берегу записи. По крайней мере так он заявил следователю. — Ее слезы Марино не трогают.
— Там и не было ничего особенного. Просто я постояла перед домом. Больше он ничего и не стирал. Я думала, что попрошу разрешения на съемку, но, конечно, не получила. Хотя и пыталась. А без разрешения я бы сниматься не стала — я же не какая-нибудь, знаю, что прилично, а что нет.
— Мне на ваши представления о приличиях начхать. Меня интересует, что вы скрываете. — Он подается вперед. — И я знаю, черт возьми, что вы со мной не откровенны. Откуда знаю? Так говорит наука.
На самом деле он, конечно, ничего такого не знает. Полной уверенности в возможности восстановить удаленную информацию у него нет. И даже если такое возможно, процесс восстановления займет немало времени.
— Пожалуйста, не надо, — умоляет Мэдлиз. — Мне так жаль, но, пожалуйста, не отнимайте его у меня. Я так его люблю.
— Предположим, не отниму, ладно. Но мне же нужно как-то отчитаться. Что я скажу начальству?
— Притворитесь, что ничего не знаете. — Слезы катятся по щекам. — Кому от этого хуже? Он же ничего не сделал. Бедняжка. Кто знает, каково ему пришлось. Он весь дрожал… и на нем была кровь. Бедненький. Должно быть, испугался и убежал. И я знаю, что будет, если вы заберете его у меня. Они его усыпят. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он останется со мной. Пожалуйста!
— А почему на нем была кровь? — спрашивает Марино.
В ванной, остановившись у порога, Скарпетта светит на ониксовый пол цвета тигрового глаза.
— Отпечатки босых ног. Маленькие. Наверное, снова ее. И волосы.
— Если верить миссис Дули, он побывал и здесь. Какая жуть!
Бекки отступает, пропуская Люси с небольшим желтым ящичком и бутылкой дистиллированной воды.
Скарпетта входит в ванную. Отводит в сторону полосатую штору и светит в глубокую медную ванну. Ничего. Потом что-то цепляет ее внимание, и она поднимает осколок, похожий па кусочек белой керамики, каким-то образом оказавшийся между туалетным мылом и подвешенным к краю ванны лотком. Скарпетта рассматривает его, потом достает лупу.
— От зубной коронки. Не фарфор. Наверное, поставили временную, а она почему-то сломалась.
— Тогда где же остальное? — Бекки приседает на корточки, включает фонарик и светит на пол. — Разве что успели убрать.
— Возможно, смыли водой. Надо бы проверить фильтр. — На осколке, который мог быть половинкой коронки переднего верхнего зуба, заметно что-то похожее на засохшую кровь. — Мы можем узнать, была ли Лидия Уэбстер в последнее время у дантиста?
— Проверить можно. Дантистов на острове не так уж много. Если только не ездила куда-то еще, установить будет нетрудно.
— Похоже, коронку ей поставили недавно. Даже если человек пренебрегает личной гигиеной, со сломанной коронкой, тем более на переднем зубе, он долго ходить не будет.
— Может, это его, — замечает Люси.
— Что было бы еще лучше. Нам нужен бумажный пакетик.
— Я принесу. — Люси уходит.
— Ничего не вижу. Если коронка и сломалась здесь, второго кусочка нет. Возможно, остался на зубе. У меня такое однажды случилось. Коронка сломалась, а часть ее осталась на зубе. — Бекки смотрит на ванну. — Надо же, какая невезуха. Надо бы воспользоваться люминолом, так нет же — ванна медная.
— Я люминолом больше не пользуюсь. — Скарпетта говорит это таким тоном, будто речь идет не об окислителе, а о ненадежном друге.
До недавних пор, сталкиваясь с необходимостью найти невидимую кровь, она применяла люминол без колебаний. Если кровь смыта или даже закрашена, обнаружить ее можно, если распылить на поверхность люминол. Но и проблем с ним не оберешься. Подобно собачонке, готовой вилять хвостом перед каждым соседом, люминол реагирует не только на содержащийся в крови гемоглобин, но и на многое другое: краску, лак, «драно», отбеливатель, одуванчик, чертополох, барвинок, кукурузу. И конечно, на медь.
Люси достает коробочку с гемастиксом для предварительного теста и шарит глазами в поисках чего- то, что может быть оттертой кровью. Скарпетта открывает баночку «Блюстар-Магнум» и достает коричневый стеклянный пузырек, фольгу и аэрозольный баллончик.
— Сильнее, дольше держится и не требует при использовании полной темноты, — объясняет она Бекки. — Здесь нет пербората, так что он нетоксичный. Можно применять и к меди. Реакция не столь интенсивная, цветовой спектр иной и держится дольше, чем кровь.
Только вот есть ли в ванной кровь? Вопреки утверждениям Мэдлиз даже самый интенсивный белый свет не выявил ни малейшего пятнышка. Что, впрочем, и неудивительно. Судя по всему, после того как Мэдлиз выбежала из дома, убийца методично убрал все свои следы. Скарпетта устанавливает носик распылителя на минимум и заливает четыре унции дистиллированной воды. Добавляет две таблетки. Осторожно, несколько минут перемешивает смесь пипеткой, потом открывает коричневый пузырек и вливает раствор гидроксида натрия.
Начинает распылять, и по всей комнате проступают яркие зеленовато-синие светящиеся пятна, полоски, узоры и брызги. Бекки фотографирует.
Закончив и убрав за собой, Скарпетта складывает оборудование. Звонит сотовый. Это эксперт по отпечаткам из лаборатории Люси.
— Вы не поверите! — восклицает он.
— Никогда не начинайте разговор со мной с таких слов, если не собираетесь меня удивить. — Скарпетте не до шуток.
— Отпечаток на золотой монете. — Эксперт явно взволнован, говорит быстро. — Есть совпадение. Тот мальчик, которого нашли на прошлой неделе. Малыш с острова.
— Уверены? Не может быть. Это какая-то бессмыслица.
— Бессмыслица или нет, но так оно и есть.
— Такими заявлениями не бросаются. Моя первая реакция — это ошибка.
— А вот и не ошибка. Я визуально проверил по карточке с отпечатками, которые Марино снял в морге. Без вопросов. Детали строения папиллярного узора на отпечатке с монеты совпадают с отпечатком большого пальца правой руки неопознанного мальчика. Точно.
— Отпечаток с монеты, которую окуривали? Я не понимаю…
— Поверьте, не вы одна. Всем же известно, что у детей препубертатного возраста отпечатки долго не держатся. Они же по большей части состоят из воды. Только пот. Никаких жиров, аминокислот и всего прочего, что появляется с половой зрелостью. Я, правда, детские отпечатки цианоакрилатом не окуривал. Но этот явно принадлежит ребенку, а ребенок — тот, что лежит в вашем морге.
— Может быть, все произошло не совсем так, — говорит Скарпетта. — Может быть, монету и не обрабатывали цианоакрилатом.
— Должны были. Все указывает на присутствие суперклея.
— Может быть, клей был на пальце, которым он дотронулся до монеты. И оставил отпечаток.
ГЛАВА 18
Девять часов вечера.
По улице перед рыбацкой лачугой Марино хлещет дождь.
Люси промокла до нитки. Она включает беспроводной мини-рекордер, замаскированный под «iPod». Ровно через шесть минут Скарпетта позвонит Марино. Сейчас он ругается с Шэнди, и каждое их слово, перехваченное микрофоном, откладывается в памяти флэшки.
Тяжелые шаги… открывает холодильник… короткое шипение — наверное, вскрыл банку пива.
В наушнике — пронзительный сердитый голос Шэнди:
