– Подумай как следует. Роза. Возможно, что-то показалось тебе странным...
– О да! – воскликнула она. – Именно это я и пытаюсь сказать. С Либби-авеню я увидела, что магазин закрыт, так как свет был выключен, поэтому въехала на стоянку, чтобы развернуться, и увидела на двери табличку 'Закрыто'. Вернулась на Либ-би и не успела доехать до магазина 'Эй-би-си', когда вдруг за моей машиной появился автомобиль с включенным дальним светом.
– Ты направлялась домой? – спросила я.
– Да. Вначале я ничего не заподозрила, пока не свернула на Гроув-авеню и он вплотную за мной, ослепляя меня своими проклятыми фарами. Встречные водители сигналили фарами, что у него включен дальний свет, на случай если он не знал. Но он явно не собирался выключать его. К этому времени я уже была напугана.
– Ты смогла разобрать, какая это была машина? Что-нибудь видела? – произнес Марино.
– Я была практически ослеплена и, кроме того, находилась в таком замешательстве! Я сразу подумала об автомобиле на стоянке во вторник, когда вы заезжали, – обратилась она ко мне. – А потом рассказали, что за вами следили. И я начала думать о Чаке, наркотиках и ужасных людях, которые этим занимаются.
– Итак, ты едешь по Гроув-авеню, – напомнил ей Марино.
– Разумеется, я проехала мимо своего дома, стараясь придумать, как оторваться. Не знаю почему, но я вдруг развернулась и направилась обратно. Потом доехала до конца Гроув, где стоит 'Фри-чопс', и повернула налево, а он все еще преследовал меня. Следующий поворот направо вел к Виргинскому загородному клубу, я направилась туда и подъехала прямо к воротам, где дежурит охрана. Нет нужды говорить, что этот человек, кто бы он ни был, пропал.
– Ты поступила чертовски умно, – сказал Марино. – Чертовски умно. Но почему ты не позвонила в полицию?
– Это бесполезно. В полиции мне бы не поверили, и в любом случае я не смогла бы никого и ничего описать.
– Ну, могла бы позвонить мне, – проговорил Марино.
– Знаю.
– Куда вы поехали после этого? – спросила я.
– Сюда.
– Роза, вы меня пугаете! – воскликнула я. – Что, если он вас где-нибудь ждал?
– Я не могла ездить всю ночь, а кроме того, направилась домой другой дорогой.
– Во сколько примерно он исчез?
– Где-то между шестью и шестью пятнадцатью. О Господи, не могу поверить: ведь когда я подъехала к магазину, она была там. А если он тоже там был? Если бы я только знала!.. Не могу не думать о том, что должна была что-то заметить.
– Роза, ты не могла ничего знать заранее, если только ты не цыганка с хрустальным шаром, – сказал ей Марино.
Она глубоко, прерывисто вздохнула и плотнее завернулась в халат.
– Никак не могу согреться, – произнесла она. – Ким была такой славной девушкой.
Она опять замолчала, и ее лицо исказила гримаса страдания. Глаза наполнились слезами.
– Она никогда и никому не грубила и прилежно работала. Как с ней могло случиться такое?! Она хотела стать медсестрой. Хотела помогать людям! Помню, она беспокоилась, что так поздно ночью остается одна в магазине. Я тоже подумала об этом, когда приехала во вторник вечером, но так ничего и не сказала...
Голос Розы сорвался, словно упал с высоких ступенек. Я подошла к ней, встала на колени и прижала к себе.
– Это напоминает мне болезнь Сасси, когда она стала такой вялой, а я подумала, она съела что-то не то...
– Все хорошо, Роза. Все будет хорошо, – приговаривала я.
– А оказалось, что она проглотила кусочек стекла... У моей малышки открылось внутреннее кровотечение... А я даже не подозревала.
– Вы не знали об этом. Ведь нельзя знать все. – Я тоже ощутила приступ печали.
– Если бы я сразу отвезла ее к ветеринару... Никогда не прощу себя за это. Моя маленькая девочка сидела в клетке в наморднике, и какое-то чудовище ударило ее и сломало нос... на этих проклятых собачьих бегах! А потом я заставила ее страдать, и она умерла!
Она бессильно оплакивала свою потерю и жестокость, царившую в мире. Я держала ее сжатые кулачки в своих руках.
– Роза, послушайте меня, – сказала я. – Вы спасли Сасси от адских мук, как спасали многих других. Вы ничего не смогли бы для нее сделать, так же как были бессильны что-либо изменить, когда заехали купить печенье. Ким была мертва. Мертва уже несколько часов.
– А что насчет его? – воскликнула она. – Вдруг он еще был бы в магазине и вышел, когда я подъехала? Ведь он тоже убил бы меня, правда? Застрелил и выбросил куда-нибудь, как мешок с мусором. А может быть, издевался и надо мной тоже?
Она в изнеможении закрыла глаза, не замечая стекающих по щекам слез. Безвольно осела, ужасное напряжение спало. Марино наклонился и коснулся ее колена.
– Ты должна нам помочь, – произнес он. – Нам нужно знать, почему ты считаешь, что твой
