обшарить весь Сан-Каэтано, пока не началась вторая атака. Он пробежался по коридорам и лестницам, распахивая двери в пустые комнаты, кашляя, когда дым попадал в легкие, проверил даже комнаты, объятые пламенем, но противника нигде не было: наверху были только британцы, пытавшиеся поживиться за счет врага. Шарп проверил даже этих искателей легкой наживы, ведь Леру мог скрыться и под британским мундиром – но его среди них не было.
Снизу донесся крик, и Шарп заторопился: он наконец добрался до последней комнаты. Она тоже была пуста, за исключением телескопа, установленного, как и у маркизы, на треногу, и маленького валлийца, пытавшегося его поднять.
– Оставь!
Валлиец выглядел смущенным:
– Извините, сэр.
Шарп заметил следы от треноги, оставшиеся на деревянном полу, и тщательно установил телескоп на прежнее место: он решил, что с его помощью можно принимать телеграфные сообщения[69], но не был уверен. Он заглянул в окуляр, увидел небо и переместил трубу ниже. Окошко, в которое смотрел телескоп, было небольшим, многого через него не увидеть: небо, небо, а потом – темный квадрат с кругом света посередине, линза телескопа маркизы в медной оправе. Шарп усмехнулся: значит, кто-то пытался подглядывать за маркизой! Винить его трудно: чертовски скучно быть прикованным к маленькому форту. Наверное, какой-то офицер долго настраивал прибор, отходил подальше, чтобы не выдать себя бликом, и надеялся хотя бы краешком глаза увидеть эту женщину столь совершенной красоты, что у любого мужчины аж нутро разрывается. На секунду Шарп подумал, что ему удастся увидеть маркизу, но никакого движения он не заметил. Потом он вспомнил про крик снизу и оторвался от окуляра:
– Можешь забрать, солдат.
Сбежав по ступеням, он наткнулся на Харпера, проверявшего нижний этаж: крик, оказывается, знаменовал находку французского склада. Здания тлели, а буквально под ногами британцев ждали бочонки с порохом, готовые разнести победителей в клочки. Офицеры организовали людей и начали передавать бочонки по цепочке через двор в ров. Шарп протолкался к складу, не обращая внимания на возмущенные возгласы, но Леру не было и там.
Два других форта пока не сдались, но британцы уже могли беспрепятственно передвигаться около Сан-Каэтано: французские пушки молчали, внезапного свиста картечи никто не ждал. Сержант Хакфилд со своим взводом присоединился к Макговерну, оба отсалютовали Шарпу, появившемуся в бреши. Макговерн покачал головой:
– Ни следа, сэр?
– Нет, – Шарп сунул палаш в ножны. Лейтенант Прайс ждал в траншее, готовый выдвинуться к Сан- Винсенте. Шарп подумал, что денек будет долгим: он хотел вернуться к маркизе, хотел, чтобы все поскорее кончилось, а приходилось снова приниматься за поиски. Он глянул на Хакфилда: – Отведи людей к Ла- Мерсед и жди меня там, – скорее всего, Леру не выберет самый маленький форт, но его все равно стоит прикрыть. Потом пришел черед Макговерна: – Оставь четверых здесь на случай, если он прячется где-то в завалах. Остальных к большому форту.
– Сэр, лучше бы шестерых.
– Хорошо, шестерых, – он подумал, что вполне в духе Леру найти себе укрытие в дымящихся руинах. – Ты тоже останешься, Мак.
– Сэр, – кивнул Макговерн, воспринимавший ситуацию очень серьезно.
Боже, ну и жара! Шарп снял кивер и вытер лицо; куртка давно была расстегнута, полы болтались. Выбравшись на край оврага, он поглядел на Сан-Винсенте, в сторону которого как раз двигались португальские силы. Только бы эти ублюдки сдались быстро, подумал он и побежал вперед, заливая потом новую рубашку из тонкого полотна, которую подарила ему маркиза. В
Португальцы не встретили отпора: кажущиеся на таком расстоянии совсем крошечными фигурки попрыгали в ров, забрались наверх через орудийные амбразуры, а ни одного мушкетного выстрела так и не было слышно – видимо, французы отвоевались. Шарп кивнул своим:
– Пошли!
Воздух и без того был раскален, а возле большого форта, горевшего в нескольких местах, жар стал вовсе нестерпимым. Несколько французов, на которых португальцы не обращали внимания, пытались улизнуть в сторону города, и Прайс послал взвод их перехватить. Шарп, обжигая лицо, взбежал по гласису и повел взвод Харпера внутрь. Картина там была та же: раненые, требующие внимания, выжившие и множество мертвецов, распростертых на камнях и досках. Часть португальцев уже вытаскивала из подвала бочонки с порохом, стараясь катить их для большей безопасности, остальные сгоняли в кучу пленных и вскрывали французские ранцы. Леру здесь тоже не было: трех самых дюжих французов Шарп проверил лично, пытаясь сличить их лица с отпечатавшимся в памяти образом, но – нет, Леру среди них не было. У одного была заячья губа: трудно представить себе полковника Императорской гвардии с таким уродством. Другой был слишком стар, а третий – обычным деревенским дурачком, взиравшим на офицера с выражением собачьей преданности. Шарп оглядел горящие здания, потом кивнул Харперу:
– Будем искать.
И они искали: осмотрели каждую комнату, в которую только могли войти, пытались попасть и туда, где живых остаться не могло. Один раз Шарп даже свесился с обгоревшей балки, пытаясь рассмотреть что- нибудь в бушующем пламени и понимая, что там искать бесполезно. Он коснулся рукой подсумка, понял, что кожа почти невыносимо горяча, и отпрянул, опасаясь, что порох взорвется. На душе было муторно, его начинало охватывать разочарование. Он пропотел, перепачкался, а солнце все так же жарило, превращая дома в печи. Пленные толпились снаружи, а Шарп проклинал Леру.
Подошедший Прайс с трудом проговорил:
– Не нашел его, сэр.
Шарп указал на стоявшую особняком группу французов:
– А это кто?
– Раненые, сэр.
Шарп осмотрел раненых. Он даже потребовал, чтобы один из них снял с головы грязную повязку – лучше бы он этого не делал: человек страшно обгорел. Но это был не Леру.
– Сколько у нас пленных?
– Четыре сотни, сэр. Это по меньшей мере.
– Проверить их снова!
Они снова ходили вдоль шеренг, останавливаясь перед каждым из пленных, а те только устало смотрели мимо. Попадались среди них и высокие – их отогнали отдельно, но все было безнадежно: одни оказались беззубы, другие не подходили по возрасту, встречались и совсем похожие, но они не были Леру.
– Патрик!
– Сэр?
– Найди мне офицера, говорящего по-французски. Попроси подойти.
Офицер с радостью пришел на помощь. Он спросил пленных, знают ли они высокого полковника Леру, он же капитан Дельма. Большинство кивали, но отвечали, что помнят капитана Дельма, браво сражавшегося под Аустерлицем[70], один припомнил Леру, который был в городской охране в По[71]. Солнце жарило немилосердно, отражаясь от разбитых камней, пот заливал Шарпу глаза. Казалось, Леру исчез с лица земли.
– Сэр? – Харпер указал в сторону Ла-Мерседа. – Мелкий сдался.
Они снова двинулись к оврагу. Только теперь, когда британцы контролировали третий форт, раненым из Сан-Каэтано и Сан-Винсенте было позволено покинуть траншею. Шарп подумал, что многие, должно быть, умерли по такой жаре. А вот давешний офицер-артиллерист с распоротым животом еще жил, хотя лицо его совсем скрылось под кровавой коркой, а единственный глаз беспорядочно рыскал взад и вперед. Шарп заметил, что Харпер тайком тронул распятие на шее, когда носилки двинулись к ожидавшим на краю
