– Ты ходил на ее похороны?
– Не помню, чтобы они вообще были.
– Похороны должны были быть.
– Да она ненавидела Бога, проклинала его за все свои страдания, за то, что осталась одна. А кому она была нужна? Отвратительная старуха. Невыносимая. Докторам за таких пациентов надо приплачивать.
– Миссис Арнетт умерла дома? Не в хосписе?
– Нет.
– Богатая женщина, а умирает дома, одна, без сиделки, не получая медицинской помощи?
– Можно и так сказать. Да какое это имеет значение? – Он успокоился и держится увереннее. Оглядывает кабинет.
– Имеет. И не забывай про свой интерес, – напоминает Люси. – Мне нужна ее медицинская карточка. Покажи. Выведи на экран.
– Никакой карточки нет, а если бы и была, я бы все стер. Она же мертва. – Доктор Полссон позволяет себе усмехнуться. – Да, вспомнил. Похорон не было, потому что дражайшая миссис Арнетт завешала свое тело науке. Так что скорее всего попала под нож к какому-нибудь студенту-медику. – Чем увереннее он себя чувствует, тем большее отвращение чувствует к нему Люси.
– Щенок, – напоминает Бентон. – Спроси про щенка.
– А что случилось с собачкой? – спрашивает Люси. – Твоя жена сказала, что это ты с ней что-то сделал.
– Она мне не жена, – отвечает он, холодно, с ненавистью глядя на Люси. – И никакой собаки у нее никогда не было.
– Суити.
Он как-то странно смотрит на нее.
– Где Суити? – спрашивает Люси.
– Я знаю одну Суити, Джилли. – Доктор Полссон ухмыляется. – Так мы с ней друг друга называли.
– Ты не очень-то радуйся, – предупреждает Люси. – Я ничего смешного не вижу.
– Сьюзи называла меня Суити. А я так звал Джилли.
– Все ясно, – говорит Бентон. – Достаточно. Уходи.
– Нет щеночка. Какая жалость, – продолжает доктор Полссон и подается вперед. Люси понимает, что будет дальше. – Кто ты? Отдай мне ручку. – Он встает и протягивает руку. – Тебя ко мне прислали, да? Попросили, и ты согласилась? Думаешь, тебе заплатят? Ты подашь на меня в суд, а я дам тебе денег? Глупо. Теперь ты понимаешь, как сглупила? Дай мне ручку.
Люси тоже поднимается.
– Уходи, – снова говорит Бентон. – Сейчас же.
– Хочешь получить камеру? И магнитофон тоже? – Магнитофона у нее нет – только у Бентона. – Сильно хочешь?
– Давай договоримся, – улыбается доктор Полссон. – Ты все отдаешь мне. Информация остается у тебя. Оба довольны. Расходимся и забываем. Ну же, давай мне все.
Люси дотрагивается до сотового интерфейса, который пристегнут к ремню и соединен с камерой тоненьким проводом. Она нажимает кнопку, и картинка на экране лэптопа пропадает. Бентон слышит ее, но не видит.
– Не надо, – говорит он. – Уходи. Немедленно.
– Ну же, Суити, – усмехается Люси. – Хороши шутки. И кому только могло прийти в голову назвать такое дерьмо Суити. Меня от тебя тошнит. Хочешь камеру? Магнитофон? Иди и возьми.
Доктор Полссон бросается на нее и нарывается на кулак. В следующий момент Люси сбивает его подсечкой, и он, всхрапнув, грохается на пол, а она уже сверху, на спине, придавливает коленом правую руку, удерживая левой его левую.
– Отпусти! – кричит доктор Полссон. – Отпусти! Мне больно!
– Люси! Не надо! – снова и снова повторяет Бентон, но она не слушает.
Люси хватает его за волосы и заставляет поднять голову. Сердце колотится, и она ощущает вкус ярости и гнева.
– Надеюсь, ты хорошо провел сегодня время… Суити. Я бы с удовольствием вышибла тебе мозги. Ты, дрянь, развращал собственную дочь. Ты приводил домой других извращенцев и устраивал сексуальные оргии. Ты забавлялся с ней летом, перед отъездом. Так? – Она вдавливает его лицом в пол, словно собирается впечатать в белые плитки. – Скольким людям ты загубил жизнь, урод? – Она бьет его головой о пол, еще и еще, сильнее и сильнее. Доктор Полссон сопит и стонет.
– Люси, прекрати! – повышает голос Бентон, и его крик режет ухо. – Уходи!
Люси моргает и трясет головой. «Боже, что я делаю? Так ведь можно и убить». Она встает. Отводит ногу, чтобы пнуть в голову, но сдерживается и отступает. Еще немного, и она бы прикончила этого мерзавца. Забила бы насмерть. Легко.
– Лежи здесь и не двигайся. Не шевелись!
Она отступает к столу, берет обе анкеты и двигается к двери. Доктор Полссон лежит тихо и даже не поднимает голову. Из носа стекает струйкой кровь и капает на белый пол.
– Тебе конец, – говорит Люси от дверей и выглядывает из кабинета – нет ли кого. Лестница пуста. В доме никого, только она и доктор Полссон. Он сам так спланировал. – Тебе конец. Радуйся, что остался жив.
Она захлопывает дверь.
Глава 47
По узким улочкам тренировочного лагеря крадутся пять агентов, вооруженных девятимиллиметровыми винтовками «беретта-сторм» с оптическими прицелами «бушнелл». Маршрут у каждого свой, но цель одна – оштукатуренный домишко с цементной крышей.
Домик старый и пребывает в жалком состоянии, а крохотный дворик украшен пестрыми надувными Санта-Клаусами, снеговиками и сахарными шишками. На пальмах мигают небрежно раскинутые гирлянды. В доме, не умолкая ни на секунду, лает собака. Агенты готовы к бою, и винтовки направлены вверх под углом в сорок градусов. Одеты они в черное, но ни бронежилетов, ни другого защитного снаряжения на них нет, что несколько необычно для полицейской операции.
Внутри оштукатуренного домика, за высокой баррикадой из перевернутых столов и стульев, закрывающей узкий проход в кухню, их спокойно ждет Руди Мазл. Он в камуфляжных штанах и кроссовках и вооружен автоматической винтовкой «АК-15», штукой серьезной в отличие от легковесных «беретт», с двадцатидюймовым стволом, вполне способной свалить неприятеля на расстоянии в триста ярдов. Перейдя к разбитому окошку над раковиной, Руди осторожно выглядывает и замечает движение за мусорным баком примерно в пятидесяти ярдах от дома.
Он становится у раковины, опускает ствол на трухлявый подоконник, приникает к прицелу и находит первую цель. Агент укрылся за контейнером, так что видна только часть его плеча. Руди легонько спускает курок, слышит сухой треск выстрела и вскрик. В тот же миг второй агент выскакивает неизвестно откуда, прыгает за пальму, и Руди стреляет еще раз. Ни крика, ни стона. Он перемещается от окна к выходу, сердито отбрасывая столы и стулья, проламывается через собственноручно возведенный заслон, выскакивает в гостиную, выбивает окно и начинает палить. В течение пяти минут каждый из пяти агентов получает свою резиновую пулю, но они все равно наступают, пока Руди не приказывает остановиться.
– Вы ни на что не годны, парни, – говорит он по радио из дома, который используется в тренировочном лагере для отработки штурмовых операций. – Вы все уже убиты. Все до одного. Построиться.
Руди выходит на крыльцо. Пять агентов в черном собираются во дворе. Надо отдать им должное – никто не стонет, не корчится, не показывает, как ему больно, хотя больно всем, и он знает, что чувствует человек, когда резиновая пуля бьет в незащищенное тело. После нескольких попаданий хочется упасть на
