– Гад ты, Сэнсам, – сказал я, убирая Хьюэлбейн в ножны. – Грязь под моими подошвами. – Я сплюнул, чтобы отвратить порчу. По всему выходило, что именно Сэнсам предложил окрестить Ланселота, дабы избавить его от унижения в храме Митры, но едва ли это одно могло примирить Гвиневеру с епископом и его религией. Он явно ей что-то дал или пообещал, хотя определенно не собирался признаваться мне что.
Я снова сплюнул. Сэнсам, сочтя мой плевок знаком, что разговор окончен, засеменил к городу.
– Приятное зрелище, – ехидно произнес один из друидов.
– А лорд Дерфель Кадарн, – подхватил другой, – редко радует людей приятными зрелищами.
Поймав мой взгляд, он кивнул и представился:
– Динас.
– А я – Лавайн, – добавил его спутник.
Оба были молодые, рослые, сложенные, как воины, оба с суровыми уверенными лицами. Длинные одежды сияли белизной, черные, тщательно расчесанные волосы свидетельствовали об аккуратности, которая, вкупе с их сдержанностью, немного пугала. Так же невозмутим бывал Саграмор.
Артур – нет, мешала его природная живость, а вот Саграмор, как некоторые другие великие воины, в бою сохранял пугающее спокойствие. Я не боюсь шумных противников; самый опасный враг – хладнокровный. Именно такими были два друида. И еще бросалось в глаза их сходство. Я решил, что они братья.
– Мы близнецы, – сказал Динас, словно угадав мои мысли.
– Как Амхар и Лохольт, – добавил Лавайн, указывая на Артуровых сыновей, которые по-прежнему стояли с обнаженными мечами. – Однако нас можно отличить вот по этому шраму. – Он указал на правую щеку, где в густой бороде и впрямь прятался белый шрам.
– Который брат получил при Лугг Вейле, – подхватил Динас. У него, как и Лавайна, был сиплый, очень низкий голос, совершенно не вязавшийся с юношеской внешностью.
– Я видел там Иорвета и Танабурса, – сказал я, – но не припоминаю других друидов в армии Горфиддида.
Динас улыбнулся.
– В Лугг Вейле мы сражались, как воины.
– И убили свою долю думнонийцев, – сказал Лавайн.
– А лбы выбрили после битвы, – пояснил Динас. У него был тяжелый, немигающий взгляд. – Теперь мы служим королю Ланселоту.
– Его клятвы – наши клятвы. – В голосе Лавайна угадывалась скрытая угроза.
– Как друиды могут служить христианину? – с вызовом спросил я.
– Соединяя древнюю магию с магией христиан, разумеется, – отвечал Лавайн.
– А колдовать мы умеем, лорд Дерфель. – Динас протянул пустую ладонь, сжал ее в кулак, повернул, раскрыл руку – на ней лежало яйцо дрозда. Он беспечно отбросил яйцо прочь. – Мы служим королю Ланселоту по собственному выбору. Его друзья – наши друзья.
– А его враги – наши враги, – закончил Лавайн.
– А ты, – не удержался Артуров сын Лохольт, – враг нашего короля.
Я оглядел младших близнецов. Оба были нескладные юнцы, страдающие избытком гордости и недостатком ума. Оба унаследовали отцовское скуластое лицо, но правильные черты портили упрямство и злоба.
– Ив чем же я враг твоего короля, Лохольт? – спросил я.
Он не нашелся, что ответить, а другие не подсказали. Динас и Лавайн понимали, что сейчас не время затевать потасовку: на их стороне были копейщики Ланселота, на моей – Кулух, Галахад и несколько десятков воинов по другую сторону мелкой речушки. Лохольт побагровел.
Я Хьюэлбейном отвел в сторону его клинок и подошел вплотную.
– Позволь дать тебе совет, – мягко сказал я. – Выбирай врагов разумнее, чем друзей. Я с тобою не ссорился и не хочу, но если ты ищешь ссоры, то знай: ни любовь к твоему отцу, ни дружба с твоей матерью не помешают мне пронзить тебя Хьюэлбейном и закопать в навоз.
Я убрал меч.
– А теперь убирайся.
Лохольт заморгал, однако в драку лезть не решился и пошел к лошади. Амхар двинулся за ним. Динас и Лавайн рассмеялись, а Динас даже поклонился мне.
– Твоя взяла! – зааплодировал он.
– Где уж нам тягаться с Воином Котла! – насмешливо произнес Лавайн.
– И убийцей друидов, – добавил Динас, уже отнюдь не шутливо.
– Нашего деда Танабурса, – подхватил Лавайн, и я вспомнил, как Галахад на Темной дороге предостерегал меня против этих двоих.
– Считается неразумным, – просипел Лавайн, – убивать друидов.
– Особенно нашего деда, – продолжил Динас, – заменившего нам отца.
– После того, как тот умер, – сказал Лавайн.
– Когда мы были еще маленькими.
– От плохой болезни, – пояснил Лавайн.
– Он тоже был друид, – объявил Динас, – и научил нас заклинаниям. Мы можем губить посевы.
– Вызвать у женщин стоны, – сказал Лавайн.
– Сделать так, чтобы молоко скисло.
– Еще в груди. – С этими словами Лавайн повернулся и на удивление ловко запрыгнул в седло.
Брат его тоже вскочил на лошадь и взялся за поводья.
– Однако мы умеем не только сквашивать молоко. – Динас обжег меня злобным взглядом, затем, как прошлый раз, протянул пустую ладонь, сжал в кулак, повернул и раскрыл руку. На ней лежал кусочек пергамента в форме пятиконечной звезды. Динас порвал пергамент в клочки и бросил на землю.
– Мы умеем гасить звезды, – и с этими словами он дал лошади шенкелей.
Друиды унеслись прочь.
Я сплюнул. Кулух поднял и протянул мне уроненное копье.
– Это еще кто? – спросил он.
– Внуки Танабурса. – Я снова сплюнул для защиты от дурных сил. – Отродье злого друида.
– Они и правда в силах погасить звезды? – недоверчиво спросил Кулух.
– Одну звезду.
Я провожал всадников взглядом и думал, что сейчас, в доме брата, Кайнвин ничего не угрожает. Однако я знал и другое: чтобы ей ничто не угрожало и впредь, я должен убить двух силурийских друидов. Проклятие Танабурса по-прежнему тяготело надо мной; оно звалось Динас и Лавайн. Я третий раз сплюнул и коснулся рукояти Хьюэлбейна, призывая сталь даровать мне удачу.
– Надо нам было убить твоего брата в Беноике, – мрачно сказал Кулух Галахаду.
– Да простит меня Бог, – отвечал Галахад, – но ты прав.
Через два дня прибыл Кунеглас. Вечером состоялся военный совет, а после, при свете полной луны и горящих факелов, – ритуал освящения оружия для грядущей войны против саксов. Мы, воины Митры, погрузили наконечники копий в бычью кровь, но не стали выбирать новых посвященных. В этом не было надобности. Ланселот, крестившись, избежал унизительного отказа. Впрочем, как христианин может держать у себя на службе друидов, оставалось загадкой, которую никто не сумел мне разъяснить.
Мерлин пришел в тот же день и совершил языческие обряды. Ему помогал Иорвет; Динас и Лавайн не появлялись. Мы спели боевую песнь Бели Маура, омочили наши копья в крови, поклялись истребить всех саксов до последнего и на следующий день выступили в поход.
ГЛАВА 5
В Ллогре были два главных саксонских предводителя. Как и у нас, у саксов есть вожди и вассальные короли, есть множество племен – некоторые даже зовут себя не саксами, а ютами или англами, – но мы называли всех саксами и знали, что у них есть два главных короля: Элла и Кердик. Они враждовали между собой.
Тогда больше славился Элла. Он объявил себя «бретвальдой», что на саксонском означает «правитель Британии», и его власть простиралась от южного берега Темзы до границы далекого Элмета. Земли его
