокойно прошла через металлоискатель, и он протянул мне сумочку.
– Не задерживайтесь.
– Не буду, – произнесла я, глядя в его голубые глаза. – С вами я чувствую себя в безопасности.
– Знаете дорогу?
– Наверное, знаю.
– Ну хорошо, только помните, что у нас капризный лифт.
Я поднялась по стертым гранитным ступеням на шестой этаж к кабинету Синклера Вагнера, который выходил окнами на площадь перед Капитолием. В это сумрачное дождливое утро конный памятник Джорджу Вашингтону был едва виден. За ночь температура упала градусов на шесть, моросил мелкий колкий дождик.
Приемная секретаря департамента здравоохранения и социального обеспечения была приятно обставлена изящной колониальной мебелью и украшена флагами, не совсем соответствуя стилю доктора Вагнера. В его тесном кабинете царил беспорядок, говоривший, что в нем напряженно работал человек, который недооценивал меру своей власти.
Доктор Вагнер родился и вырос в Чарлстоне, штат Северная Каролина. Он получил образование психиатра и юриста и курировал психиатрические клиники, службы, следящие за злоупотреблением алкоголя и наркотиков и занимающиеся социальным обеспечением и льготным медицинским страхованием инвалидов и пенсионеров. Перед назначением в правительство штата он преподавал в Виргинском медицинском колледже. Я всегда чрезвычайно его уважала и знала, что он тоже относится ко мне с уважением.
– Кей! – Он отодвинул кресло от стола и встал. – Как поживаете?
Он жестом пригласил меня сесть на диван, закрыл дверь и вернулся за баррикаду своего стола, что не было хорошим знаком.
– Я доволен тем, как идут дела в институте, а вы? – спросил он.
– Я тоже. Нам приходится трудно, но дела идут лучше, чем я ожидала.
Он поднял трубку и пакет с табаком с лежавшего на столе подноса.
